Реализация права женщин на труд в Великом Новгороде (Луковицкая Е.Г.)
(К сожалению, не все гистограммы и таблицы перенеслись адекватно из моего текста или вообще не вставляются - не знаю почему)
Насколько распространены случаи дискриминации женщин при приеме на работу, оплате их труда в Великом Новгороде? Это мы пытались выяснить с помощью комплексного анализа различных проявлений гендерной дискриминации. Как известно, под гендерной дискриминацией в сфере труда понимается долговременное неравенство статусов индивидов на основании пола, проявляющееся в неодинаковом вознаграждении одинаково продуктивных групп, в практиках найма, продвижении по службе . Таким образом, для анализа гендерной дискриминации необходимо рассмотреть:
• существующие практики найма на работу женщин и мужчин
• предлагаемую и реальную оплату труда женщин и мужчин
• возможности продвижения по службе (так называемый стеклянный потолок)
Для выявления этих составляющих гендерной дискриминации на новгородском рынке труда мы поставили следующие задачи:
• Проанализировать гендерную статистику по безработице и вакансиям в Великом Новгороде:
выявить соотношение безработных мужчин и женщин в центрах занятости;
выявить уровень предлагаемых зарплат для мужских и женских вакансий - ниже прожиточного минимума (4000 руб), ниже или выше средней зарплаты по региону (10000 руб);
• проанализировать официальную статистику о средней зарплате мужчин и женщин в Великом Новгороде и Новгородской области
• изучить мнения экспертов – руководителей центров занятости, кадровых агентств и ведущих специалистов о реальной ситуации с реализацией права женщин на труд.
• изучить вторичные данные результатов социсследований по новгородскому рынку труда (опросы о реальной и желаемой зарплате мужчин и женщин)
• изучить мнение безработных женщин, ищущих работу - их опыт и проблемы трудоустройства.
• Провести контент-анализ местной прессы с точки зрения требований, предъявляемых к вакансиям.
Практики найма на работу мужчин и женщин можно проследить через объявления в прессе, анализ статистики центров занятости и кадровых агентств. К сожалению, очень трудно отследить не формальные индивидуальные практики найма на работу – через личные связи.
Рассмотрим, прежде всего, то, что наиболее видимо для всех новгородцев и что наиболее часто им предъявляется – это газеты. В Великом Новгороде есть, например, газета «Новгород», которая поддерживается Администрацией города и рассылается бесплатно и еженедельно всем жителям города.
Контент-анализ объявлений о предлагаемых вакансиях в новгородской прессе показал, что фактор пола стоит на четвертом месте среди предъявляемых требований к работе после 1) ограничений по возрасту, 2)опыта работы 3) знания ПК (см. гистограмму 1).
Гистограмма 1. Наиболее часто предъявляемые требования к вакансиям в новгородских СМИ .
Из данной диаграммы мы видим, что фактор возраста оказался самым дискриминационным на новгородском рынке труда. Остроту дискриминационных процессов именно в возрастной, а не гендерной дифференциации показывают и другие исследователи .
Тем не менее, фактор пола (у нас оказался на четвертом месте) является ограничивающим фактором на многие высокие должности с весьма достойной зарплатой. Торговые компании Санкт-Петербурга и Москвы ищут на новгородском рынке труда именно мужчин с высшим образованием - руководителей филиалов с зарплатой свыше 25000 рублей. ЗАО «Новтрак» предлагает вакансии программиста и инженера-конструктора только мужчинам, хотя в Новгородском государственном университете по специальности программиста обучается практически 50% девушек, также учатся девушки и на инженерно-технических факультетах университета. Но, к сожалению, в эту довольно престижную организацию девушкам на вышеназванные вакансии путь изначально закрыт.
Высокооплачиваемая работа для девушек предлагается лишь в весьма подозрительной сфере. В летнем номере городской газеты «Дело» предлагается работа для «ухоженных» девушек от 18 лет в Санкт-Петербурге в сеть массажных салонов с предложением «бесплатного жилья, материальной помощи и поступления в вузы (!)» с зарплатой 5000 рублей в день. Мучительный выбор для девушек – продавать свое тело за 5000 рублей в день в массажном салоне или идти работать за 2000 рублей в месяц воспитателем в детском садике?
Грустно, что подобные объявления «о массаже» до сих пор печатаются во вполне, казалось бы, приличной новгородской газете, поддерживаемой Администрацией новгородской области.
Другая важная сторона анализа практик найма на работу – анализ безработицы, регистрируемой центрами занятости.
Официальная - зарегистрированная в центрах занятости безработица в Великом Новгороде и новгородском районе по-прежнему имеет в основном женское лицо, хотя общее число безработных, зарегистрированных в городском центре занятости, и, соответственно, число безработных женщин значительно сократилось на сегодняшний день, что говорит в целом о сокращении безработицы:
с 1858 чел. - за первое полугодие 2005г
до 1032 чел. - на первое полугодие 2007г
Всего, например, за весь 2006 год в центре занятости В.Новгорода было зарегистрировано 2853 безработных женщин, из них трудоустроено - 1504 человек и направлено на обучение 388 человек . Почти треть из них – 1001 человек составили женщины с малолетними детьми, из них трудоустроена половина - 501 женщина и 162 женщины направлены на обучение.
Если рассматривать в сравнении с мужчинами процент зарегистрированных в городском центре занятости женщин с 2005 года, то количество зарегистрированных женщин по-прежнему колеблется около 70%, то есть соотношение зарегистрированных женщин по сравнению с мужчинами практически не изменилось.
Ситуация в сельском новгородском районе близка к городской, но процент зарегистрированных женщин здесь несколько выше – 76% (против 67% в городском центре), тогда как мужчин – 23,9%.
В целом группа безработных женщин, как городских, так и представляющих новгородский район, выглядит более образованной по всем уровням образования в сравнении со стоящими на учете мужчинами (см. табл.1).
Как видно из таблицы, по одной пятой из всей совокупности безработных составляют женщины с высшим и средним профессиональным образованием, значительно больше среди безработных женщин со средним образованием – одна треть из общей совокупности.
Как показывает проведенный анализ, дискриминация по признаку пола очень часто совпадает с возрастной - труднее устроиться на работу женщинам в возрасте до 25 лет, когда, с одной стороны, у них еще не достаточно профессионального опыта и женщина занята созданием семьи, рождением и воспитанием малолетних детей. Второй проблемный возраст для женщины - после 40 лет, когда начинает действовать возрастной ценз. Более половины - 52% стоящих на учете в районном центре занятости составляют женщины за 40 лет, а в городском центре занятости эта цифра чуть меньше - 44,6%.
Среди опрошенных в фокус-группе респондентов большинство составили женщины за 40 лет (кроме троих). Большая часть из них очень нуждается в работе, готовы обучаться, что-то менять в себе, но многие работодатели не хотят брать женщин за 40 лет.
В. (48 лет, не замужем, ребенку 11 лет, образование средне-спец.):
«Если на бирже куда посылают, где хорошая зарплата - там берут до 35 лет. Хочу приобрести какую-то специальность здесь (в центре занятости). Хочется что-то делать. Что – не знаю, поэтому и пришла сюда. Я уже сломалась, я уже в фатальном состоянии, уже ничего не хочу.. . Депрессия, начинают (болезни) вылезать... возраст такой, все женщины через это проходят».
Т. (42 года, 2 детей, разведена, педагог, высшее образование)
«Я обращалась в «Бизнес-персонал» (кадровое агентство). Девушка в таком декольте сказала – «Вы зна-аете, у вас очень мало шансов. Ну, хотите, заполните анкету..» (говорит протяжно).
Здесь впервые мне так сказали. Я заполняю эту анкету, я подавила в себе все чувства. Я ей сказала – «Вы знаете, у вас тоже мало шансов на эту работу, поскольку ваши должностные обязанности – создавать огромную сеть для работодателей, а не откидывать клиентов, не зависимо от возраста». Она сказала – «извините», но я думаю, что она куда-нибудь засунула эту мою анкету».
И. (45 лет, вдова, сын-студент, бухгалтер-экономист, 2 высших образования):
«Сейчас камень преткновения получился возраст, смотрят – образование есть, опыт есть, прямым текстом в 2-х местах сказали – извините, если бы были помоложе – мы бы вас взяли. Я с мая месяца стою на бирже. Мотивация (отказа в работе) была – возраст, но они мне писали другое, поскольку это запрещено законом….
Я не готова была услышать, что в 45 лет - я старая. Я уже перестроилась – я иду на работу, я - товар, меня выбирают, я нормально на это реагирую. Не возмущена, ничего. Понимаете, когда тебе прямым текстом говорят (о возрасте)... Разные другие моменты .. еще можно в себе переосмыслить, что-то в себе изменить. А что с возрастом-то я могу сделать? Он у меня есть – ни убавить, ни прибавить, понимаете...»
Эта женщина посетила одно из крупных кадровых агентств («Бизнес-линк-персонал»), где девушка ей сообщила, что на 95% она не сможет найти работу, после чего наша респондентка даже не стала заполнять анкету и у нее пропало всякое желание идти в другие агентства. В интервью с одним из директоров частного кадрового агентства В.Новгорода мы получили тому подтверждение:
«Зарплаты, которые мы предлагаем – не плохие, как правило, женщины там не требуются. Это с большой вероятностью так бывает. В нашем городе существует четкое разделение по половому принципу - мужчинам легче трудоустроиться, чем женщинам. Женщин до 30 лет часто не берут потому, что у них ребенок. После 30 лет не берут – потому что у них опыта нет. По моей практике – женщинам гораздо сложнее устроиться, чем мужчинам на что-то такое, чтобы касалось офиса, не касалось больших нервов, но касалось больших денег. Как правило, туда берут мужчин.
Женщин берут на должности, где работа не очень денежная, но требует внимания. На должности коммерческих директоров женщин берут крайне мало или вообще не берут….
Если женщина была руководителем, если у нее высшее образование, и она ушла с работы или собирается уходить по каким-то причинам, ее, скорее всего не возьмут. Легче взять больше более управляемых 20-летних глупышек, чем ее, ведь она будет доказывать, что она лучше знает. Город у нас маленький, все всех знают. У нас имеет значение не образование, а личные отношения.
К нам приходят больше женщины, но на учет мы ставим в основном мужчин. Процентов 80 у нас - мужчины.
Женщины вообще более адекватны – они согласны больше работать, согласны сделать больше, не смотря на то, что за спиной 4 спиногрыза и муж, они согласны и могут, у них есть опыт. Но это не я их не возьму. Их не возьмут работодатели».
Из этого интервью мы видим существование реального разделения рынка труда между мужчинами и женщинами, что постоянно проявляется в работе кадрового агентства. Буквально во время нашего интервью проходил разговор директора агентства с работодателем, который категорически отказался, чтобы и женщины участвовали в конкурсе на замещение вакантной должности руководителя филиала – только мужчины.
Женщины более старшего возраста часто не выгодны работодателю, поскольку имеют свою точку зрения и менее управляемы. А молодые женщины не выгодны, поскольку очень часто имеют маленьких детей. Одна из наших респонденток никак не может найти работу с гибким графиком, поскольку имеет маленьких детей, и хотела бы больше проводить с ними времени:
Е. (32 года, замужем, двое детей – 3 и 4 года, образование высшее - иняз):
«У меня спрашивают – сколько детям лет – и до свидания. Я ходила по направлениям, но если со мной не разговаривают, я даже фирмы не запоминала. Референтом отправляли в хорошую фирму, со мной там даже поговорили. Обещали перезвонить и ничего...
У мужчины в анкете вы никогда не найдете «наличие детей», если мужчина будет заполнять анкету и возьмут мужчину, потому что он может остаться после работы, а женщина побежит домой, потому что ей надо к плите, сделать уроки, перемыть посуду. У нее нет времени оставаться»
Х: (Женщина, безработная, 31 год, 2 детей, замужем)
«А меня не берут на работу, т.к. у меня дети маленькие. Говорят: «Вот подрастут, тогда и приходите». А когда подрастут, мне будет уже за 40, скажут «Извините»… Когда уже профессионализм сойдет на нет… Я еле вытерпела в кабинете, думала разревусь, моргать стала… А потом стало смешно. Это ведь из рамок выходит! Обидно!».
Наглядно горизонтальная гендерная сегрегация – не равномерное распределение женщин и мужчин на рынке труда - прослеживается в статистике вакансий, предлагаемых в центрах занятости – в целом мужских вакансий значительно больше, а вакансий ниже прожиточного минимума значительно больше для женщин.
Женщинам в основном предлагается работать в государственных структурах, где заработки не большие – например, учителя, много вакансий воспитателей детских садов с зарплатой 2000 и 3000 рублей (что значительно ниже прожиточного минимума!), нянечки, медсестры, мойщицы посуды и т.д. Мужчин же чаще приглашают работать на частные предприятия, на руководящие должности, где заработки значительно выше.
