Наш современник, No.7, 2009: 159-161
МЫ, ВЫЖИВШИЕ В ДЕВЯНОСТЫЕ
Автор: МАРИНА ШАМСУТДИНОВА
ШАМСУТДИНОВА Марина Сагитовна родилась в 1975 году в Иркутске. Окончила Литературный институт имени А. М. Горького (мастерскую Станислава Кунаева). Печаталась в журналах "Сибирь", "Наш современник", "Созвездие дружбы" и "Первоцвет", в других периодических изданиях. Автор книг стихов "Солнце веры" (2003) и "Нарисованный голос" (2007). Член Союза писателей России. Живёт в Москве.
(Вольный стих)
Мы дети, выжившие в девяностые, -
Депутаты делили власть,
Не могли накричаться всласть,
Затевая дебаты острые.
Мы пили из майонезных баночек суп,
Бесплатно в школах раздаваемый от бескормицы,
От всех болезней - анальгин был только в больнице.
Мы мечтали отоварить по талонам колбасу,
А ещё нам безумно хотелось конфет,
Любых, даже батончиков без бумажки;
Родители выглядели уставшими,
Глядя в наши голодные желторотые рты;
говорили: "Нет!"
Нет конфет, мяса - нет, хлеба - нет.
Есть - винегрет
Из домашней картохи, свеклы, огурцов...
Мы не видели дома голодных отцов,
Равнодушно спивавшихся по гаражам;
Им нечего было дать нам, они напивались в хлам.
Нас для них стало слишком много,
Кормить нас было дорого,
Водка была дешевле, они напивались без цели.
Нас кормили голодные матери,
Посылая отцов по матери.
Некоторые залезали в петлю,
С запиской: "Не прокормлю!"
Детдомов тогда открывалась тьма -
Нас толпой возвращали стране, государству.
Детсады превращали в детдома,
Нам светила колония да тюрьма.
Государи заступали на царство,
Плодилось новое барство...
Мы хотели поступить в ГПТУ;
Спецодежда, бесплатный "хавчик".
Там любой упакованный мальчик
Осуществлял свою мечту.
Было модно носить телогрейки,
Катанки-валенки; картонные наклейки
Становились качками. Шапки-пидораски
Защищали мозги от тряски;
На нас испытывали новый героин,
И дольф лунгрен был нашим героем,
И грудастая сабрина украшала каждый туалет;
Нам говорили: "Ничего интересного нет!"
Но у нас был свой интерес,
Мы знали уже, что в России есть секс!
А где-то есть колбаса.
До Москвы электричкой четыре часа -
И у вас уже есть колбаса!
В сытых городах очередь требовала прописку
При покупке колбасы; Мы говорили: "Дядя, не ссы!
Мы живём за углом, здесь близко!"
Вот такие у нас были шутки.
Мальчиков забирала армия,
Девочки шли в проститутки -
Заработать на жизнь достойную.
Затевались новые войны.
Нас всё равно было слишком много...
Сейчас нам уже под тридцать,
Мы полноценные единицы.
Тем, кому повезло уцелеть и не спиться,
Предлагают за деньги плодиться,
Готовят четвёртый на нашей памяти кризис.
У власти шесть тезисов, как катехизис.
Зарплаты замораживают понемножку -
Нам уже наплевать!
На все фокусы власти мы отвечаем одним:
Угрюмо садим картошку!
Нас по-прежнему много, мы выжили
И нарастили на душах броню,
Мы не верим новому дню!
Во славу чьих-то славных идей мы не рожаем детей!
У нас на счетах ничего не сгорит,
Потому что нет ничего!
И пока у нас ничего не болит,
Мы празднуем над властью своё торжество!
|
Интересно, сколько много наших ученых работает на американские университеты. Подписавшиеся - это только малая их часть...
Фундаментальная наука: Почему мы утекли (http://www.vedomosti.ru/newspaper/article/2009/10/02/215251)
02.10.2009, 186 (2456)
Группа российских ученых, работающих за пределами страны, обратилась к руководству России с открытым письмом, которое публикуется ниже в сокращенном виде.
Мы считаем своим долгом обратить ваше внимание на катастрофическое состояние фундаментальной науки в России. Регресс продолжается, масштабы и острота опасности этого процесса недооцениваются. Уровень финансирования российской науки резко контрастирует с соответствующими показателями развитых стран. Громадной проблемой для России был и остается массовый отток ученых за рубеж.
В течение десятилетий в СССР была создана мощная научно-техническая база и устойчивые механизмы ее воспроизводства, включая воспроизводство кадров. Именно эта база, своеобразная научная ткань нашего общества, гарантировала научно-технический прогресс и, в конечном счете, независимость России. Продолжающийся распад этой ткани приведет в ближайшее время к полному разрыву связи между поколениями научных работников, исчезновению науки мирового уровня в России и утрате знаний в катастрофических масштабах.
Среди наиболее острых проблем фундаментальной науки и образования выделим следующие:
— существенное отставание российской науки от науки мирового уровня;
— отсутствие стратегического планирования с постановкой ясных целей;
— неадекватность финансирования активно работающих ученых, резкое падение престижа научных профессий;
— серьезное снижение стандартов в преподавании естественнонаучных дисциплин.