С другой стороны, на биржах труда практически всегда есть работа для рабочих, в то время как среди безработных женщин значительную долю составляют инженеры и техники, экономисты, воспитатели детских садов и работники здравоохранения и науки. Такая картина спроса и предложения на женскую рабочую силу сложилась с первых дней регистрации безработицы и мало что в ней изменилось до настоящего времени. В новгородском центре занятости вакансии для руководителей, специалистов и рабочих распределяются по признаку пола следующим образом:
Количество имеющихся в городском центре занятости вакансий с зарплатой выше 6000 рублей для женщин составило за полгода 640 мест из 2142 (это всего около 30 %), а для мужчин - 1129, что составляет 53 % (см. табл.). Если же рассматривать вакансии с зарплатой от 10000 рублей (это примерно равно средней зарплате по Новгородской области в целом – 10082 руб. за первое полугодие 2007г.) , то мужские вакансии с такой зарплатой составляют большинство – 86,1%, тогда как женские – всего 5,6%.
Таблица 3. Вакансии, предлагаемые городским центром занятости (данные за полгода – с 1.01.07 - 30.06.2007)
Вакансии Всего чел. % к общему
числу
вакансий Вакансии ниже прожиточного минимума Вакансии с зарплатой от 6000 руб. и выше Вакансии с зарплатой от 10000 руб. и выше
Для мужчин 4065 54,7 211 1129 1205
Для женщин
2046 27,6 467 640 83
Безразличны к полу 1314 17,7 272 373 186
Всего 7425 100 950 2142 1474
* На 2589 вакансий, не представленных в таблице, предлагается зарплата от 4000 рублей до 6000.
Как мы видим, предлагаемая безработным в центре занятости зарплата не высока, причем для женщин сохраняется явная тенденция - чем выше зарплата, тем ниже вероятность получить привлекательную в плане зарплаты вакансию.
Иногда даже на одну и ту же вакансию мужчинам может предлагаться зарплата выше, чем женщинам. На мой вопрос к директору кадрового агентства, «различаются ли вакансии для мужчин и женщин по зарплатам?», она ответила:
«Еще как…еще как… У меня было однажды – (нужен был) контролер счетчиков – мужчинам (предлагалась зарплата) - 8 тысяч, а женщинам – 4,5 тыс. рублей. Я говорю – ну какая разница – и та снимет показатели и этот…. «Нет, ну мужчина, он посмотрит, в порядке ли счетчик?» Так ведь и опытная женщина… тоже посмотрит!»
Низкую оплату женской работы некоторые социологи объясняют тем, что «работодатели, которые нанимают дешевую рабочую силу на полную ставку и дешевую женскую рабочую силу на неполную ставку, в сущности, основываются на предполагаемой зависимости этих групп от семьи. Считается, что обе эти группы относятся к домохозяйствам, где основные расходы несут те, кто зарабатывает больше. Виды деятельности, для которых сейчас готовят девочек, предлагают низкую оплату, пока они молоды, и работу на неполную ставку, когда они становятся старше. Они привыкают к зависимости, низкой оплате и «реальным» (в рамках существующего рынка рабочей силы) перспективам».
Однако далеко не всегда женщина имеет рядом мужчину, зарабатывающего больше. В Новгородской области, например, 9117 матерей-одиночек, воспитывающих 10100 детей . Кроме того, есть одинокие женщины, живущие с престарелыми родителями или живущие одни.
Таким образом, мы видим, что структура вакансий, предлагаемая новгородскими центрами занятости, не соответствует профессиональным, образовательным и квалификационным характеристикам женщин, ищущих работу. В целом получается картина, характерная и для многих других регионов, только более усугубленная низкими зарплатами.
Помимо центров занятости в годы перестройки на новгородском рынке труда появилось около 10 кадровых или рекрутинговых агентств, которые отличаются от государственных центров занятости тем, что имеют другие цели, задачи и ресурсы. Они подбирают высококвалифицированный персонал для крупных, средних и малых стабильно работающих компаний, предлагающих весьма достойную зарплату не только в Новгороде, но и в других регионах.
Нами проведено 5 интервью с директорами частных кадровых агентств Великого Новгорода. Как выяснилось в процессе интервью, если женщины в возрасте за 35 лет к ним и приходят, то с большой вероятностью в некоторых агентствах их даже не ставят на учет, поскольку работы со средней и высокой зарплатой для них нет.
Например, в кадровом агентстве «Дело», предлагающем вакансии с зарплатой от 5 тыс. рублей до 30-35 тыс., нам предоставили такую статистику посещений за год:
• за год в агентство обратилось 300 человек
• из них трудоустроены 120 женщин и 90 - мужчин
• из них не трудоустроены – 70 женщин и 20 мужчин.
Таким образом, здесь проявляется та же тенденция - в этом агентстве большинство обратившихся являются представителями женского пола – их почти в 2 раза больше. А среди не трудоустроенных лиц их почти в три с лишним раза больше.
Средняя зарплата, которая предлагается в агентстве «Империя кадров» – 13866 рублей, что совпадает со средней зарплатой на предприятиях города, минимальная – 5000 рублей, максимальная – 50000. К ним также больше обращаются женщины:
• из всей выборки базы данных агентства
мужчины составляют 37 %, женщины – 63%
• трудоустроены – 58% мужчин и 42% женщин
В другом частном кадровом агентстве временно трудоустроенных мужчин в 3 раза больше, чем женщин. А на постоянную работу в торговую сферу в этом агентстве больше трудоустроено женщин (в 4 раза больше), тогда как мужчин больше трудоустроено в производственную сферу (в 10 раз больше).
Как справедливо заметила одна из наших респонденток, зав. отделом городской администрации В.Новгорода - «даже в обслуживающей сфере лучше берут и будут брать мужчин. Например, из 23 подготовленных поваров в училище (кулинарном) было 2 мальчика, их взяли на работу, а девочек нет. Нужно развивать отрасли, где были бы заняты женщины – ткацкое, например, производство, туризм. Поэтому важно учитывать статистику, где заняты женщины и мужчины. Должно быть квотирование рабочих мест. Но сейчас это не действует».
Предпочтительную визуальную направленность кадровых агентств на мужчин можно увидеть на примере информационного буклета «Kelly Services» - на одном из них изображены мужчины среднего возраста в деловой традиционно черно-белой одежде с галстуками, в несколько странных позах, серьезные и не улыбающиеся, делающие шаги вперед (см. рис. 1).
На одном из их же рекламных плакатов женщина все-таки изображена, но почему-то в красивом свадебном платье с большим декольте, как будто это служба знакомств, а не кадровое агентство, подбирающее работодателям специалистов.
Ту же самую визуальную направленность на мужчин можно увидеть и на информационных буклетах другого известного кадрового агентства - «Бизнес линк персонал» - «Как написать стандартное резюме» и «Прохождение интервью» (см. рис.2).
На первых страницах информационных буклетов мы также видим мужчин, правда обезличенных, но в целом они выглядят основательно и представительно - в деловых костюмах с галстуками, в деловой обстановке за столом, пишущих резюме и проходящих интервью.
Действительно получается, что женщин в этих агентствах не ждут???
Как уже говорилось выше, женщины в основном сосредоточены в государственных структурах, где небольшая зарплата. Это сферы здравоохранения, образования, культуры, социальных услуг и т.д. Средняя зарплата на 1 января 2007 года по здравоохранению в целом по области составила 6900 рублей , что значительно ниже средней зарплаты по нашей области.
Не так давно ситуация с зарплатой улучшилась среди врачей, большую часть которых составляют женщины: из 2254 человек – 1602 женщины или 71% от общего количества. Средняя зарплата врачей увеличилась и приблизилась к среднемесячной начисленной зарплате по средним и крупным предприятиям города В.Новгорода - 12400 руб .
Среднемесячная зарплата в сфере образования области даже меньше, чем в сфере здравоохранения и составляет 6020 рублей . К сожалению, мы получили от комитета образования области весьма показательную информацию о том, что «данными о количестве мужчин и женщин в общем числе работающих в системе образования наш комитет не располагает». Современная ситуация в сфере образования такова, что мужчин можно пересчитать по пальцам – это в основном директора школ и редкие работники комитетов образования. Так, например, в новгородских школах 4 года назад работало всего 8% учителей мужчин, а среди директоров их было - 30%, среди завучей – 5%. В городском комитете образования на 2007 год из 40 человек только четверо являются представителями мужского пола.
Таким образом, социальное устройство образовательных учреждений отражает в целом гендерную стратификацию общества, сохраняя, закрепляя и даже усиливая неравный статус мужчин и женщин в обществе. Но, к сожалению, такая стратификация приводит к тому, что обучение за счет присутствия в школах в основном женщин теряет все богатство возможного разнообразия. Как справедливо заметила американская исследовательница М. Мид, «вполне логично утверждать, что профессии, связанные с воспитанием, по идее, должны включать представителей обоих полов: если мы обучаем и мальчиков, и девочек, то обучать их должны и мужчины, и женщины. Поэтому профессии, связанные с обучением и воспитанием, возможно, утратили даже больше, чем приобрели, когда мужчины перестали работать не только в начальных классах…, но даже в старших классах, где мальчики страдают от того, что их учат только женщины » .
Еще один важный источник, к которому мы обратились для получения информации о зарплатах – социологические исследования. Представляется, что на фоне существования во многих российских организациях «белых» и «серых» зарплат, анонимные опросы дают нам более объективные данные, чем даже официальная статистика.
Данные о зарплатах мужчин и женщин В.Новгорода мы получили из социологического исследования «Лучший работодатель В.Новгорода», проведенного консалтинговой группой «Интек». Всего было опрошено 520 женщин и 360 мужчин, работающих на разных предприятиях города. Мы рассмотрели полученные данные об имеющейся зарплате респондентов и о желаемой зарплате по признаку пола.
На представленном ниже графике видно, что пик женских зарплат на предприятиях приходится примерно на 8-9 тысяч рублей, тогда как для мужских – на 12-14 тысяч рублей. Действительно, большинство опрошенных мужчин (около 40%) имеют зарплату от 10 до 15 тысяч, тогда как большинство женщин - почти половина опрошенных - (49%) имеют зарплату от 5 до 10 тысяч рублей.
Зарплату от 15 до 20 тысяч рублей получают 29 % из всех опрошенных женщин и 39,4% из всех опрошенных мужчин. Зарплату от 20 тысяч рублей имеют уже 7,5% мужчин и 1,7% женщин.
Таким образом, мы видим, что средняя зарплата женщин на предприятиях В.Новгорода на порядок ниже мужской. И эта средняя женская зарплата ниже средней зарплаты по средним и крупным предприятиям города, которая составляет 13024 руб.
Рассмотрим, какую зарплату хотели бы иметь мужчины и женщины, работающие на предприятиях нашего города. Из представленного ниже графика видно, что она заметно отличается от имеющейся.
.
Зарплату от 15 до 20 тысяч хотели бы иметь 32,7% от всех опрошенных женщин и практически такой же процент из всех опрошенных мужчин. Зарплату от 20 тысяч рублей хотели бы иметь уже 45,8% мужчин и 35,6 % женщин. Как мы видим, уровень притязаний женщин несколько ниже, чем у мужчин.
Опрошенные методом фокус-групп безработные женщины не раз отмечали, что предлагаемая женщинам работа в Новгороде – в основном низкооплачиваемая. Как заметила весьма активная женщина, находящаяся в поиске работы с достойной зарплатой:
«Человек без мотивации ничего не хочет делать. За 5-6 тысяч – просто пришла и отсидела. За 15 (тысяч) я еще буду хотеть шевелиться. Это наверное, обстановка такая – в Новгороде совершенно другие зарплаты. Просто хочется выть, потому что расценки все те же. Что я в Питере трачу, чтобы закупиться, даже меньше денег, а приезжаешь в этот Новгород…
Если ничего не делать (в Новгороде), то все в Москву или в Питер уедут и тут вообще не останется специалистов.
… зарплата должна быть достойной. Уровень ли Питера, Новгорода... Мы все равно живем в России. Почему женщины Питера должны достойную зарплату получать, а мы такую мизерную?...» (Т. , 41 год, замужем, заочно заканчивает новгородский университет).
Если говорить о вертикальной сегрегации, то она тоже встречается. В исследовании И.Калабихиной был сделан ряд углубленных интервью с новгородскими известными, активными и успешными женщинами предпринимательницами, которые показали, что
«реально существует мужской шовинизм в предпринимательстве. Мужчины как бы до определенного потолка отпускают женщин с каким-то делом, но не более того. И если им все вопросы легко и просто решить неформально, в бане за водкой, то редчайшая женщина пойдет на такой стиль решения вопросов. Но большинство женщин не могут быть приближены (в высокий бизнес) в нашем обществе» (О., более 40 лет, есть дети, 2001г.)
На вопрос интервьюера «А как вы пробивали эту стену?» она ответила:
«А я ее не пробила, я ее абсолютно не пробила. Все-таки я ограничена этим шовинизмом мужским. «Не женское это дело», такие вот тезисы: «А ну что женщина? Ну что она может? А-а! С женщиной лучше не связываться!» А женщина, может быть, значительно собраннее, талантливее, работоспособнее».
Другие показатели вертикальной сегрегации – статистика наличия женщин в политике, органах власти. Если рассматривать верхний эшелон руководства области, то там, в основном преобладают мужчины. Из 24 руководителей комитетов, управлений области женщин всего 5, из 58 заместителей женщин уже - 25 .
Итак, проведенный комплексный анализ показал, что действительно существует гендерная сегрегация на рынке труда. Мужчины и женщины В.Новгорода, типичного города для Северо-Запада России по своим социально-демографическим и социально-экономическим показателям, действительно «плавают в разных бассейнах» на нашем рынке труда. Женщин больше в бассейне, где платят зарплату ниже средней - 49% опрошенных на предприятиях В.Новгорода женщин имеют зарплату от 5 до 10 тысяч рублей, а мужчин больше в бассейне, где выдают зарплату выше средней (более 10000 рублей) – это 60,8% опрошенных мужчин. Если же говорить о «государственном» бассейне, где в основном «плавают» женщины - образование, социальная сфера, культура, медицина (младший и средний персонал) и т.д., то средние зарплаты там еще ниже.
Многие женщины очень хотят найти себе достойную работу, поскольку они или одни воспитывают детей или если зарплата мужа недостаточна для содержания детей. Но возможностей для женщин найти достойную работу меньше – выбор для них сужен в несколько раз.
И получается замкнутый круг - женщин, как социальную группу, имеющую меньше возможностей устроиться на работу, нанимают за меньшие деньги. Бизнес, стремящийся снизить расходы на рабочую силу, постоянно воспроизводит этот способ эксплуатации.
Можно ли как-то изменить эту ситуацию? Здесь существуют разные точки зрения. Некоторые исследователи полагают, что равенство мужчин и женщин будет возможно, если «изменятся разделение труда в домашнем хозяйстве и семье, условия самого труда в направлении повышения его роли в социальной идентификации (личности) и его смысловое назначение» .
С другой точки зрения, «социальное неравенство мужчин и женщин встроено в основную схему индустриального общества, в соотношение производства и воспроизводства труда внутри семьи и труда с целью заработка… равноправия нельзя достичь в рамках этих институциональных структур, изначально ориентированных на неравноправие. Добиться качественного равноправия за пределом мужской и женской роли возможно, лишь продуманно изменяя совокупную институциональную систему развитого индустриального общества» .
Трудно не согласиться с этим утверждением У.Бека. Рассмотренная нами гендерная сегрегация и дискриминация – лишь следствия сложившегося институционального порядка. Чтобы что-то изменилось в нашем обществе, необходимо изменить сложившуюся гендерную систему на уровне общества и гендерный режим на уровне социальных институтов.
Институализация структур, поддерживающих справедливый гендерный режим, крайне актуальна для российского общества. Только тогда, когда будут возможны реальные формальные санкции для работодателей, СМИ не будут публиковать объявления с требованиями определенного возраста и пола.
|
Как я и обещала своим коллегам во время опроса в ноябре 2013 года, размещаю полученные данные по некоторым основным вопросам анкеты, посвященной реализации государственной программы "развитие образования".
Всего было опрошено 122 преподвателя университета (как минимум 8-я часть), из них: дир-р института - 2, деканы, зам.деканы - 11, зав. кафедрами - 18, профессора - 8, доценты - 56, ст. преподаватели. ассистенты - 18, остальные не ответили о своей должности. Здесь надо иметь в виду, что подсчет брался, исходя их более высокой должности, т.е. зав. каф. также могут быть профессорами и доцентами. Средний возраст - 50 лет, 78 жен. и 44 муж. Опрашивались преподаватели в каждом институте, на каждом факультете.
Качество процессов обучения большинство опрошенных преподавателей оценивает как скорее хорошее:
ОЦЕНИТЕ ПО 5-БАЛЛЬНОЙ ШКАЛЕ КАЧЕСТВО ОТДЕЛЬНЫХ АСПЕКТОВ ПРОЦЕССА ОБУЧЕНИЯ В ВАШЕМ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОМ УЧРЕЖДЕНИИ В ЦЕЛОМ.
Предмет оценки
|
крайне плохое, неудовлет-ворительное
|
скорее плохое
|
удовлетво-рительное
|
скорее хорошее
|
очень хорошее, без замечаний
|
-
содержание учебных программ и планов в целом
|
1
|
1
|
30
|
77
|
9
|
-
преподавание общеобразовательных дисциплин
|
0
|
1
|
27
|
76
|
11
|
-
преподавание общих гуманитарных и социально-экономических дисциплин
|
0
|
2
|
20
|
79
|
12
|
-
преподавание математических и естественнонаучных дисциплин
|
0
|
2
|
32
|
73
|
6
|
-
преподавание общих професиональных дисциплин
|
0
|
2
|
13
|
76
|
23
|
-
преподавание специальных професиональных дисциплин
|
0
|
3
|
11
|
64
|
39
|
-
преподавание учебных професиональных модулей
|
0
|
3
|
18
|
69
|
19
|
-
согласованность и преемственность программ обучения
|
1
|
12
|
43
|
52
|
7
|
-
методическое обеспечение учебного процесса
|
1
|
1
|
44
|
62
|
11
|
-
профессионализм преподавателей
|
0
|
1
|
9
|
66
|
43
|
-
организация курсового проектирования
|
1
|
3
|
22
|
65
|
22
|
-
организация научно-исследовательской работы студентов
|
2
|
3
|
39
|
56
|
18
|
-
организация и результативность учебной и производственной практики студентов
|
0
|
3
|
38
|
51
|
24
|
-
организация международных академических обменов
|
9
|
24
|
40
|
32
|
10
|
ОЦЕНИТЕ ПО 5-БАЛЛЬНОЙ ШКАЛЕ УСЛОВИЯ РЕАЛИЗАЦИИ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО И НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ПРОЦЕССА
Предмет оценки
|
крайне плохие, неудовлет-ворительные
|
скорее плохие
|
удовлетво-рительные
|
скорее хорошие
|
очень хорошие, без замечаний
|
состояние учебно-материальной и лабораторной базы
|
4
|
19
|
57
|
37
|
2
|
состояние аудиторий и других помещений в учебных корпусах
|
3
|
11
|
42
|
50
|
11
|
оснащенность компьютерной и оргтехникой
|
3
|
22
|
43
|
40
|
10
|
наличие офисных и специальных компьютерных программ
|
2
|
24
|
49
|
37
|
8
|
доступность интернета для студентов
|
2
|
5
|
26
|
44
|
42
|
доступность интернета для преподавателей
|
1
|
7
|
24
|
38
|
48
|
оснащенность техникой для презентаций и интерактивного ведения занятий
|
7
|
24
|
35
|
36
|
16
|
оснащенность библиотеки и доступность информационных источников
|
1
|
10
|
26
|
58
|
22
|
условия для проведения научных исследований студентами
|
5
|
16
|
49
|
39
|
8
|
условия для проведения научных исследований преподавателями
|
6
|
19
|
49
|
32
|
10
|
развитие инновационной инфраструктуры (малых инновационных предприятий, технопарков, бизнес-инкубаторов и т.п.)
|
11
|
28
|
40
|
23
|
5
|
Интересно, что по поводу медицинского обслуживания половина удовлетворенных и половина не удовлетворенных (по 46 челвек), остальные (27 чел.) в чем-то удовлетворены, в чем-то - нет. А вот по организации досуга, я даже не помню, когда я в чем-то участвовала в университете. Интересно, в каком досуге участвуют коллеги преподаватели? Кроме посиделок на кафедре что-то и не помню ничего....
ОЦЕНИТЕ ПО 5-БАЛЛЬНОЙ ШКАЛЕ, НАСКОЛЬКО ВЫ УДОВЛЕТВОРЕНЫ УСЛОВИЯМИ ТРУДА В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОМ УЧРЕЖДЕНИИ В целом.
Предмет оценки
|
абсолютно не удовлетворен
|
скорее не удовлетворен
|
в чем-то удовлетворен,
в чем-то нет
|
скорее удовлетворен
|
полностью удовлетворен
|
-
режим работы (расписание занятий, равномерность нагрузки в течении года, семестра, недели)
|
1
|
2
|
34
|
54
|
31
|
-
рабочее место (в аудитории, классах и т.п.)
|
2
|
9
|
33
|
54
|
23
|
-
рабочее место (в своем кабинете, в преподавательской, на кафедре )
|
4
|
9
|
24
|
50
|
34
|
-
организация питания (работа столовой)
|
7
|
19
|
22
|
52
|
21
|
-
организация медицинского обслуживания
|
16
|
30
|
27
|
39
|
7
|
-
организация досуга на факультете/отделении, кафедре
|
15
|
17
|
31
|
38
|
15
|
Как и следовало ожидать, большинство опрошенных (75 из 122 ) полагают, что совершенствовать надо в первую очередь систему материального поощрения сотрудников , на втором месте - развитие материально-технической базы (65 чел) и на третьем - мотивацию студентов (62 чел.). Интересно, что в позапрошлом году я переводила тексты по исследованию образа жизни студентов в США и там особое внимание обращалось на первокурсников - второкурсников, множество программ было направлено на адаптацию их в университете, помощь в прояснении их профессиональной направленности и тд. О развитии материальной базы я пишу уже давно в блог, мне лично не хватает мультимедийных проекторов и интернета в некоторых аудиториях (в сельхозе, в родном политехе, в гуманитарном).
КАКИЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВАШЕГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ ТРЕБУЮТ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ? (укажите не более 3-х вариантов)
-
содержание учебных планов и программ – 18 чел.
-
планирование учебной нагрузки преподавателей – 20 чел.
-
качество преподавания – 15 чел.
-
мотивация студентов к учебе – 62 чел.
-
учет конъюнктуры рынка образовательных услуг - 13
-
состояние научных исследований - 17
-
качество системы управления образовательным учреждением - 23
-
система материального поощрения сотрудников - 75
-
вовлечение студентов в научно-исследовательскую деятельность - 12
-
развитие учебно-материальной базы, насыщение ее современным оборудованием - 65
-
другое (что именно) __0____________________________________________________
-
затрудняюсь ответить - 3
Modified on by Елена Луковицкая leg1 Elena.Lukovitskaya@novsu.ru
|
Это продолжение, поскольку все не влезло в предыдущем сособщении
В КАКОЙ МЕРЕ ВЫ СОГЛАСНЫ СО СЛЕДУЮЩИМИ утверждениями в отношении изменений в деятельности Вашего образовательного учреждения за последние три года?
|
абсолютно не согласен
|
скорее не согласен
|
в чем-то согласен, в чем-то нет
|
скорее согласен
|
полностью согласен
|
-
содержание образования стало в большей степени отвечать требованиям работодателей
|
7
|
21
|
50
|
37
|
1
|
-
растет число договоров с работодателями на будущее трудоустройство студентов
|
7
|
24
|
51
|
31
|
2
|
-
работодатели стали активнее участвовать в разработке учебных программ, тестовых заданий, практических занятий
|
21
|
33
|
34
|
26
|
2
|
-
работодатели стали активнее участвовать в комиссиях, советах учебного заведения
|
15
|
25
|
35
|
31
|
8
|
-
работодатели стали активнее приглашать студентов на практику, давать стипендии
|
15
|
35
|
34
|
28
|
4
|
-
возросло количество мест для практики студентов на престижных предприятиях
|
13
|
30
|
41
|
24
|
5
|
-
в учебном заведении развивается система независимой сертификации выпускников
|
13
|
39
|
39
|
20
|
0
|
-
ускорилась профессиональная адаптация выпускников
|
4
|
24
|
51
|
30
|
6
|
-
в последние годы заметно расширился круг наших социальных партнеров
|
10
|
25
|
39
|
34
|
5
|
-
работодатели стали охотнее приглашать на стажировку преподавателей
|
24
|
49
|
31
|
10
|
1
|
Интересно, что преподаватели находятся в явной неопределенности по поводу статуса нашего университета :))
Если Вашему образовательному учреждению присвоен особый статус, отметьте, какой?
-
Правительственный
-
Ведущий
-
Национальный исследовательский
-
Федеральный - 65
-
Другой (укажите) __государственный – 2, особого статуса нет – 1, не присвоен - 1
-
Не знаю - 30
|
НАРОДУ НЕ ХВАТАЕТ ЛЮДЕЙ
(По материалам доклада подготовила Наталья Чернова Источник: "Новая газета" от 13.05.2009 http://www.novayagazeta.ru/data/2009/048/19.html
Независимые эксперты: в России нет государственной политики не только по сохранению нации, но даже по предотвращению ее вырождения
Группа независимых экспертов подготовила по инициативе ООН доклад о развитии человеческого потенциала в РФ. Первое, самое отчетливое впечатление после прочтения последней, 208-й, страницы авторитетного исследования - его надо переименовать. Потому что по сути научные исследования, изложенные для узкого круга читателей, сообщают мысль, прямо противоположную вынесенной в заголовок. В России устойчиво прогрессирует не развитие человеческого потенциала, а неуклонная его деградация. И если вчитаться в то, как в России рождаются и как умирают, то беспомощность социальной политики станет до оторопи очевидной. Рождение и смерть у нас по-прежнему остаются личным делом каждого, в которое государство предпочитает вмешиваться по минимуму. И еще доклад с безупречной доказательностью демонстрирует, что практически все "позитивные сдвиги" не могут быть реально таковыми хотя бы потому, что мнение профессионалов-демографов в расчет не берется. А общество оказывается под впечатлением распиаренных мифов об успехах демографической политики.