Эти проблемы требуют немедленного решения на уровне надведомственного государственного планирования. Мы считаем, что процесс стратегического научного планирования, координируемый непосредственно президентом и/или председателем правительства, должен иметь целью разработку в течение короткого времени комплексного плана стабилизации и развития фундаментальной науки и естественнонаучного образования в России. К разработке плана необходимо подключить выдающихся ученых, представителей министерств, промышленности, а также зарубежных экспертов. Наши конкретные предложения к стратегическому плану развития фундаментальной науки в РФ заключаются в следующем:
— увеличение финансирования науки, обеспечение условий труда и быта ученых;
— идентификация важнейших направлений научно-технического прогресса и конкретных проектов, служащих катализаторами развития и приводящих к осязаемым фундаментальным результатам, какими в свое время были космические и атомные программы в СССР;
— активное привлечение на территорию России крупнейших научно-технических проектов мирового масштаба. Уникальной возможностью такого типа является проект создания коллайдера частиц высоких энергий нового поколения;
— обеспечение абсолютной прозрачности финансовых потоков, достижимое в рамках международных проектов;
— кардинальное улучшение степени интегрированности российской науки в общемировую науку, стремление к лидерству в важнейших международных научных проектах;
— введение международных стандартов оценки качества научного труда, укрепление системы независимых научных грантов;
— создание российского Института высших исследований с привлечением государственного и частного финансирования.
Мы считаем, что срочное предотвращение грядущего коллапса науки в стране, немедленная разработка и внедрение новой модели научно-технического развития должны войти в число важнейших приоритетов руководства России.
Мы, нижеподписавшиеся, не связаны никакими политическими или корпоративными интересами в РФ. Руководствуясь единственным объединяющим всех нас чувством — глубоким беспокойством о судьбе России, мы призываем руководство страны к решительным шагам по разрешению проблем, затронутых в данном письме, и готовы предоставить имеющиеся у нас опыт, знания и силы для экспертной помощи в данных вопросах.
АВТОРЫ ПИСЬМА
С. Беломестных, Senior Scientist, Dept. of Physics, Cornell Univ., USA, А. Беляев, Univ. Lecturer, Dept. of Physics and Astronomy, Univ. of Southampton, UK, П. Берлов, Reader in Applied Mathematics, Dept. of Mathematics and Grantham Climate Inst., Imperial College, London, UK, А. Бучель, Associate Professor, Perimeter Inst. for Theoretical Physics, Ontario, Canada, А. Вайнштейн, Gloria Becker Lubkin Chair in Theoretical Physics, Univ. of Minnesota, USA; Sakurai Prize for Theoretical Particle Physics, 1999; Pomeranchuk Prize, 2005, А. Волович, Assistant Professor, Brown Univ., USA, И. Гапоненко, Senior Specialist, SLAC National Lab., Stanford, USA, В. Данилов, Senior Scientist, Oak Ridge National Lab., USA, Р. Демина, Professor, Dept. of Physics and Astronomy, Univ. of Rochester, USA, В. Дудников, Senior Scientist, Muons, Inc.; Batavia IL, USA, И. Ефимов, The Lucy and Stanley Lopata Distinguished Professor of Biomedical Engineering, Washington Univ., Saint Louis, USA; Fellow of AHA, К. Зарембо, Directeur de Recherche CNRS, Ecole Normale Superieure, Paris, France, В. Казаков, Professor, Ecole Normale Superieure, Paris and Univ. Paris-6, France, Humboldt Prize (2007), Servant Prize of French Academy (2007), Ю. Коломенский, Associate Professor, Dept. of Physics, Univ. of California, Berkeley, USA, Fellow of APS (2006), А. Корытов, Professor, Univ. of Florida, USA, Л. Кофман, Associate Director, Canadian Inst. for Theoretical Astrophysics, Univ. of Toronto, Canada, Ю. Кубышин, Profesor agregado, Univ. Politécnica de Cataluña, Barcelona, España, С. Кузенко, Professor, School of Physics, Univ. of Western Australia, Australia, В. Лебедев, Assistant Division Head, Fermilab, USA, М. Лютиков, Assistant Professor, Dept. of Physics, Purdue Univ., USA, М. Медведев, Associate Professor, Dept. of Physics and Astronomy, Univ. of Kansas, USA, В. Муханов, Professor, Head Of the Astroparticle division, LMU, München, Germany, Oskar Klein Medal (2006), Tomalla Prize (2009), С. Нагайцев, Senior Scientist, Associate Division Head, Fermilab, USA; Fellow of APS (2006), С. Назаренко, Professor of Mathematics, Univ. of Warwick, UK, А. Номероцкий, Univ. Lecturer, Dept. of Physics, Oxford Univ., UK, А. Петров, Professor, Dept. of Physics and Astronomy, Wayne State Univ., USA, В. Рычков, Professor, Univ. Paris-6, France, А. Сафонов, Assistant Professor of Physics, Texas A&M Univ., USA, US Department of Energy Outstanding Junior Investigator (2007), С. Селецкий, Associate Physicist, Brookhaven National Lab., USA, А. Серый, Senior Scientist, FACET Project Head, SLAC National Lab., Stanford, USA, Fellow of APS (2008), С. Солодухин, Professor, Univ. de Tours, Tours, France, Н. Соляк, Senior Scientist, Dept. Head, Fermilab, USA, А. Старинец, Univ. Lecturer, Dept. of Physics, Oxford Univ., UK, М. Стефанов, Professor, Dept. of Physics, Univ. of Illinois, Chicago, USA, В. Фогель, Senior Scientist, DESY, Hamburg, Germany, Г. Фурсин, Chargé de recherche, Inst. National de Recherche en Informatique et en Automatique, France, Д. Харзеев, Head, Nuclear Theory Group, Brookhaven National Lab., USA, А. Цейтлин, professor of theoretical physics, Imperial College London, UK; Royal Society Wolfson Research Merit Award (2001), Д. Цыбышев, Assistant Professor, Dept. of Physics and Astronomy, Stony Brook Univ., USA, В. Чухломин, Department Chair, Marketing and Organizational Behavior, State Univ. of New York, Saratoga Springs, USA, Е. Шабалина, Senior Scientist, II. Physikalisches Institut, Univ. Gottingen, Germany, В. Шильцев, Director of Accelerator Physics Center, Fermilab, USA, А. Щекочихин, Univ. Lecturer, Dept. of Physics, Oxford Univ., UK, В. Яковлев, Senior Scientist, Head of Research Group, Fermilab, USA, В. Ярба, Senior Scientist, Associate Division Head, Fermilab, USA, Fellow of APS.