Демографические вызовы ближайших лет, с которыми столкнется страна, с трудом поддаются "лечению". Причем в подобную ситуацию отчасти попадает практически все цивилизованное человечество. А демографические вызовы, да еще в таком сочетании, - это тяжелый диагноз даже для более социально адаптированного мира.
Демографы не сомневаются, что в ближайшие годы Россию ждет нарастающая естественная убыль населения. Как следствие - убыль населения в трудоспособном возрасте, рост демографической нагрузки на трудоспособное население, падение числа потенциальных матерей, большой приток иммиграции.
Цифры в докладе рисуют картину если не катастрофическую, то очень близкую к ней. По прогнозу, убыль населения в 2010 году достигнет 463 тысяч человек в год, в 2017-м превысит 600 тысяч, а в 2025-м окажется выше 800 тысяч. То есть в ближайшие 19 лет население России сократится на 11 миллионов человек. Еще большее сокращение произойдет среди трудоспособного населения. Число налогоплательщиков сократится на 14 миллионов. Число иждивенцев, напротив, увеличится. По среднему варианту прогноза Росстата, уже в 2011 году оно превысит 31 миллион пенсионеров - столько пенсионеров в России никогда не было. В итоге число детей и стариков на 1000 лиц рабочего возраста увеличится с нынешних 578 до 822 в 2025 году. А доля 60-летних россиян в ближайшие 15 лет превысит 22% населения, чего в истории страны никогда не было. Как обеспечить им достойную старость, если уже сейчас пенсии большинства едва дотягивают до прожиточного минимума?
Ситуация с рождаемостью тоже дает мало поводов для оптимизма. Падает число потенциальных матерей. С 2004 года идет сокращение женщин репродуктивного возраста. К 2025 году оно сократится более чем на 7 миллионов. И значит, рассчитывать, что рождаемость в России когда-либо превысит смертность, для чего надо лишь запустить еще несколько проектов, подобных введению материнского капитала, - утопия. Рождаются и умирают в отечестве по своему особому пути.
Родиться в России...
Становится все труднее. Как утверждают эксперты, пережив с начала 90-х годов несколько колебаний рождаемости, Россия неизменно остается в группе стран со сверхнизким ее уровнем. В 2006 году среди сорока развитых государств она занимала 27-е место. Для того, чтобы население не убывало при современном уровне смертности, женщины должны рожать по 2,1 ребенка. В России же за последние 13 лет выходило более не 1,3.
Государство спохватилось и два года назад приняло "Концепцию демографической политики РФ на период до 2025 года". В концепции (опять возникло ощущение, что создавалась она без привлечения авторитетных экспертных заключений) главная ставка сделана на то, чтобы добиться от россиян отчетливого стремления к деторождению. Главным ресурсом в стимулировании рождаемости стал масштабно отрекламированный материнский капитал.
Потенциальные родители отреагировали в целом положительно, и примерно половина опрошенных согласились с тем, что этот жест со стороны государства должен спровоцировать деторождение. Но на конкретный вопрос "Заведут ли обязательно детей больше, чем планировали?" ответил положительно лишь 1(!)% опрошенных. А 81% твердо ответили, что "будут следовать прежним намерениям, когда и сколько заводить детей". Бонус за материнство, по мнению демографов, способен вызвать кратковременный всплеск рождаемости, причем преимущественно среди малоимущих.
Упрощенная схема, предложенная государством, - "мы вам немного денег зараз, а вы нам налогоплательщика навсегда" не срабатывает. Например, самый высокий уровень рождаемости фиксируется в Чечне - там на одну женщину приходится 2,77 рождений. По 2,1 ребенку рожают женщины в Эвенкийском, Бурятском, Чукотском автономных округах и Туве - регионах, которые трудно назвать комфортными. А меньше всего рожают в Ленинградской, Тульской, Воронежской, Саратовской, Тамбовской областях.
СТИМУЛИРОВАТЬ РОЖДАЕМОСТЬ УДАЛОСЬ ВО ФРАНЦИИ И СКАНДИНАВСКИХ СТРАНАХ. НО ТАМ ПОШЛИ НЕ ПО ПУТИ "ПОДКУПА" РОДИТЕЛЕЙ, А СДЕЛАЛИ УПОР НА МАКСИМАЛЬНОЕ СОХРАНЕНИЕ ЖЕНЩИН НА РЫНКЕ ТРУДА В ТЕЧЕНИЕ ВСЕГО ВРЕМЕНИ, ПОКА РЕБЕНОК ВЗРОСЛЕЛ. ГИБКИЙ РАБОЧИЙ ГРАФИК, НЕПОЛНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ, АДАПТИРОВАННЫЕ К РАБОЧЕМУ ЖЕ ГРАФИКУ РАБОТАЮЩИХ МАТЕРЕЙ ДЕТСКИЕ УЧРЕЖДЕНИЯ - ВСЕ ЭТО ПОЗВОЛИЛО СОВМЕСТИТЬ МАТЕРИНСТВО И КАРЬЕРУ С МИНИМАЛЬНЫМИ ПОТЕРЯМИ. ОДНАКО ЧТОБЫ ТАКАЯ МОДЕЛЬ ДАЛА ПРЯМУЮ ОТДАЧУ, НУЖНО, ЧТОБЫ ОНА ЭФФЕКТИВНО ДЕЙСТВОВАЛА НЕ МЕНЕЕ ДВУХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ. ОЧЕВИДНО, ЧТО ДЛЯ РОССИИ ЭТО ПУТЬ ПРАКТИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖЕН.
Кроме того, рождаемость в России по принципу "желанные дети в желанные сроки" для большинства до сих пор недостижимая цель. Еще не так давно, в 80-х годах, в России средствами контрацепции пользовались 10% женщин, а в развитых странах их было 60%. При таких различиях в "ментальностях" планирования семьи в России в те годы регистрировалось 120 абортов на 1000 женщин, на Западе - менее 20. И только теперь Россия приближается к западным стандартам тридцатилетней давности. Однако при всех позитивных сдвигах только 58% респондентов в 2004 году оценивали текущую беременность как "желанную и своевременную", а 23% как "желанную и несвоевременную".
Умереть в России...
Значительно проще, чем родиться. А способность россиян гибнуть в цветущем возрасте и вовсе наводит на мысли о самоуничтожении генофонда. "Атипичность русской смертности" - так деликатно назвали эту особенность нации демографы. Причем эта особенность начинает проявляться уже в младенчестве. Наши младенцы умирают в три раза чаще, чем, к примеру, в Швеции, Португалии и Греции.
И еще одна национальная особенность очень красноречива - в России последние два десятилетия сохраняется высокий уровень постнеонатальной (от 28 дней до 1 года) смертности. А во всем цивилизованном мире основная доля младенческой смертности приходится на первый месяц жизни младенца, когда он наиболее уязвим. Далее современная медицина резко увеличивает шансы на выживание. Везде, но не у нас.
Но самое яркое проявление российской атипичности - это огромная доля смертности от внешних причин. От самоубийств, отравлений, несчастных случаев, убийств мужчины у нас гибнут втрое чаще, чем на Западе, - 182 случая на 1000, против 65. Самый "смертельный" возраст сильного пола в России - от 30 до 54 лет. Эксперты отмечают, что влияние алкогольного фактора на смертность от внешних причин и от болезней кровообращения огромно. "Пьют смертельно" - это буквально про нас. В среднем российском городе Ижевске провели исследования и выяснилось, что 40% смертей мужчин цветущего возраста - от перепоя.
Не призывая к крайним запретительным мерам, демографы меж тем констатируют: в период антиалкогольной кампании 1985-1987 годов ожидаемая продолжительность жизни мужчин выросла на 3,1 года и почти вернулась к историческому максимуму, а у женщин и вовсе превысила его. Сейчас средняя продолжительность жизни мужчин - 60 лет, женщин - 73. Согласно докладу о развитии человеческого потенциала, по ожидаемой продолжительности жизни в 2005 году Россия занимала 119-е место в мире, находясь по этому показателю позади многих развивающихся стран.
Обреченные
Эпидемиологический переход - есть такое понятие в среде демографов. Оно означает, что этап, на котором главной задачей было снижение смертности от инфекционных и других острых заболеваний, пройден. И у здравоохранения появились другие приоритеты. На этом этапе система здравоохранения и население как бы меняются местами. Инициатива переходит к населению, поскольку источники опасности для здоровья и жизни находятся вне зон влияния здравоохранения. Человек сам выбирает, как ему питаться, сколько употреблять алкоголя, каким воздухом дышать, пристегиваться ли ремнями безопасности в автомобиле. Россия в отличие от всего мира в этом смысле оказалась необучаема. Беречь жизнь в течение жизни у нас патологически не умеют.
Что характерно, "перезагрузка" приоритетов, для которой и создавалась новая "Концепция развития здравоохранения до 2020 года", в ней отражения так и не нашла. Эксперты поражены: концепция заполнена формулировками типа "улучшить", "усовершенствовать", "внедрить" и "снизить за счет повышения". Ни конкретных обоснованных рецептов, ни четко сформулированных целей.
Например, в числе основных задач по снижению смертности названо ее сокращение в результате ДТП, а смертность от отравления алкоголем не названа вовсе. Сама же борьба с алкоголизмом в число основных задач вовсе не занесена. В стране нет вообще ни одного специализированного центра который занимался бы исследованием проблем алкоголизации населения.
Можно только предположить, что стратегическое осмысление "загадки" российской сверхсмертности - непосильная задача для государства.
По материалам доклада подготовила Наталья Чернова Источник: "Новая газета" от 13.05.2009 http://www.novayagazeta.ru/data/2009/048/19.html
|
=============================================
Адрес: http://polit.ru/article/2014/03/29/university/
29 марта 2014, 09:01
Российский университет как политическая система
Мы публикуем стенограмму выступления кандидата социологических наук, доцента факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Михаила Соколова в книжном клубе «Порядок слов», Санкт-Петербург, 28 ноября 2013 года. Выступление подготовлено в рамках проекта «Политика и экономика университета» ЕУСПб и Центра “PAST” Томского национального исследовательского университета.
Я позволю себе начать с общих рассуждений о функционировании университета как политической системы, а уже потом буду двигаться в сторону собственно российских сюжетов. Университет, понимаемый социологически, является, прежде всего, коллективным действием. Много людей должны сотрудничать друг с другом, чтобы то, что мы называем университетом, состоялось – аудитории открылись, лекции были прочитаны, дипломы - выданы. В число этих людей входят не только преподаватели и студенты, но и администрация, разные государственные ведомства, частные доноры, домохозяйства, которые посылают своих детей учиться, а также политически сознательная публика (она обычно дремлет, но может вмешаться, если в университете произойдет что-нибудь возмутительное). И все эти люди вместе, собственно, и делают университет таким, как мы его видим. Мысленно, мы обычно проводим границу между теми, кто находится внутри университета – понимая его как физический объект, комплекс зданий со стенами, увитыми плющом – и теми, кто вне. Студенты и профессора – внутри, а министерские бюрократы или общественность – вне. Но с точки зрения определения направления коллективного действия, нет никакой явной границы между «внутри» и «вне». Те и другие объединяются для достижения общих целей.
Все люди, которые делают университет, делают его, поскольку хотят чего-то с его помощью достичь. При этом, университеты очень пластичны. С их помощью можно реализовать очень разные, иногда прямо противоположные цели. Например, можно укреплять классовые барьеры – если принимать только детей определенных сословий, как это было в российских университетах периода Империи, или просто легально или нелегально брать высокую плату за поступление, как это случалось во многих постсоветских вузах. А можно их разрушать – если давать много стипендий, и каким-то образом поощрять детей из бедных и непривилегированных семей, например, вводя квоты по социальному происхождению или этничности (что, особенно в некоторые моменты, стремились делать университеты советские или делают многие европейские университеты сегодня). Причем иногда стоит совсем немного изменить правила игры - и результаты становятся совершенно другими. Участники образования-как-коллективного-действия объединяются в группы интересов на основании того, к чему именно они, собственно, стремятся, в какую сторону они хотят повернуть университет. Эти группы, собственно, и делают политику высшего образования.