Полный текст письма и дополнительная информация доступны на сайте http://www.hep.phys.soton.ac.uk/~belyaev/open_letter
|
Е.Г.- Сильные и без комплексов мужчины не боятся назвать себя феминистами...
«Сильный пол в России – это женщины» http://www.polit.ru/analytics/2009/09/24/women.html
Интервью с Йенсом Зигертом, директором российского офиса Фонда им. Генриха Бёлля в Москве На сайте московского офиса фонда имени Генриха Бёлля наряду с тематическими разделами «Демократия», «Экология» и «Международный диалог» есть специальный раздел «Гендерная демократия». И дело не ограничивается сайтом. Откуда возникает столь серьезное внимание к гендерной проблематике, попробовала выяснить у директора российского офиса Фонда им. Генриха Бёлля в Москве Йенса Зигерта культуролог Ирина Костерина.
Почему Фонд Бёлля так активно поддерживает гендерные программы?
Это написано у нас в уставе. Фонд Бёлля и все его сотрудники во всех начинаниях должны обращать внимание на гендерное равенство. Не только на гендерное равенство, но и на равенство людей разного этнического происхождения, из разных стран, разного гражданства, разного сексуального предпочтения. Это общая установка. Почему – это на самом деле риторический вопрос.
Почему женщины и мужчины должны быть равны? Или почему мы должны стремиться к тому, чтобы изменить неравенство, которое реально существует практически во всех странах и обществах мира? Этот вопрос очень масштабный, я могу ответить только про Фонд Бёлля. Он близок к партии Зеленых. Зеленая партия образовалась в Германии в конце семидесятых - начале восьмидесятых годов прошлого века как проект разных социальных движений. И одна из главных составляющих зеленого движения, о которой здесь, в России, часто просто не знают, - это женское феминистское движение. В социологии тогда образовался термин «новые социальные движения», чтобы отличать их от «старых», как, например, профсоюзы, которые занимались в большей степени социальными вопросами. А новые социальные движения занимались т.н. постматериалистическими вопросами. Речь шла не столько о материальном благосостоянии, сколько о качестве жизни. Это было, конечно, экологическое движение, антиядерное движение, женское движение, демократическое движение, которое требовало больше возможностей граждан участвовать в политических процессах, референдумах и гражданских инициативах. Общественные организации тогда, в 50-60-е годы, не были очень распространены. Многие заявляли свое право открыто выражать свое мнение и принимать участие в общественной и государственной деятельности через демонстрации. Часто одни и те же люди состояли в нескольких движениях, например, экологически ориентированные феминистки. Вот эти движения вместе образовали зеленую партию. И с самого начала гендерное равенство – одна из главных целей партии. В уставе партии Зеленых до сих пор есть правило, что при составлении избирательных списков первое место в списке занимает женщина. Второе может занимать и мужчина, и женщина, а третье опять может занимать только женщина.
То есть существуют квоты?
Есть квоты практически на всех административных постах Партии зеленых. Мы славимся тем, что все партийные посты возглавляют всегда два человека – женщина и мужчина. Это, конечно, внешний показатель. Мы хотим показать, что равенство - это не только слова, мы так и живем. Так же и в нашем Фонде правление состоит из двух человек, это женщина и мужчина. Есть еще исполнительный директор, это тоже женщина. В самом Фонде примерно семьдесят процентов сотрудников - женщины. У нас есть квоты для мигрантов. Для Германии это люди не немецкого происхождения. Квот для геев и лесбиянок нет, но это такая вещь, более личная, и ее не все афишируют. Есть люди, которые открыто говорят: я такой и такой, или я такая и такая, - а есть люди, которые предпочитают этого не делать. Мы никого вынуждать не хотим. А вот если человек женщина или мужчина, в большинстве случаев это довольно очевидно.
Как все эти принципы вы применяете в российской практике?
Если посмотрим на структуру нашего офиса, то я единственный мужчина, а все остальные - женщины. Ну, можно найти подвох в том, что я руководитель, а все женщины подчиненные. Но у нас есть 28 офисов на всех континентах, и большинство руководителей - женщины.
А как эти принципы, которые разделяет Фонд Бёлля, удается применять в российской практике, работая в каких-то проектах?
Во-первых, большинство наших проектов изначально имеют гендерную составляющую. У нас есть большая программа, которая называется «Женская политика и гендерная демократия». Во-вторых - и это наша обязанность по уставу, - во всех сферах, где мы работаем, мы должны задавать себе вопрос – нет ли здесь гендерной составляющей? И при возможности мы обращаем на это внимание. Например, в области экологии. У нас был проект по новым репродуктивным технологиям. И там это почти напрашивается – как относятся женщины и мужчины друг к другу, не ущемляются ли чьи-то права? И, конечно, в этом проекте мы исследовали гендерные аспекты.
Наш главный партнер здесь, в России – Общество «Мемориал», которое занимается репрессивным прошлым Советского Союза. Мы инициировали проект, который сейчас «Мемориал» продолжает самостоятельно, - это «Женская память», потому что заметили, что память о репрессиях, о ГУЛАГЕ, о жертвах – в основном мужская. Конечно, это связано с тем, что 85-90% людей, сидевших в лагерях и Гулаге, были мужчины, но все же 10-15 % было женщин. Там также были жены «изменников родины», которых посадили только потому, что они были замужем за мужчинами, которых приговорили к смертной казни. Или - мужчину арестуют, отправляют в лагерь, а женщина остается с детьми, может быть с родителями, за которыми нужен уход. Это и социально, и морально трудное положение. И у них всегда был этот штамп – жена изменника родины... Это было не только клеймо, эта была реальная трудность. Это приводило к тому, что выгоняли с работы. Часто отбирали детей и отдавали их в специальный детдом, чтобы воспитывать из них «настоящих советских патриотов». Это только один практический пример. Во многих местах можно найти гендерную составляющую, даже там, где она не очевидна.