Какие факторы обуславливают формирование групп интересов и их достигать желаемого? Я выделю четыре – мотивы, ресурсы, возможности наблюдения и необходимость поддерживать легитимность – хотя, как мы увидим, они отчасти пересекаются друг с другом. Во-первых, по определению, каждая группа интересов характеризуется совокупность мотивов - тем, что ее члены хотят от университета получить. Во-вторых, вносимые ресурсы. Каждый привносит что-то в общее дело, и без некоторых из этих ресурсов просто ничего не двинется дальше. Без студентов, которые жертвуют свое время и силы, университет не будет работать, без правительственной поддержки – в принципе, может, но с трудом. Иногда эти ресурсы позитивного свойства, какие-то дефицитные блага – например, финансирование. Иногда это негативные ресурсы: многие социальные группы могут вмешаться и полностью заблокировать работу университета, если он их возмутит. Университет продолжает работать благодаря тому, что они воздерживаются от активных и агрессивных действий в его отношении. Это невмешательство стоит, однако, другим группам отказа от каких-то возможностей, которые иначе были бы реализованы. Учебные курсы, на которые иначе был бы спрос, не вводятся или отменяются, чтобы не возбуждать группы политических активистов, считающих их неприемлемыми. Министерские чиновники сейчас не заменяют выборность высших университетских администраторов прямыми назначениями (вернее, еще не везде в России полностью заменили их прямыми назначениями), чтобы не возбуждать упреков в попрании академических свобод. И так далее, и тому подобное.
В-третьих, агенты имеют разные возможности для наблюдения друг за другом. Власть привносить или отнимать ресурсы на каких-то условиях недорого стоит, если нельзя определить, выполнены ли эти условия. Государственных чиновников интересует, правильно ли расходуются выдаваемые университету средства; ответственные избиратели интересуются, а правда ли то, что чиновники вообще выдают эти средства, а не перекладывают их в своей карман, и если выдают, то какими критериями руководствуются; студенты или небезразличные родители спрашивают, а пригодится ли в жизни получаемое в университете образование. Чтобы узнать это, у них есть разные возможности. Они располагаются на разной физической и культурной дистанции от происходящего. Кто-то находится рядом и вполне компетентен для того, чтобы оценить работу других. Кто-то компетентен, но находится далеко, кто—то – наоборот, близко, но не компетентен. Те, кто не вполне компетентен, вынужден полагаться на обыденные представления, «словарь подозрений» и схем интерпретации происходящего. Скажем, абитуриенты вынуждены обычно полагаться только на очень смутные представления о том, какой университет хороший, какие профессии востребованы или какие будут востребованы, когда они этот университет окончат. В целом, университет мало того, что пластичен – он еще и не особенно прозрачен как для внешнего, так и для внутреннего наблюдателя. Ни одна из групп, которая участвует в производстве университета, не знает точно, что именно ими в совокупности в данный момент производится.
Наконец, каждый из участвующих в коллективном действии агентов знает, что другие в это же время наблюдают за ним. Прежде всего, это касается чиновников, которые дают университетам деньги. Они дают не свои деньги, они дают деньги из бюджета, и за эти деньги они должны отчитываться. Университет должен сохранять легитимность в глазах чиновников, чтобы получить следующую порцию денег, но при этом сам чиновник должен сохранить легитимность в глазах избирателей и в глазах других чиновников. Чиновник в этом смысле одна из самых уязвимых фигур, он не может просто прийти и закрыть университет – ему придется объяснять, почему он его закрывает, и лучше чтобы эти объяснения были убедительными.
Способность группы интересов заставить события пойти по желаемому ею сценарию определяется ее властью. Власть можно разделить на две типа, воспользовавшись терминами из классической книги Альберта Хиршмана [Hirschman, 1970]: «власть выхода» и «власть голоса». «Власть выхода» основывается на том, что каждый из этих агентов может выйти из общего дела вместе с привносимыми им ресурсами, если все произойдет не так, как он хочет. Студенты переведутся в другой университет или уйдут работать; чиновники изымут государственное финансирование или отберут лицензию; профессора заявят, что им неинтересно здесь больше преподавать, и тоже проголосуют ногами. Ресурс, который каждый из них может забрать с собой, не только физический (своя рабочая сила) или финансовый (например, грант), но и репутационный. Профессор, покинув университет, не так сильно подорвет его бюджет – один ушел, другой пришел – но только если это обычный профессор. Однако если это нобелевский лауреат, портрет которого висит на первой странице сайта университета, сообщается в каждой газете и на каждой встрече ректора с чиновниками, то это будет очень большой проблемой для университета. Власть выхода великого ученого состоит не в том, что он унесет свои деньги, и не в том, что он унесет свои идеи, а в том, что он унесет часть публичного фасада университета и пробьет в том, что осталось, большую пробоину. В худшем случае, он пошатнет легитимность всей оставшейся конструкции – заронит в умы потенциальных абитуриентов, бюрократов и разных частей публики сомнения в способности коллег и университетской администрации создать дружественную интеллектуальную среду, по-настоящему оценить талант и так далее, и тому подобное.
«Власть голоса» каждого агента определяется политической конституцией университета. Эта конституция распределяет права участия в обсуждениях и принятии решений по вопросами внутриуниверситетской политики. Где-то ректор избирается конференцией всех сотрудников, где-то – старшими профессорами, где-то – назначается министерскими чиновниками, а где-то – частными попечителями. Это, естественно, влияет на то, чье одобрение он будет ориентироваться в первую очередь. Далее, разные политические органы имеют разное влияние при принятии тех или иных решений. Например, ректор может быть лишь техническим исполнителем воли регулярно встречающегося Ученого совета, а может иметь полномочия принимать стратегические решения. Все это, как правило, закреплено в процедурных нормах, благодаря которым даже те группы, которые не имеют особой власти выхода, могут иметь большую власть голоса. Таким образом, власть выхода и власть голоса не тождественны друг другу. Например, большинство политических процедур в современных университетах устроены так, что Нобелевский лауреат имеет такую же власть голоса, как обычные преподаватели (общедемократическая норма «один человек-один голос»), но зато очень большую власть выхода. Политическая конституция университета и основанная на ней власть устойчива в той мере, в какой она легитимна. Легитимность в этом случае значит, что нарушение ее норм спровоцирует вмешательство обычно дремлющих групп аутсайдеров, например, судов, в которые можно обратиться, или, если будет изменено законодательство, которым руководствуются суды – широкой общественности, в том числе, мировой. Нормы внутривузовской демократии в целом достаточно легитимны, чтобы даже весьма безразличное к мировому общественному мнению правительства типа советского предпочитало с ними не связываться.
Далее я попробую представить основных игроков в академической политике с их мотивами и ресурсами – тех трех из них, которые сыграли наибольшую роль в истории отечественного высшего образования - государства, представленного профильным министерством, студентов и профессуры. В российской истории именно эти три группы составляли основной треугольник взаимоотношений, в отличие, например, от американской, в которой роль частных доноров была до какого-то времени больше, чем роль государства, и остается очень большой, или французской, в которой играет огромную роль широкая интеллектуальная публика.
Государственные мотивы в использовании университетов отражаются в тезисах официальной идеологии. Можно кристаллизовать по крайней мере четыре идеологии, которые в разные моменты доминировали в истории российского высшего образования. Их сторонники среди чиновников были одними из самых влиятельных групп интересов.
Государственная идеология может быть сугубо технократической и требовать от образования обеспечения прироста ВВП, обороноспособности и независимости от технологических ресурсов наиболее вероятного военного противника. Это очень знакомая всем в России точка зрения. Университет с этой точки зрения должен поставлять компетентных специалистов для нужд экономики и военного сектора, а также производить потребные для них же технологические разработки. Задача, за которую обычно берутся технократы – приводить конфигурацию сектора высшего образования в соответствие с потребностями экономики, сокращая избыточный выпуск, особенно по непроизводительным специальностям вроде гуманитарных или социальных наук.
Следующая идеология – социально-инженеристская. В ее рамках университет нужен в первую очередь для размывания границ между социальными классами. Если элита обычно проходит через университеты, то необходимо сделать элитные университеты доступными для каждого, чтобы добиться равенства шансов. Понятно, что когда образование платное, то дети экономически привилегированных классов находятся в лучшем положении. Когда же оно полностью бесплатное, непривилегированные классы получают равные шансы, особенно если экзамены совершенно прозрачные или их вообще нет, и любой может записаться и учиться. Социально-инженеристская идеология борется за бесплатное образования, за квоты для дискриминированных групп и тому подобное. В умеренных своих проявлениях она союзничает с технократической – обе поддерживают доступ в университеты на основании таланта, а не происхождения – хотя в крайних манифестациях бросает ей вызов. Последовательный инженерист может потребовать, чтобы членам этнической общности, которая прежде имела недостаточный доступ, были представлены преимущества перед членами доминирующих групп, даже если те более талантливы – а это уже не встречает у технократов понимания.
Третья идеология – сугубо гуманитарная. Ее ядро: у людей есть потребность в образовании, в знании, следовательно, все люди обладают правом на удовлетворение этой потребности, наряду с правом на защиту здоровья, например. Соответственно, цивилизованное государство обязано каждому взрослому гражданину обеспечить возможность получить образование. Важно проследить, чтобы все имели равный доступ. Она вполне мирно уживается с социально-инженеристской идеологией, но может конфликтовать с технократической – что, если у массы студентов есть потребность изучать философию, когда стране нужны ветеринары? В целом, обычно так и происходит. Гуманистическая идеология покровительствует гуманитарным и социальным наукам, тогда как технократическая – инженерно-техническим и, в меньшей степени, естественным.
Наконец, можно выделить то, что я назову презентационной идеологией. В отличие от первых трех, это не вполне артикулированная идеология, у нее нет формулирующих ее манифестов или открытых сторонников. Но, судя по тому, что мы знаем об экспансии высшего образования в ХХ веке, она оказалась едва ли не самым мощным импульсом к его развитию [Meyer and Schofer, 2005]. Согласно этой идеологии, высшее образование существует для того, чтобы обозначить или создать национальный фасад, обращенный к внешнему миру, продемонстрировать, что мы не хуже всех, что у нас замечательное высшее образование, что мы конкурентоспособны, обеспечив таким образом легитимность всего режима. Вхождение в международные рейтинги в качестве главной стратегической задачи развития высшего образования в России – это как раз пример из данной области. Зачем нужны университеты? Чтобы войти в рейтинги. Зачем нам нужно войти в рейтинги? Чтобы показать, какая мы великая страна. В этом смысле, работники высшего образования – это олимпийская сборная. Олимпийский спорт ничего не добавляет ни к экономическому благополучию, ни к здоровью нации. Страны, наиболее эффективно создающие системы массового спорта – это совсем необязательно, те, что выигрывают большее количество медалей на миллион человек, а те, которые выигрывают больше всего медалей, могут быть очень нездоровыми странами, как Россия, например. Зато россиянам, как правильно или неправильно считается в Кремле, приятно, когда национальная сборная выигрывает медали, и весь мир – как опять считается в Кремле - убеждается, какая мы сильная нация, а также богатая, готовая тратить на это баснословные деньги.
Теперь о ресурсах Министерства. В России больше половины средств, которые попадают в бюджеты университетов, в той или иной форме проходит через руки государства. Некоторые средства приносят с собой студенты в виде бюджетного финансирования своего образования, другие выделяются в виде каких-нибудь ассигнований, третьи – в виде исследовательского финансирования, как гранты или целевые программы. Так или иначе, все они проходят через руки чиновников, которые распоряжаются ими, контролируют их и отвечают за них. У чиновников, таким образом, есть серьезная возможность вмешаться, они всегда могут сказать, что денег не будет, если не соблюдать определенные условия. Кроме того, они могут отобрать лицензию или аккредитацию. Это – их власть выхода, и она в российской истории всегда, за исключением, возможно, короткого периода на заре 90-х была существенной.
Власть чиновников ограничивает то, что они всегда существуют за пределами культурного барьера. Каждый отдельный чиновник ничего не понимают в большинстве наук (многие ничего не понимают ни в одной науке), и знают об этом, и знают, что другие знают. Никакое их персональное суждении на тему качества исследований или методов подачи материала не будет легитимным. Между тем, за чиновниками следят другие люди, поэтому чиновник вынужден постоянно доказывать легитимность своих действий. Он не может просто прийти и сказать: «Я понял, что этот физик - никакой не физик, а жулик, и поэтому закрыл его лабораторию». Ему нужно придумывать сложные механизмы, которые позволят принимать, а затем оправдать свое решение с опорой на какие-то легитимные процедуры. Скажем, можно объяснить, что этот физик является проходимцем, или, во всяком случае, не заслуживает лаборатории, потому что у него маленький индекс Хирша. Для этого чиновнику нужны эксперты, объясняющие публике, что индекс Хирша – это такой правильный критерий, который аккумулирует оценку наиболее близких специалистов в той же области, и эти эксперты должны обладать легитимностью как «науковеды», или кто-то в этом роде. За продвижением показателей цитирования или чего-то подобного стоит коалиция чиновников, озабоченных международной «видимостью» и подотчетного им объекта, и наукометристов, озабоченных продвижением своей области исследований как политически важной – как раз пример объединения групп «внутри» и «вне» университета. Только за счет коллаборационистов «внутри» чиновник может провести серьезные реформы, обезопасив себя от упреков в некомпетентности, пристрастности и коррумпированности.
Продолжение см. по ссылке Адрес: http://polit.ru/article/2014/03/29/university/
|
Согласно исследованию Международного Экономического Форума, проведенного в 134 странах,
(//news.bbc.co.uk/2/hi/business/8327895.stm ) в Исландии совершен большой прогресс в продвижении гендерного равенства (равенства полов).
Равенство возможностей анализировалось в следующих сферах - в экономике, политике, образовании, здравоохранении.
Россия заняла в этом списке 51-е место.
По этому поводу вышла статья известной российской журналистки Натальи Радуловой:
Наталья Радулова: Индекс равноправия http://www.vz.ru/columns/2009/10/30/343531.html
30 октября 2009, 10:00
В рейтинге равноправия полов Россия заняла лишь 51-е место в мире. И дело не только в отсутствии квот для женщин в нашей политике или в плохо проработанном Трудовом кодексе. Посуду сначала научитесь мыть по очереди.
Индекс равноправия полов, который опубликован в ежегодном докладе Всемирного экономического форума, рассчитывается путем сравнения возможностей мужчин и женщин в политике, в построении карьеры, здравоохранении и образовании. Причем во внимание берутся не лучшие условия жизни для представителей одного из полов, а именно разница в возможностях. Вот с возможностями как раз мы и оплошали. Кстати, уровень участия женщин в политической жизни у нас и вовсе один из самых низких – по этому показателю Россия заняла 99-е место.
«Мы шикаем на тех, кто меняется, кто пытается идти своей дорогой. Да, буквально собираем на лобном месте и гнобим»
Бабья дорога – от печи до порога. Эта старинная поговорка до сих пор у нас в ходу. Она сидит в мозгах, мужских и женских, так же, как и «Мальчики не плачут», несмотря на то что у нас тут, вообще-то, 2009 год уже. И пока мы так в стиле домостроя мыслим, российским женщинам действительно будет трудно пробиваться вверх по карьерной лестнице. А мужчинам будет нелегко в одиночку нести весь груз ответственности, да еще и под улюлюканье: «Он хныкнул! Видели, видели? Он вообще мужик?»
Не изменится никакой индекс равноправия, хоть ты тысячу законов прими и миллион лекций на гендерные темы в университетах прочти, пока мы на бытовом уровне, в мелочах не поймем, что все – люди. Что сила, слабость, чувство юмора или обязанность мыть посуду не зависит от пола.
А пока – 51-е место, да. А что вы хотели? Вот какое у нас самое популярное шоу, лучше всего отражающее настроения в обществе, в том числе и межполовые? «Дом-2», конечно, то самое зеркало, на которое нечего пенять. Вот уж где всегда четко демонстрируются все отечественные стереотипы. И не люблю я «Дом-2» лишь за то, что его герои не только сами пытаются жить по патриархальным принципам, но и зрителям их впаривают.
Существуют в этом любовном гетто, «в периметре», как они говорят, вроде, все – и девочки, и мальчики – на равных условиях, все получают более-менее одинаковые гонорары, однако, едва сформируется там влюбленная пара, как парень начинает по-хозяйски помыкать своей подругой: «Иди приготовь мне обед. Почему у меня нет чистых носков?» То есть он совершенно убежден в том, что равный ему партнер должен немедленно стать его слугой. И вся стая дружно подтявкивает: «Да-да-да, почему у твоего мужчины нет чистых носков? Ты ведь женщина!» В такие моменты хочется взять табуретку и хряснуть по экрану с криком а-ля Нургалиев: «Долой «Дом-2!»
Бабья дорога – от печи до порога (Фото: Fotobank.ru)
Вот и на днях там, в этом «периметре», кто-то с важным видом вещал традиционные домовские истины, я даже решила записать: «Если она не будет ухаживать за своим мужчиной, если не будет следить за его одеждой, не будет стирать и гладить ему, если не будет вкусно готовить, то эти отношения обречены на провал». Во дают. Не будешь следить за его одеждой – не будешь любима. Как можно на 20-миллионную аудиторию, всем этим внемлющим детям, которые теперь не спят до 23.00, озвучивать подобный бред? Как вообще можно перед всем миром строить отношения с человеком, которому важно лишь, с какой скоростью ты бегаешь «от печи до порога»?
А мальчики? Как они их дергают всех: «Будь сильнее, не давай слабину, ты не баба… Ответь тому лысому, заступись вон за ту, с челкой, ты же мужчина…» В общем, парень там у них тоже не человек. Охранник. Терминатор, которому нельзя проявлять эмоции. Только силу. А если он, не дай Бог, проявит нежность или поступит так, как советует его девушка, или вместо торжественного вручения дежурных цветов на День святого Валентина возьмет на себя равную часть ежедневного кухонного дежурства, то тамошние жители зашипят как змеи: «Васссся, да ты никак подкаблуччччник?»
В этом шоу пропагандируют здоровый образ жизни, но почему бы не попытаться пропагандировать здоровые отношения? Почему там нет психолога, который скажет: «Дорогие, так нельзя. Вы люди. Не может один человек эксплуатировать другого человека за здорово живешь. Точно так же, как не может только один человек иметь право на слабость и слезы, а другой – лишь обязанность держаться, как стойкий оловянный солдатик, что бы ни случилось».
Кто-то должен озвучить иное мнение. А то эти фразы – «Ты же девочка, ты должна обслуживать своего парня» и «Ты же мальчик, ты главный в вашей паре» – за пять лет порядком надоели.
Они, эти жители «Дома», а значит, и большинство в нашем обществе почему-то упорно считают, что российские парни, как Гоша из «Москва слезам не верит», не просто должны держать всю власть в своих руках, а давить любую женскую инициативу: «Запомни, что все и всегда я буду решать сам. На том простом основании, что я – мужчина». А женщины, в свою очередь, обязаны отвечать за носки-посуду. И меняться нельзя.
Мы шикаем на тех, кто меняется, кто пытается идти своей дорогой. Да, буквально собираем на лобном месте и гнобим: «Что она вообще за женщина, если ей так важна карьера? Что это за мужчина, который решил сидеть дома с ребенком?»
И пока мы так гнобим друг дружку – сидеть нам на 51-м месте по уровню равноправия. Не специалисты, которые составляли отчет для ВЭФ, – мы сами не позволяем себе подняться выше, давно и как бы навсегда распределив, кто чего в нашей стране достоин согласно своему полу.
|
http://www.polit.ru/lectures/2010/09/23/literature.html
Современная литература США в контексте культурного плюрализма
публичная лекция Натальи Высоцкой
|
Уважаемые коллеги,
Этот номер посвящен экономике и социологии телемедицины, истории создания телемедицины в России, а также содержит интересную информацию о региональном опыте развития этого направления.
--
с уважением,
Ирина Евгеньевна Калабихина
Irina E. Kalabikhina
доктор экономических наук, профессор,
заведующая кафедрой народонаселения
экономического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова
|
Коллеги, подскажите пожалуйста, как вы избавляетесь от многочисленного спама в университетской почте? Если раньше была вверху кнопка "СПАМ", то теперь вижу кнопку вверху "Не спам". Такого спама, как в университетской почте, у меня нет ни в одном другом электронном ящике.
Куда спаи удалять? чтоб он не повторялся постоянно...
Подскажите!!!!!
|
На мой взгляд в выступлении социолога Михаила Соколова затрагиваются очень актульные вопросы университетского образования, в том числе и проблемы финансирования.
http://contextclub.org/events/y2010/m12/n47
Выступление на тему «Спрос на образовательные услуги и экономические стратегии: почему дипломы перестают быть "рыночными сигналами", и что с этим делать?» кандидата социологических наук, старшего научного сотрудника Лаборатории социологии образования и науки СПб филиала ГУ-ВШЭ Михаила Соколова. В обсуждении приняли участие: Александр Абдин, доктор медицины США, основатель, главный врач клиники «ЕвроМед»; Андрей Вейхер, кандидат экономических наук, профессор, заведующий Кафедрой методов и технологий социологических исследований СПб филиала ГУ-ВШЭ; Александр Карпов, кандидат биологических наук, директор Центра экспертиз ЭКОМ; Мария Маргулис, владелец, генеральный директор компании «1000 кадров»; Олег Паченков, кандидат социологических наук, заместитель директора Центра независимых социологических исследований; Виктор Тамберг, управляющий партнер консультационного бюро «Тамберг & Бадьин».
текст выступления
Михаил Соколов: Наверное, я начну с вопроса, с ответа на который, явного или неявного, начинается большая часть литературы по социологии и экономике высшего образования: зачем люди вообще его получают?
Презентация
Вот некоторое количество разных ответов [слайд]. Я разбил их на десять ячеек. Первый ответ – тот, вокруг которого строилась лекция профессора Капелюшникова. Это ответ самый, пожалуй, очевидный, самый привычный, самый обычный – люди получают образование, потому что им нужно знания, которые им это образование дает. Этот ответ помещается в таблице в левом верхнем углу. Очевидный ответ предполагает, что образование дает знания, то есть человеческий или культурный капитал, в зависимости от социологической или экономической традиции, что-то такое, что есть в голове людей, помогает им жить, помогает им решать те задачи, которые перед ними возникают. Второе объяснение, которое находится где-то рядом, в следующей графе – это не через культурный, а через социальный капитал. Образование не просто транслирует информацию, которая может быть использована, но в процессе образования люди, которые его получают, приобретают связи. Они знакомятся с преподавателями, которые специалисты в какой-то области, они знакомятся со своими сокурсниками и старшими, и младшими, которые тоже этим будут заниматься, и это очень полезно. Обычно говорить о важности образования и знания легко и просто. О важности связей в повседневной жизни мы упоминаем реже, хотя было много хороших работ по исследованиям в социологии науки, социологии социологии в частности, которые демонстрировали – то, что дают лучшие университеты, – это вовсе не образование, в том смысле, что они заставляют людей учить что-то такое, что остальные не заставляют учить, а это связи, которые приобретают. Связи с научным руководителем – это то, за что люди платят деньги в Гарварде, Беркли или в Кембридже, потому что программа Кембриджа, программа Гарварда или программа любого другого университета такая же, как у университетов второго эшелона. Люди не те, а программа примерно та же. И наконец, символический капитал (термин из социологии), который я буду понимать здесь более приземленно и более операционально, чем он часто понимается. Имеется в виду сигнал. После того как люди прошли образовательную программу, после того как они приобрели знания, связи, какие-то другие ресурсы, они получают диплом, как сигнал, который сигнализирует, что они этими ресурсами обладают. Все остальные мы не сможем сразу продемонстрировать людям, с которыми взаимодействуем, все свои связи или все свои знания – это очень сложно практически, отняло бы слишком много времени. Но мы можем продемонстрировать диплом. И диплом воспринимается как один простой символ, за которым, предположительно, скрывается все остальное. Если нам принесли гарвардский диплом, мы предполагаем, что человек должен знать что-то такое, должен уметь что-то такое, наверное, ездил на конференции, наверное, связан с людьми, которые будут работать в лучших университетах и лабораториях и когда-нибудь получат Нобелевские премии, ели не сам получит, то кто-то рядом с ним наверняка получит. Вот у нас три формы ресурсов.
Дальше по строкам находятся те сферы, к которым эти ресурсы принадлежат. Первые три строки, которые я обозначил «А» и «В» – академические и профессиональные сферы. Между ними есть очень важное в некотором отношении различие, но сегодня говорить о нем нам почти не придется. Это различие между профессиональным капиталом (тем, который приобретают студенты в учебном заведении, а потом идут работать как профессионалы за пределы академической сферы) и специфически академическим, который оставляет их в академической сфере. Вторые собираются однажды поменяться местами с своими нынешними профессорами. А первые никогда не собираются этого делать. Есть студенты-юристы, которые хотят стать адвокатами, прокурорами, судьями и работать за пределами университета, и студенты-юристы, которые хотят заниматься теорией права, историей права и остаться в университете. Это две совершенно разные студенческие субкультуры, с некоторой точки зрения эти различия очень важные. Но нам не будет это важно, потому как и те, и другие заинтересованы в довольно похожих ресурсах, и те, и другие хотят выучить юриспруденцию в определенных пределах.
Третья строка – это те же самые разновидности ресурсов, но применимые совсем в другом контексте, в контексте более широкого классового воспроизводства общества. Теории, которые здесь появляются, в основном не экономические. Я забыл сказать, что в то время, как в левом верхнем находится теория человеческого капитала, на которую ссылался профессор Капелюшников, дальше сетевую разность образования подчеркивают те версии институциональной экономики, которые теснее всего связаны с изучением социальных сетей и с сетями как механизмом, снижающим транзакционные издержки, в то время как рыночные сигналы – это термин из информационной экономики версии Спенса и Стиглица, это третья, совершенно самостоятельная область. Информационная экономика возникает в связи с неспособностью теории человеческого капитала ответить на простой вопрос, почему спрос на высшее образование растет по мере того, как количество людей, работающих по полученной специальности снижается. В зависимости от того, как определим полученную специальность, цифра будет составлять 20-30% или 40%, но все равно большинство людей не работают по той специальности, которая записана в дипломе. За что они тогда платят? Теория рыночных сигналов версии Спенса на это отвечает: они платят за сертификат, причем не столько за сертификат, который подчеркивает, что у них есть какие-то знания, а то, что у них есть более общие навыки, позволяющие им справляться с большими сложностями, которые всегда создает высшее образование более высокого уровня. Цитата из интервью, которая похожа на цитату из разговора, который большинство из нас, наверное, слышали: «Я всегда возьму парня с матмеха на любую работу, потому что, если человек закончил матмех, значит, у него голова на месте, он умеет со стрессом справляться и жульничать умеет понемногу», – что-нибудь такое, то есть человек умеет справляться ос сложностями. При этом важно не то, что он умеет решать дифференциальные уравнения, бог с ними, с дифференциальными уравнениями. Важно, что с такими типичными сложностями, которые в жизни возникают, он тоже умеет справляться. Это теория рыночного сигнала, которая предполагает, что речь идет о навыках, но навыки при этом определяются более широко. По своему происхождению это все экономические теории, потому что они отливаются в изящные формулы и в кривые спроса и предложения, которые так любят экономисты.