Часто слово «гендер», и особенно слово «феминизм» у многих, причем достаточно образованных и интеллектуальных людей, вызывает как минимум настороженность, а чаще всего скепсис. Как в таких условиях в России вам удается работать и реализовывать ваши программы?
Это реальная проблема. Проблема, с которой мы сталкиваемся практически ежедневно, может быть, даже это неустранимая проблема. И это не только проблема России. Конечно, в т.н. старой части Европейского Союза, которая никогда не была советской, это уже стало немного лучше. Но там 40 лет проводилась работа. Я еще хорошо помню 70-80-е годы, когда все то же самое было в Германии. В 89-м году я как журналист делал репортаж об одном маленьком городе. Тогда был принят закон, что в администрации каждого города должен был быть пост уполномоченного (омбутсмана) по вопросам гендерного равенства. И местные власть имущие, которые не хотели, но были вынуждены соблюдать закон, уговорили молодую женщину, которая работала в одном управлении, занять этот пост. До той поры эта женщина была очень далеко от гендерных вопросов и, по ее собственному признанию, никогда раньше об этом не думала. Но она была обязательным человеком и хотела честно выполнить свой чиновничий долг, и поэтому она активно занялась вопросами гендерного равенства. Этого местные начальники никак не ожидали. Для них она из девочки для битья превратилась в большого врага. Однажды, когда они хотели назначить на один пост своего протеже, она вмешалась и потребовала соблюдения равенства в этом вопросе – открытого конкурса и т.д. И тогда они начали ее очень сильно третировать. Вплоть до того, что ей стали звонить и угрожать, прокалывали колеса машины. И все переросло в громкий публичный скандал. Эта история показывает: то, что для нас сейчас воспринимается как естественное, раньше тоже было противоестественно.
Как нам удается строить дискуссию в России? Конечно, ничего не добьешься, если придешь к кому-то с «феминистскими библиями», в которых жестко написано о каких-то принципах, да еще и мудреным академическим языком, да еще и американками (смеется). Это непродуктивный подход. Хотя в 90-е годы с этим еще можно было чего-то добиться, но это были больше внешние изменения. Внутренние изменения начинаются с того, что человек должен захотеть что-то понять, он должен заинтересоваться этим. Он не может оставаться с ощущением, что все это полная фигня или полный бред, или даже чуждо и враждебно его культуре. Самый лучший способ – найти жизненные ситуации, на примере которых можно показать человеку, что здесь есть проблема, которую нужно преодолеть. Например, такие очевидные вещи, как насилие в семье, когда мужчина бьет женщину. Можно, конечно, исходить из убеждения, что так было всегда, и поэтому ничего не поделаешь. Но большинство разумных людей считает, что так быть не должно. Другой пример, который также может быть понятен каждому, – это безопасность в городе. Одна наша партнерская организация делала проект в Петрозаводске, в ходе которого они убеждали городское начальство и милицию, что для уменьшения количества случаев нападения на женщин, достаточно просто повесить несколько ламп в том месте, где многие женщины возвращались поздно домой. О том, что именно в этом месте происходит большинство нападений, может свидетельствовать милицейская статистика, если она правильно составлена. Поэтому нужно лишь находить эти болезненные точки, связанные с гендерными вопросами, и правильный язык, которым об этом можно говорить.
Одной из попыток писать об актуальных гендерных проблемах простым языком была наша книга «Гендер для чайников». В ней мы старались избегать догмативности типа: «Мы должны соблюдать гендерное равенство», а старались просто объяснить, что такое гендер. Потому что многим непонятно, зачем нужно это слово – «Гендер». Ведь в русском языке, как и в немецком, нет разделения на gender и sex. Там мы пытались показать, что у человека есть не только биологический, но и психический, и социальный пол. К сожалению, в наших языках часто нет адекватных слов для обозначения этих различий, поэтому многие понятия выглядят искусственными, как, например, гендерная демократия. Поэтому каждый раз нужно просто рассказывать, что имеется в виду под этим понятием. Простой пример: в тех сферах, для работы в которых требуется обязательное высшее образование, женщины в Германии получают на 20% меньше, чем мужчины. Чем это объяснить? Ведь здесь уже нельзя сказать, что это тяжелая физическая работа, и женщины выполняют ее хуже. Выполняя одинаковую с мужчиной работу, женщина может получать при этом зарплату гораздо ниже. И часто бывает трудно определить, почему так происходит. И аргументация работодателя выглядит очень убедительной. Но мы-то понимаем, что часто это связано не с квалификацией, а с традиционными представлениями, что мужчины – лучшие работники.
Очень часто в дискуссиях этот вопрос даже не обсуждается, потому что многие вещи кажутся настолько укоренившимися, что не подлежат сомнению. Один из таких популярных вопросов – зачем женщины идут во власть, ведь они не могут быть конкурентоспособными мужчинам ни в интеллектуальном плане, ни в управленческом. А кроме того, им придется уделять много времени семье и детям.