Третий, более нижний слой, более нижняя строка – это социологические теории, которые говорят о том, что образование транслирует совсем другого вида ресурсы, которые годятся людям не для того, чтобы искать работу, а для того, чтобы сохранить в обществе то же положение, которое было у их родителей, а, возможно, это положение улучшить. В высших учебных заведениях, говорит нам Веблен, Вебер или Бурдье, происходит следующее. Дети из лучших семейств, в которых есть деньги на то, чтобы заплатить за высшее образование, есть возможность вырвать детей из производства на несколько лет. Дети в это время не работают, не обеспечивают себя, не обеспечивают свою семью, за них обычно нужно платить в это время, то есть самые бедные и необеспеченные не могут себе этого позволить. И когда это случается, когда дети оказываются в университете, совершенно не важно, что они там учат, потому что система уже начала работу. Важно то, что, во-первых, только богатые могут себе это позволить, во-вторых, когда дети в самый яркий период своей жизни взаимодействуют только с детьми из хороших семей, у них, скорее всего, друзья будут из этих семей, супруги будут из этих семей. Статусная группа, элита, а затем какие-то более благополучные сегменты общества обосабливаются от нижестоящих тем, что посылают детей в университет, где они знакомятся с такими же детьми, создают супружеские пары, на всю жизнь выносят дружбу из этого университета. И в эту систему детям из более простых семей никогда не пробиться. То, что в этом университете, якобы, что-то преподается, совершенно не важно. Конечно, желательно, чтобы образование предавало некоторый светский лоск, но такой университет может существовать вполне без всякого образования. И это тоже культурный капитал, но это минимальные светские познания, немножко латыни, которую нужно знать настоящему джентльмену, капельку истории – что-то такое, не очень важное. Очень важны связи и очень важны символы классового статуса, которые выпускник Кембриджа проносит через всю оставшуюся жизнь. В Великобритании правят выпускники Оксбриджа – факт, который многочисленные социальные революции не очень сильно изменили.
Десятая ячейка, которая не вписывается в эту таблицу, но для еще одной группы теорий именно она самая важная, – это возрастной мораторий. Люди, которые взрослеют в современных сложных обществах, которым нужно выполнять самые сложные роли, требующие необычные когнитивные навыки, требующие уметь смотреть на вещи объективно, требующие справляться с очень комплексным окружением, не вырастают до этого быстро, говорят нам Парсонс или Эриксон. Если их просто вбросить выполнять эти роли сразу после выхода из школы, они потеряются, сломаются, не смогут это делать. Нужно создать специальный возрастной мораторий, который морально и эмоционально подготовит их к вовлечению во взрослую культуру. Это как раз университет. Университет – это когда люди могут искать себя, могут находить нишу, которая им наиболее приятна, могут по мелочи узнавать о самых разных вещах, главное – они взрослеют. Современно общество не имеет достаточно взрослых индивидов в 17 лет, взрослые индивиды появляются далеко за 20, поэтому им нужен университет. С этой точки зрения тоже не очень важно, что там преподают, не очень важно, какие связи там транслируются, а важно то, что это такая возможность легитимно существовать, не испытывая давления со стороны окружения, и за эти годы определиться со своей дальнейшей жизнью, со своей дальнейшей судьбой.
Все эти мотивы или все эти причины, для того чтобы получать высшее образование, вполне правдоподобны, и мы легко можем придумать людей или придумать целые университеты, которые работают на удовлетворение определенной потребности из этой группы. Причем некоторые университеты за свою богатую историю успели сменить несколько амплуа. Типу студентов соответствует направленность или тип всего университета, потому что структуру, которая бы удовлетворяла все эти потребности, сложно придумать. Структура, которая лучше всего справляется с тем, чтобы транслировать человеческий капитал, это структура с очень жесткой образовательной программой, которая не оставляет много пространства для выбора, для проявления индивидуальности. Нужно вогнать какой-то объем знаний за ограниченное время. Это совсем не то, что нужно для того, чтобы обеспечить поддержание социальной среды у детей из высшего класса. Детей из высшего класса лучше не очень сильно нагружать, а то им не будет времени общаться друг с другом – а это именно то, за чем они на самом деле пришли, – и никакой специфический человеческий капитал им не понадобится, то есть их не надо учить юриспруденции, экономике или чего-нибудь еще. Когда им нужны будут специалисты в этих областях, они наймут каких-нибудь ботаников. Им важно дружить с такими же, как они. Пример совершенно не элитарного университета и совершенно не элитарного индивида – вспомните колоритное признание Владимира Владимировича Путина о том, что он пил много пива в университете и иногда по этой причине пропускал лекции. На первый взгляд это значит, что он был плохим студентом и не получил того, что было надо от своего высшего образования. Но если вдуматься, став президентом, ему не очень важно помнить содержание этих лекций, во-первых, потому, что программы по праву изменились вместе с самим законодательством, а во-вторых, потому что проблемы нанять квалифицированного эксперта у него нет. Проблема у людей, которые делают такую карьеру, с тем, чтобы иметь надежных друзей, на которых можно полагаться. Эти друзья заводятся в студенческой юности. И пить пиво, точки зрения политической карьеры, гораздо полезнее, чем (если среди нас нет студентов – нет студентов?) ходить на лекции. Университет, который позволяет студентам пить пиво с кем надо и не ходить на лекции – совсем не тот университет, который подготовит из них хороших профессионалов, но вполне может быть тот, который готовит хороших лидеров. Каждому типу мотивов или каждому типу стремлений соответствует своя организационная структура.
История некоторых университетов представляет собой миграцию из одного типа в другой. Например, Кембридж, по сути, начинает как монастырская структура, с колледжами, повторяющими по своей организации маленькие монастыри, куда отправляются молодые монахи, для того чтобы подготовиться к дальнейшему служению. Некоторые из них потом станут государственными администраторами, потому что администраторы вербуются, разумеется, из клириков как единственно грамотных людей. Но большинство из них занимаются очень специфической религиозной деятельностью. Это Кембридж или Оксфорд в XIII веке. Монастыри распущены в XVI веке. Подготовка священнослужителей, по сути, оказалась за пределами Оксфорда и Кембриджа. Теперь туда отправляют молодых шалопаев. Монахи находятся где-нибудь здесь [слайд] – это типичное накопление человеческого капитала. Теперь, в XVI-XVIII веке, во времена Шекспира мы перемещаемся сюда – в Кембридже и Оксфорде уже ничему не учат. Никакого образования там, по сути дела, не осталось. Там иногда случайно оказываются великие ученые, но если они делают какую-то науку, то делает ее через Королевского общество, а вовсе не в Кембридже и не благодаря Кембриджу, и не благодаря Оксфорду. Главное, для чего функционирует Кембридж и Оксфорд – собрать лучших отпрысков вместе, дать им благополучно перебеситься в этих стенах четыре года, чтобы они вышли повзрослевшими, обзавелись правильными связями и дальше приступили к своей аристократической судьбе, и всю оставшуюся жизнь, разумеется, были бы выпускниками Кембриджа и Оксфорда, а не кем-то, кто зашел с улицы.
Так продолжается до XVIII века. В XVIII веке, потом особенно в XIX постепенно происходит трансформация в сторону исследовательского университета, который – опять совершенно новая штука. Исследовательский университет современного образца – это университет, который по большей части не готовит людей очень жестко к какой-то одной деятельности, допуская свободу маневра большую, чем это было в случае с накоплением человеческого капитала, но при этом, во-первых, заботящийся о содержании программ, из которых можно выбирать, а во-вторых, в целом оставляющий меньше шансов для социализации среди себе подобных, вместо этого требующий гораздо больше работы. Дети элиты по-прежнему там, но случилось какое-то большое изменение, связанное с тем, что теперь университет декларирует, что он более не является университетом, который кого-нибудь отвергнет. Современный лозунг Оксфорда: мы никого не отвергнем из-за отсутствия денег. Блестящий выпускник школы всегда найдет стипендии. Гарвард скажет то же самое. Почему это так? Не потому что они – не экономические предприятия. Они остаются экономическими предприятиями. Дальше мы увидим, почему они могут пренебрегать платой за образование. Но теперь даже для тех, кто поступает как дети аристократов, лэйбл людей, которые учились в месте, отбирающем только самых блестящих и способных индивидов теперь важен. Теперь, для того чтобы сохранить положение в высшем классе, недостаточно быть только выходцем из того же класса. Вам нужно пройти какую-то процедуру, которая сертифицирует то, что вы еще и являетесь блестящим индивидом. Как скажут марксисты, для поддержания этой ширмы теперь возводятся все эти лаборатории, исследовательские центры. И действительно, некоторое количество детей из хороших семей выпадает, потому что не справляется с программой, а «с улицы» проходят, и свежая кровь вливается в господствующие классы. Но они за счет этого сохраняют свое господство. Вот история, которую проделал университет.
Пока я описывал только очень благополучную картину, в которой университет не сталкивается с одной специфической проблема. Пока мы рассматривали связь между этими ячейками [слайд] как совершенно не проблематичные. Мы считали, что до тех пор, пока университет транслирует какие-то навыки, какие-то знания, какие-то связи, диплом сообщает о наличии всех этих ресурсов, диплом позволяет точно определить, какими связями и навыками индивид обладает. Но ясно, что это не совсем так, что в некоторых ситуациях появляется возможность для того, чтобы почему-то диплом перестал функционировать как надежный символ, как надежный сигнал обладания ресурсами. Он сохраняется как бумага, но однозначность его коннотаций в смысле атрибутов индивида, которому принадлежит диплом, уже теряется. Теперь мы видим человека с дипломом, но не знаем о нем многого. Диплом перестает быть сигналом, на основании которого мы что-то можем сказать об атрибутах.
Самая общая теория в социологии, которая целиком сосредоточена на этих проблема, обязана своим возникновением социологу канадско-американского происхождения по имени Эрвинг Гоффман, который построил весьма изящную концепцию взаимодействия, исходя из того простейшего наблюдения, что символы социального статуса, то есть сигналы, которые мы распознаем, не являются очень хорошими тестами или не всегда являются тестами того или иного статуса. Взаимодействуя с другими людьми, мы всегда вынуждены полагаться на ту информацию, которая о них есть. Эта информация считывается по тем символам и сигналам, которые они подают. Эти символы и сигналы могут вводить в заблуждение. Они не обязательно свидетельствуют о точном положении дел, они могут быть искажены сознательно или несознательно. Тогда мы делаем ошибочные умозаключения и ведем себя с другими людьми не так, как мы бы вели себя, если бы знали буквально все. В случае с дипломом – диплом предполагает наличие каких-то атрибутов – того, о чем мы говорили раньше: знаний, может быть, мы догадываемся о связях, может быть, мы догадываемся о классовом происхождении по диплому. Диплом Кембриджа имеет значение в каждом из этих смыслов. Но диплом может начать терять однозначность умозаключений, которые могут быть сделаны на его основе. Связка между сигналом и атрибутами, от которых сигнал исходит, разрывается.
Университет, если мы посмотрим на него теперь, превращается в организацию, которая выполняет две разные функции. Во-первых, она транслирует какие-то знания. Во-вторых, она сертифицирует их наличия. Во втором смысле университет функционирует как курирующая группа (термин из Гоффмана), которая присваивает символ, и которая гарантирует валидность этого символа – то, что он соответствует атрибутам обладателя символа, которому он присвоен. Это два разных вида работы, которые требуют разных затрат. Организация может проделать одну половину этой работы, не проделав вторую. То, что происходит в результате, – это как раз инфляция или девальвация символов, в результате которых символ начинает значить несколько меньше, чем он значил раньше. Теперь, видя диплом, мы уже не можем сказать о его носителе что-то такое, что могли сказать раньше. Раньше мы были уверены, что обладатель диплома физфака СПбГУ помнит закон Ома. А сегодня мы можем встретить выпускника физфака СПбГУ, который не помнит закона Ома. Связанные с дипломом предположения о том, что есть элементарные знания физики, оказывается вдруг неверным.