Да, это можно считать конкурентным преимуществом - то, что мужчины не рожают детей. Но это - естественная разница между мужчинами и женщинами. А когда мы говорим не о биологических различиях, а о социальных, культурных, правовых, все становится сложнее. Когда мы говорим о равных правах, то можно лишь аргументировать свою позицию, стараться убедить человека. Но доказать, что права человека должны соблюдаться, очень трудно. Потому что приходится доказывать, что это правильно и этически, и морально, что это основа нашего сосуществования, элементарная этика. Но опять же, эти законы и права, написанные в Российской Конституции и Всеобщей декларации прав человека, многими не воспринимаются как очевидные и обязательные. Конечно, наше законодательство тоже не совершенно, и по-прежнему остаются дискриминационные законы. Так, например, есть закон, дискриминирующий мужчин, – закон о всеобщей воинской обязанности. Но все же большинство законов направлено именно на преодоление дискриминации. И говоря о мужских и женских способностях, если мы посмотрим, например, на госпожу Матвиенко, то она ничем не хуже (хотя и не лучше) своих коллег-мужчин. Есть достаточно женщин-министров, которые вполне успешно справляются со своей работой. Так что серьезных фундаментальных различий между интеллектуальными и управленческими способностями мужчин и женщин никто пока не обнаружил. Но опять же, с помощью всех этих примеров мы можем лишь убедить, но не доказать необходимость гендерного равенства. Аргументация обывателей часто строится по следующему принципу – делаются широкие обобщения относительно женщин и мужчин, например, когда говорят: «женщины хуже играют в шахматы». Подразумевая под этим что-то типа «все женщины». С одной стороны, действительно, есть статистические данные, которые подтверждают этот факт, но такая статистика ничего не говорит нам ни о конкретной женщине, ни о конкретном, отдельно взятом мужчине. Вот я, например, неплохо играю в шахматы, но я знаю, что есть тысячи и тысячи женщин в мире, против которых у меня просто нет шансов. И поэтому - что, если я проиграю, я буду размахивать статистикой и кричать: «Как же вы могли выиграть, ведь я же мужчина!» И что, значит, эта ситуация противоестественна? Или другой пример – статистика говорит, что средний рост немецкого мужчины 1м 80 см, а средний рост немецкой женщины 1м 62 см. А я хожу по улицам Германии и вижу, что там есть много женщин, которые выше меня. И что, я должен возмущаться этой противоестественной ситуацией и говорить им, что согласно статистике они не могут быть выше меня?
Тогда расскажите еще о ваших личных наблюдениях. Есть что-то, что вас удивляет в современном российском обществе в отношениях между мужчиной и женщиной, мужских и женских ролях?
Меня уже ничего не удивляет, потому что я слишком долго здесь нахожусь и живу (смеется). Большая часть моих удивлений прошла 15 лет назад. Нет, есть вещи, которые до сих пор все-таки удивляют. На самом деле меня до сих пор удивляет высокомерие российских мужчин, когда они продолжают считать себя сильным полом. Хотя всем очевидно (я надеюсь, что здесь это всем очевидно), что сильный пол в России – это женщины. Я бы разделил российских мужчин на две категории – властители и дети. Властителей, по моим прикидкам, процентов десять. Это серьезные мужчины, начальники, и среди них действительно много мужчин, которые знают, что такое ответственность. Но большинство мужчин ведут себя безответственно, как дети. И жена для них на самом деле - это не жена, а, скажем так, приемная мать. Они совершенно не хотят отказываться от материнской заботы и опеки, и, по их мнению, жена должна за них все делать. Такие мужчины не в состоянии приготовить себе нормальную еду самостоятельно. И они не знают, где в шкафу лежит их одежда, и когда у них кончаются чистые рубашки, для них проще пойти в супермаркет и купить новую, чем постирать и погладить старую. Но это конечно одна, смешная сторона этой ситуации. Есть и другая, совсем не смешная. Как и, например, в Латинской Америке, в России есть очень много женщин, которые воспитывают детей в одиночку. По моим наблюдениям, это связано с двумя причинами: с одной стороны, многие мужчины уходят из семьи, так как не хотят в равной мере делить эту ответственность. С другой стороны, многие женщины сами выгоняют мужей, так как им хватает забот о собственных детях, и иметь на шее еще одного взрослого, волосатого, а часто еще и пьющего «ребенка» ей уже не хочется.
Часто я сталкиваюсь с ситуацией, когда люди идеализируют гендерные отношения советского периода, и говорят, что там было гендерное равенство. На мой взгляд, это гендерное равенство было мнимым. Хотя, конечно, многие женщины имели хорошее образование и работали, это важный шаг на пути к гендерному равенству, к независимости. А в советское время часто получалось так, что многие женщины и работали наравне с мужчинами и еще должны были вести хозяйство, занимались воспитанием детей и, что немаловажно, занимались уходом за родителями. Поэтому часто получалось, что мужчины занимались только работой, а женщины занимались и работой, и домом, и семьей, и родителями. И те мужчины еще имели наглость говорить, что они лучше, потому что больше зарабатывают.
То, что вы говорите, - это вполне феминистские рассуждения.
Ну, значит, я – феминист (смеется).
Почему, на ваш взгляд, у феминизма в России такая судьба? С одной стороны, в России у феминизма плохая репутация, с другой стороны, есть мнение, что его тут нет вообще. Можно провести какие-то параллели с Германией?
Что я могу сказать? В Германии очень похожая ситуация. Если смотреть на немецкое общество, то там у феминизма тоже очень плохая репутация. Я специально не занимался вопросом, почему так произошло. Там образ феминистки - это тоже образ женщины, которая, скажем так, мужа не нашла, и поэтому разозлилась и стала стервой, мужененавистницей. Ведь часто слова феминистка и мужененавистница употребляются как синонимы. Это представление до сих пор существует в Германии - конечно, не в таких масштабах, как раньше, и не в таких формах, как в России. Изменения в Германии произошли благодаря двум причинам. Во-первых, в 70-80-е годы феминистское и женское движение стали настолько обширными и популярными среди молодых и образованных женщин, что уже даже из-за количества приверженцев этого движения его было трудно игнорировать. Многие женщины с университетским образованием и солидарные с ними мужчины в течение последних двух десятилетий заняли многие руководящие посты. И поэтому получили возможность влиять на все общество, привносить новые идеи. Но это, конечно, очень длительный процесс
|
Русский грех и русское спасение http://www.polit.ru/lectures/2009/08/13/pokojanije.html
Лекция Виктора Живова
полная стенограмма лекции, прочитанной доктором филологических наук, заместителем директора, заведующим сектором истории русского литературного языка Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, профессором Отделения славянских языков и литератур Калифорнийского университета в Беркли Виктором Живовым 25 июня 2009 года в клубе – литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру».
|
НАРОДУ НЕ ХВАТАЕТ ЛЮДЕЙ
(По материалам доклада подготовила Наталья Чернова Источник: "Новая газета" от 13.05.2009 http://www.novayagazeta.ru/data/2009/048/19.html
Независимые эксперты: в России нет государственной политики не только по сохранению нации, но даже по предотвращению ее вырождения
Группа независимых экспертов подготовила по инициативе ООН доклад о развитии человеческого потенциала в РФ. Первое, самое отчетливое впечатление после прочтения последней, 208-й, страницы авторитетного исследования - его надо переименовать. Потому что по сути научные исследования, изложенные для узкого круга читателей, сообщают мысль, прямо противоположную вынесенной в заголовок. В России устойчиво прогрессирует не развитие человеческого потенциала, а неуклонная его деградация. И если вчитаться в то, как в России рождаются и как умирают, то беспомощность социальной политики станет до оторопи очевидной. Рождение и смерть у нас по-прежнему остаются личным делом каждого, в которое государство предпочитает вмешиваться по минимуму. И еще доклад с безупречной доказательностью демонстрирует, что практически все "позитивные сдвиги" не могут быть реально таковыми хотя бы потому, что мнение профессионалов-демографов в расчет не берется. А общество оказывается под впечатлением распиаренных мифов об успехах демографической политики.
Демографические вызовы ближайших лет, с которыми столкнется страна, с трудом поддаются "лечению". Причем в подобную ситуацию отчасти попадает практически все цивилизованное человечество. А демографические вызовы, да еще в таком сочетании, - это тяжелый диагноз даже для более социально адаптированного мира.
Демографы не сомневаются, что в ближайшие годы Россию ждет нарастающая естественная убыль населения. Как следствие - убыль населения в трудоспособном возрасте, рост демографической нагрузки на трудоспособное население, падение числа потенциальных матерей, большой приток иммиграции.
Цифры в докладе рисуют картину если не катастрофическую, то очень близкую к ней. По прогнозу, убыль населения в 2010 году достигнет 463 тысяч человек в год, в 2017-м превысит 600 тысяч, а в 2025-м окажется выше 800 тысяч. То есть в ближайшие 19 лет население России сократится на 11 миллионов человек. Еще большее сокращение произойдет среди трудоспособного населения. Число налогоплательщиков сократится на 14 миллионов. Число иждивенцев, напротив, увеличится. По среднему варианту прогноза Росстата, уже в 2011 году оно превысит 31 миллион пенсионеров - столько пенсионеров в России никогда не было. В итоге число детей и стариков на 1000 лиц рабочего возраста увеличится с нынешних 578 до 822 в 2025 году. А доля 60-летних россиян в ближайшие 15 лет превысит 22% населения, чего в истории страны никогда не было. Как обеспечить им достойную старость, если уже сейчас пенсии большинства едва дотягивают до прожиточного минимума?
Ситуация с рождаемостью тоже дает мало поводов для оптимизма. Падает число потенциальных матерей. С 2004 года идет сокращение женщин репродуктивного возраста. К 2025 году оно сократится более чем на 7 миллионов. И значит, рассчитывать, что рождаемость в России когда-либо превысит смертность, для чего надо лишь запустить еще несколько проектов, подобных введению материнского капитала, - утопия. Рождаются и умирают в отечестве по своему особому пути.
Родиться в России...
Становится все труднее. Как утверждают эксперты, пережив с начала 90-х годов несколько колебаний рождаемости, Россия неизменно остается в группе стран со сверхнизким ее уровнем. В 2006 году среди сорока развитых государств она занимала 27-е место. Для того, чтобы население не убывало при современном уровне смертности, женщины должны рожать по 2,1 ребенка. В России же за последние 13 лет выходило более не 1,3.
Государство спохватилось и два года назад приняло "Концепцию демографической политики РФ на период до 2025 года". В концепции (опять возникло ощущение, что создавалась она без привлечения авторитетных экспертных заключений) главная ставка сделана на то, чтобы добиться от россиян отчетливого стремления к деторождению. Главным ресурсом в стимулировании рождаемости стал масштабно отрекламированный материнский капитал.
Потенциальные родители отреагировали в целом положительно, и примерно половина опрошенных согласились с тем, что этот жест со стороны государства должен спровоцировать деторождение. Но на конкретный вопрос "Заведут ли обязательно детей больше, чем планировали?" ответил положительно лишь 1(!)% опрошенных. А 81% твердо ответили, что "будут следовать прежним намерениям, когда и сколько заводить детей". Бонус за материнство, по мнению демографов, способен вызвать кратковременный всплеск рождаемости, причем преимущественно среди малоимущих.
Упрощенная схема, предложенная государством, - "мы вам немного денег зараз, а вы нам налогоплательщика навсегда" не срабатывает. Например, самый высокий уровень рождаемости фиксируется в Чечне - там на одну женщину приходится 2,77 рождений. По 2,1 ребенку рожают женщины в Эвенкийском, Бурятском, Чукотском автономных округах и Туве - регионах, которые трудно назвать комфортными. А меньше всего рожают в Ленинградской, Тульской, Воронежской, Саратовской, Тамбовской областях.