Почему происходит подобная девальвация? Есть несколько возможных причин, которые разные для разных типов университетов и разных типов университетских структур. На основании каких-то простых обобщений мы видим, что университеты, которые в основном ориентированы на академическую и профессиональную квалификацию, на поддержание профессиональных групп и научных дисциплин, гораздо более подвержены инфляции своих дипломов, чем университеты, которые выполняют сугубо классовые функции. Классовый университет практически не взламываемый. Для университета, который главное, что делает, собирает вместе детей элиты, девальвация является очень малым риском. Для университета, который транслирует академические и профессиональные знания, этот риск довольно велик. Чтобы понять, как и в какой ситуации возникает девальвация, нужно посмотреть на разные группы, которые участвуют в самом процессе присвоения, передачи знаний и символов. Во-первых, это университет, который функционирует и как курирующая группа, отвечающая за передачу диплома, и как ретранслятор, который реально чему-то учит, реально создает какие-то условия для взаимодействия между студентами и преподавателями. Во-вторых, это реципиент или реципиенты, в данном случае – студенты. В-третьих, это плательщик, который может совпадать с реципиентом – это в случае, если кто-то платит за себя. Но есть также домохозяйства, плату может вносить корпорация, и практически во всех современных странах некоторую долю расходов берет на себя государство, но эта доля разная. Есть внешние курирующие группы, которые могут выступать как оценщики по заказу одной из этих сторон, и которые могут представлять независимую экспертизу услуг, которые предоставляет университет, а могут этого не делать. В разных системах они играют разные роли. И наконец, есть пользователь, в роли которого выступает любой, кто на основании диплома пытается сделать выводы об обладателе этого диплома.
В этой системе есть много возможностей для того, что экономисты называют оппортунистическим поведением. Самая очевидная заинтересованная в нем группа – это университет, потому что преподавать плохо гораздо проще, чем преподавать хорошо. Затраты преподавательского корпуса существенно снижаются, если мы не ставим перед собой цели кого бы то ни было чему бы то ни было научить. Тогда можно снизить нагрузки, снизить общение с каждым студентом, давать простые контрольные работы, которые гарантировано все напишут и никто не придет на пересдачу, никогда никого не заваливать, не обновлять материалы своих курсов, а пустить все так на самотек, чтобы оно как-нибудь шло: оценки были получены, ведомости сданы, студенты сдали зачеты и экзамены и перешли на следующие курсы, и все были абсолютно довольны. У каждого преподавателя есть большой соблазн сыграть таким образом. У каждого университета на следующем уровне есть тоже большой соблазн пустить все на самотек, потому что, если ему важно нанять преподавателей, которые будут чему-то учить, то сразу возникает вопрос о том, сколько эти преподаватели будут стоить. Преподаватели, которые учат плохо и оказались в университете, потому что единственная альтернатива университету для них – это, скажем, торговать в круглосуточном магазине, не попросят столько денег, сколько попросит капризный нобелевский лауреат. С капризным нобелевским лауреатом надо возиться, потому что, во-первых, он попросит денег, во-вторых, он попросит скостить себе рабочие часы, в-третьих, он потребует лабораторию, в-четвертых, у него случаются страшные закидоны. Из интервью, которое некоторое время назад бралось в Оксфорде у бывшего проректора одного хорошего британского университета. Они наняли нобелевского лауреата по физике, а он завалил сразу целый курс – за последний тест он всем поставил неудовлетворительные оценки. К нему приходят и говорят: «Ну почему? Правильно же задача решена». – «Задача – отвечает он – решена правильно, но не гениально. Ни одного проблеска мысли. Вот мы в их годы писали статьи, за которые потом давали нобелевские премии, а эти по учебнику решают. Я не поставлю им ничего больше – это моя принципиальная позиция. Если вы на меня надавите, я уеду в Америку». Такие нормальные проблемы с настоящими звездами. Это человек, который, безусловно, может транслировать высокие профессиональные компетенции, у которого есть нужные связи, но с точки зрения минимизации затрат администрации университета на то, чтобы пропустить сквозь себя поток студентов – одна большая головная боль. Поэтому университет может легко сделать следующее. Он может начать предоставлять услуги значительно менее ценные, чем те, которые предполагаются этим получателем образовательных услуг. Диплом тот же самый, а содержание уже не то. Все немножко экономят на своих затратах.
В простейшей и самой благополучной ситуации стимулы для университетов вести себя так преодолеваются очень легко. Они преодолеваются мониторингом самими получателями образования. Если университет имеет дело со студентами, которые явились сюда за человеческим или культурным капиталом, то сэкономить на них очень сложно, потому что они постоянно сравнивают образование, которое им дается, во-первых, с образованием, которое требуется на рынке труда, на который они направляются, а во-вторых, которое дают университеты-конкуренты. Если им начнет казаться, что происходит что-то не то – их учат не по самым последним учебникам, на лабораториях сэкономили, материала не додали – они могут бросить и поступить в другой университет, который их с удовольствием примет. Действительно, ведущие исследовательские университеты на уровне аспирантуры постоянно находятся под контролем своих студентов – тех, кому посчастливилось преподавать в таких учебных заведениях знают, как этот контроль осуществляется. Зарисовки из собственного опыта: приходят аспиранты из Европейского, которые говорят: «Скажите, у вас программа по социологической теории, а Латура-то в ней нет. А как это мы без Латура? А в Шанинке, между прочим, Латура всем преподают». И такой контроль, в смысле сравнение с программой конкурентов осуществляется буквально на месте, буквально студентами и до сведения преподавателя то, что он попытался схалявить, доводится очень быстро. Тут маневра немного.
Но этот контроль осуществляется со стороны студентов при выполнении нескольких условий. Во-первых, нужно, чтобы эти студенты хотели получить человеческий капитал. Во-вторых, нужно, чтобы они могли осуществлять мониторинг. В-третьих, нужно, чтобы у них была альтернатива. Если эти условия соблюдены, тогда, конечно, проблемы девальвации как таковой не возникает. В каких-то секторах университетской системы она не существовала никогда. В других случаях она возникает. Еще одно обстоятельство, которое очень располагает к девальвации диплома, – это наличие селективных выгод, возникающих тогда, когда плательщик – это не реципиент и с реципиентом они никак не связаны. Если студент сам платит за свое образование, картина сильно отличается от той, которая появляется тогда, когда за его образование платит государство. Кроме того, государство платит стипендии, общежития и покрывает какие-то другие расходы за то, что студенты это образование получают. Во втором случае стимулов к тому, чтобы благополучно обзаводиться дипломом, не обзаводясь никакими прилагающимися к нему знаниями, гораздо больше. Тогда возникает условие для сговора между университетом и реципиентом. Теперь не просто преподаватель пускает все по пути минимального сопротивления. Он делает это вместе в молчаливом сговоре со студентом. Теперь студент не выполняет задания, а преподаватель их не проверяет. Студент ничего не читает. Преподаватель тоже ничего не читает, и они остаются абсолютно довольны друг другом. Тут не возникает никаких поводов для разногласий между этими двумя группами. Они соревнуются в том, как все это легче пропустить. В идеале они вообще договариваются о том, что отменяют часть лекций и договариваются о самообразовании. Один раз в месяц студенты приходят, преподаватель рассказывает им пару баек из своей жизни, студенты весело смеются, они расходятся страшно довольные друг другом, потом встречаются на зачете, преподаватель ставит им зачет, студенты идут дальше учиться, преподаватель – дальше в другой вуз преподавать по той же самой схеме. Минимальные издержки для всех сторон.
Частично эта ситуация преодолевается мониторингом со стороны внешних курирующих групп или внешних организаций. И сегодня мы видим, как Российское государство отчаянно борется за то, чтобы создать структуры (самая активная ныне называется Рособрнадзором), порывающихся осуществить внешний контроль, предполагая, что, если предоставить вузы самим себе, они быстро придут не к тому состоянию, что нужно что-то сделать. Во-первых, нужно контролировать вступительные требования, а во-вторых, нужно контролировать процесс. Если преподавателю потребуется написать программу своего курса, запечатлев ее в чем-то, что называется учебно-методический комплекс, который можно проверить, то шансов, что преподаватель эту программу курсов, действительно, подготовит, а потом озвучит, все-таки больше. Человек уже все-таки что-то подготовил. Если иногда проверять лекции и проводить тесты остаточных знаний среди студентов, тогда шансы, по идее, должны еще вырасти. Жизнь любого постсоветского вуза последние три года состоит из постоянной борьбы профессорско-преподавательского состава с периодическими наездами Рособрнадзора или какой-нибудь другой инстанции такого рода. Мы все знаем, что это не очень эффективно. УМК может написать специально обученный, специально нанятый человек. Тесты остаточных знаний, скорее всего, окажутся у всех университетов низкими, и можно заранее получить варианты. В общем государство пока не победило в этой безнадежной борьбе и, возможно, вообще никогда не победит. А главное ее ведение чудовищно увеличивает затраты для преподавателя, потому что УМК же надо еще наваять, студентов к тесту надо еще специально натаскать. Если ваши результаты оцениваются по тесту, вы будете натаскивать студентов на тест, разумеется, в первую очередь. В случае с Россией еще не понятно, кто составит этот тест. Если мы берем социологию или большинство гуманитарных наук, то мы получим такие вещи, которым, может быть, мы побрезгуем учить своих студентов в любой другой ситуации. Наконец, есть третья возможность, и она, кажется, описывает российскую ситуацию едва ли не лучше, чем все предыдущие. Сговор может быть на самом высоком уровне между реципиентом, университетом и обобщенным государством. Ситуация, которая возникает в 1990-е годы, особенно в начале 1990-х годов – государство предпринимает все меры, для того чтобы провести базовые экономические реформы, не встречая очень большого сопротивления. Людям перестали платить. Все, что можно сделать, это дать им возможность зарабатывать самим, как-нибудь прокормить себя. Пока они как-нибудь кормят себя, они, наверное, не вымрут и не устроят революцию. Поэтому если вдруг в университете люди оказываются способными себя прокормить – это прекрасно, это отлично, нужно дать им все возможности для этого. Все возможности открываются – пожалуйста, берите деньги откуда угодно. Мы вам не платим, откуда вы их возьмете – уже абсолютно не наше дело. Мы не вмешиваемся. Вы можете себе позволить все, что угодно.
Снижение затрат на образование для университета и для студента – простое продолжение той же самой логической линии. Университет как-то кормится, не протестует – и слава тебе, господи. Это все, чего мы от него хотим. Мы видим, как в 1990-е годы интенсивность внешнего контроля существенно снижается, что легко сделать в связи с общими настроениями, движением децентрализации. Некоторое время нет практически никаких государственных стандартов. Потом они начинают вводиться. Они начинают вводиться и насильственно внедряться уже существенно позднее, и, кажется, что местами без особого энтузиазма.
Два слова о том, почему происходит или не происходит девальвация в университетах, исполняющих, прежде всего, классовые функции. Во-первых, она обычно не происходит, потому что коррупция построена на том, что кому-то можно продать что-то, что, по идее, не должно продаваться в академической сфере. Но классовый университет и так продает свое образование тому, кто заплатит дороже всего. Здесь у университета просто нет возможности нажиться на каких бы то ни было взятках. Классовый университет идеально устойчив в том смысле, что в университет, в который поступают «за взятки», мы точно знаем, учатся те люди, которые заплатили «самую большую взятку». В этом плане вуз, типа МГИМО, неподкупен. Он, действительно, продается за «самую большую взятку». У него нет никаких экономических стимулов, чтобы отклоняться от этой экономической стратегии. Я имею в виду обобщенный МГИМО, не конкретный МГИМО, такой провербиальный вуз, в который вы попадаете для того, чтобы там проучиться, и знаете, что там учатся только люди, которые этого достойны, потому что они происходят из правильных семей, у них есть правильные деньги. Что может поставить под угрозу такой университет? Он очень прост в управлении, потому что там никаких требований к образовательным программам, он может довольно дешево стоить. Единственный признак такого университета – то, что в нем уже учится элита. Элите просто в него поступать, потому что он производит самоисполняющееся пророчество, он сам по себе всегда оказывается элитарным. Главное – сделать его элитарным, а дальше все родители будут отдавать своих детей туда, где уже училась элита, и неважно, чему их там учат, важно, что их предшественники учились там же.
Две вещи, которые могут поставить такой университет под угрозу. Во-первых, может измениться господствующая идеология, которая определяет поведение плательщиков, в данном случае – домохозяйств. Это то, о чем я успел упомянуть коротко вначале. Теперь среди доминирующих классов может распространиться мнение о том, что недостаточно, чтобы дети обладали дипломом, гарантирующим, что они из правильной семьи. Теперь хорошо бы, чтобы дети имели диплом, демонстрирующий, что они что-то знают и умеют. Из правильной семьи, конечно, хорошо, но если это правильная семья, плюс, мозги – это гораздо лучше. Когда такое настроение распространяется, тогда система начинает трансформироваться. Во-вторых, может произойти еще одна вещь, о которой я не говорил ничего. Может перераспределиться власть внутри университета. Та картина, которую я рисовал до сих пор, была очень упрощена в одном отношении. Перед тем, как говорить об этом, я скажу два слова о том, что, по-моему, произошло в России. Во-первых, в России существовала традиционная практика оплаты образования по результатам, которая очень располагала к тому, чтобы выдавать диплом кому угодно. Университет зависел от того, сколько студентов он выпустит, буквально – сколько дипломов он выдаст. Не выдавать диплом человеку, который уже оказался внутри, у самой организаци
|