СТИМУЛИРОВАТЬ РОЖДАЕМОСТЬ УДАЛОСЬ ВО ФРАНЦИИ И СКАНДИНАВСКИХ СТРАНАХ. НО ТАМ ПОШЛИ НЕ ПО ПУТИ "ПОДКУПА" РОДИТЕЛЕЙ, А СДЕЛАЛИ УПОР НА МАКСИМАЛЬНОЕ СОХРАНЕНИЕ ЖЕНЩИН НА РЫНКЕ ТРУДА В ТЕЧЕНИЕ ВСЕГО ВРЕМЕНИ, ПОКА РЕБЕНОК ВЗРОСЛЕЛ. ГИБКИЙ РАБОЧИЙ ГРАФИК, НЕПОЛНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ, АДАПТИРОВАННЫЕ К РАБОЧЕМУ ЖЕ ГРАФИКУ РАБОТАЮЩИХ МАТЕРЕЙ ДЕТСКИЕ УЧРЕЖДЕНИЯ - ВСЕ ЭТО ПОЗВОЛИЛО СОВМЕСТИТЬ МАТЕРИНСТВО И КАРЬЕРУ С МИНИМАЛЬНЫМИ ПОТЕРЯМИ. ОДНАКО ЧТОБЫ ТАКАЯ МОДЕЛЬ ДАЛА ПРЯМУЮ ОТДАЧУ, НУЖНО, ЧТОБЫ ОНА ЭФФЕКТИВНО ДЕЙСТВОВАЛА НЕ МЕНЕЕ ДВУХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ. ОЧЕВИДНО, ЧТО ДЛЯ РОССИИ ЭТО ПУТЬ ПРАКТИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖЕН.
Кроме того, рождаемость в России по принципу "желанные дети в желанные сроки" для большинства до сих пор недостижимая цель. Еще не так давно, в 80-х годах, в России средствами контрацепции пользовались 10% женщин, а в развитых странах их было 60%. При таких различиях в "ментальностях" планирования семьи в России в те годы регистрировалось 120 абортов на 1000 женщин, на Западе - менее 20. И только теперь Россия приближается к западным стандартам тридцатилетней давности. Однако при всех позитивных сдвигах только 58% респондентов в 2004 году оценивали текущую беременность как "желанную и своевременную", а 23% как "желанную и несвоевременную".
Умереть в России...
Значительно проще, чем родиться. А способность россиян гибнуть в цветущем возрасте и вовсе наводит на мысли о самоуничтожении генофонда. "Атипичность русской смертности" - так деликатно назвали эту особенность нации демографы. Причем эта особенность начинает проявляться уже в младенчестве. Наши младенцы умирают в три раза чаще, чем, к примеру, в Швеции, Португалии и Греции.
И еще одна национальная особенность очень красноречива - в России последние два десятилетия сохраняется высокий уровень постнеонатальной (от 28 дней до 1 года) смертности. А во всем цивилизованном мире основная доля младенческой смертности приходится на первый месяц жизни младенца, когда он наиболее уязвим. Далее современная медицина резко увеличивает шансы на выживание. Везде, но не у нас.
Но самое яркое проявление российской атипичности - это огромная доля смертности от внешних причин. От самоубийств, отравлений, несчастных случаев, убийств мужчины у нас гибнут втрое чаще, чем на Западе, - 182 случая на 1000, против 65. Самый "смертельный" возраст сильного пола в России - от 30 до 54 лет. Эксперты отмечают, что влияние алкогольного фактора на смертность от внешних причин и от болезней кровообращения огромно. "Пьют смертельно" - это буквально про нас. В среднем российском городе Ижевске провели исследования и выяснилось, что 40% смертей мужчин цветущего возраста - от перепоя.
Не призывая к крайним запретительным мерам, демографы меж тем констатируют: в период антиалкогольной кампании 1985-1987 годов ожидаемая продолжительность жизни мужчин выросла на 3,1 года и почти вернулась к историческому максимуму, а у женщин и вовсе превысила его. Сейчас средняя продолжительность жизни мужчин - 60 лет, женщин - 73. Согласно докладу о развитии человеческого потенциала, по ожидаемой продолжительности жизни в 2005 году Россия занимала 119-е место в мире, находясь по этому показателю позади многих развивающихся стран.
Обреченные
Эпидемиологический переход - есть такое понятие в среде демографов. Оно означает, что этап, на котором главной задачей было снижение смертности от инфекционных и других острых заболеваний, пройден. И у здравоохранения появились другие приоритеты. На этом этапе система здравоохранения и население как бы меняются местами. Инициатива переходит к населению, поскольку источники опасности для здоровья и жизни находятся вне зон влияния здравоохранения. Человек сам выбирает, как ему питаться, сколько употреблять алкоголя, каким воздухом дышать, пристегиваться ли ремнями безопасности в автомобиле. Россия в отличие от всего мира в этом смысле оказалась необучаема. Беречь жизнь в течение жизни у нас патологически не умеют.
Что характерно, "перезагрузка" приоритетов, для которой и создавалась новая "Концепция развития здравоохранения до 2020 года", в ней отражения так и не нашла. Эксперты поражены: концепция заполнена формулировками типа "улучшить", "усовершенствовать", "внедрить" и "снизить за счет повышения". Ни конкретных обоснованных рецептов, ни четко сформулированных целей.
Например, в числе основных задач по снижению смертности названо ее сокращение в результате ДТП, а смертность от отравления алкоголем не названа вовсе. Сама же борьба с алкоголизмом в число основных задач вовсе не занесена. В стране нет вообще ни одного специализированного центра который занимался бы исследованием проблем алкоголизации населения.
Можно только предположить, что стратегическое осмысление "загадки" российской сверхсмертности - непосильная задача для государства.
По материалам доклада подготовила Наталья Чернова Источник: "Новая газета" от 13.05.2009 http://www.novayagazeta.ru/data/2009/048/19.html
|
уважаемые коллеги и студенты,
Хотелось бы, чтобы этот и возможные другие конфликты шли в цивилизованных рамках – вот этому нам надо еще поучиться. Главное, как говорят конфликтологи – конструктивно решать конфликты и делать позитивные выводы. А для этого действительно надо разобраться. Каковы интересы обеих сторон? Что значит экстремистская деятельность Антошкина? Какие его высказывания или действия подпадают под это определение? Что именно из написанного Петром является не приемлемым для университетской дискуссии? Хотелось бы побольше конкретики, а не общих рассуждений.
Пытаясь узнать побольше о понятии «экстремистская деятельность», я обнаружила, что принятый закон об экстремистской деятельности, оказывается, противоречит не только шести статьям Российской Конституции, но и ряду международных актов о правах и свободах человека. «Представители 15 правозащитных общественных организаций 8 июля 2002 года на «круглом столе», посвященному Федеральному закону «О противодействии экстремистской деятельности», обратились к Президенту РФ и Совету Федерации с просьбой отказаться от принятия этого закона. Как заявил руководитель общественной организации «За гражданские права», глава экспертного совета при Уполномоченном по правам человека РФ Олеге Миронове Валерий Гарбисов, закон «О противодействии экстремистской деятельности», принятый депутатами Государственной думы в третьем чтении 27 июня 2002 года, противоречит ст. 13, 14, 17, 18, 28 и 29 Конституции РФ и ряду международных актов о правах и свободах человека и гражданина» (.http://studies.agentura.ru/tr/presscoverage/extremist/
Итак, не смотря на неопределенность и противоречие Конституции, закон был принят. Так что все-таки в нем понимается под экстремистской деятельностью?
«Статья 1. Основные понятия (в ред. Федерального закона от 27.07.2006 N 148-ФЗ)
Для целей настоящего Федерального закона применяются следующие основные понятия:
1) экстремистская деятельность (экстремизм):
а) деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо редакций средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на: насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
• подрыв безопасности Российской Федерации;
• захват или присвоение властных полномочий;
• создание незаконных вооруженных формирований;
• осуществление террористической деятельности либо публичное оправдание терроризма;
• возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию;
• унижение национального достоинства;
• осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы;
• пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности;
• воспрепятствование законной деятельности органов государственной власти, избирательных комиссий, а также законной деятельности должностных лиц указанных органов, комиссий, соединенное с насилием или угрозой его применения; публичную клевету в отношении лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением, соединенную с обвинением указанного лица в совершении деяний, указанных в настоящей статье, при условии, что факт клеветы установлен в судебном порядке; применение насилия в отношении представителя государственной власти либо на угрозу применения насилия в отношении представителя государственной власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность;
• нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда здоровью и имуществу граждан в связи с их убеждениями, расовой или национальной принадлежностью, вероисповеданием, социальной принадлежностью или социальным происхождением;
• создание и (или) распространение печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов (произведений), предназначенных для публичного использования и содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных настоящей статьей;
б) пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;
в) публичные призывы к осуществлению указанной деятельности, а также публичные призывы и выступления, побуждающие к осуществлению указанной деятельности, обосновывающие либо оправдывающие совершение деяний, указанных в настоящей статье;
г) финансирование указанной деятельности либо иное содействие в планировании, организации, подготовке и совершении указанных действий, в том числе путем предоставления для осуществления указанной деятельности финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг, иных материально-технических средств».
Под какие пункты этого определения подпадает деятельность Антошкина – «унижение национального достоинства?» Или «осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы»?
Хотелось бы, чтобы это прокомментировали юристы, которые есть в нашем университете, а также философы, политологи. Мне представляется, что должна быть какая-то серьезная научная дискуссия, поскольку мы находимся в научном сообществе, а не в полицейском государстве.
Как мне представляются высказывания Петра – это, скорее всего, юношеский максимализм, стремящийся противоречить конформистскому мэйнстриму. Некоторые его высказывания слишком оценочны для серьезной дискуссии - «шизофреническая проблема администрации», «паранойя», «слишком большому числу калининградцев, куда приятней слышать словосочетание «житель Кенигсберга» (не понятно - есть данные опросов общественного мнения на эту тему или это субъективное видение ситуации?).
Честно говоря, такой протест Петра – это один из способов привлечь внимание к нашим проблемам. Но это первый этап – привлечение внимания, но их надо как-то решать? Здесь он, как действительно кто-то заметил, ничего не предлагает.
Не знаю, первый ли раз он заграницей, но если первый раз, то обычно испытываешь культурный шок от увиденного – насколько хороши дороги в Европе и Америке, как много качественных велосипедных дорожек и самих велосипедистов, не боящихся оставлять свои велосипеды даже на целые дни на улице, насколько потрясающе хороши зарубежные университетские библиотеки даже в маленьких городах, где можно брать сколько угодно книг домой аж на три месяца (например, в Университете Индианы), но если эта книга кому-то понадобится, по электронной почте пришлют сообщение с просьбой возвратить книгу. А до этого – пользуйся, сколько тебе надо для работы. Можно долго перечислять эти западные преимущества, полезные для здорового образа жизни и комфортной научной работы…
И сравнение часто не в нашу пользу. Встает извечный русский вопрос – что делать? Один из ответов – активная общественная деятельность на пользу сообщества, чем у нас, например, занимается доцент кафедры журналистики Михайлова Елена Васильевна («ЛОГОС»). Она поднимает общественность на активный диалог с властью по поводу строительства велодорожек, учета мнения активной общественности при планировании дорог, активно пиарит эту проблему. Я думаю, что она будет только рада, если наши студенты будут помогать ей в этом благородном деле. Елена Васильевна и Татьяна Леонидовна Каминская (Общественная организация «Перспектива») являются членами Общественной Палаты Новгородской Области, где достаточно активно представляют интересы общественности.
При нашем университете есть ряд других общественных организаций, которые своей деятельностью стараются изменить окружающую действительность в лучшую сторону. Присоединяйтесь, предлагайте свои проекты для изменения жизни к лучшему!
Другой путь для изменения ситуации – поступать на государственную службу и по мере возможности менять сложившуюся коррупционную (ни для кого не секрет) и далеко не эффективную государственную систему новыми методами и правилами работы, соответствующими новым реалиям. И это очень большая ответственность.
|
Встретила в интернете хорошее определение политкорректности-
"Политкорректность – абсолютно нейтральное требование находить компромисс и примирение в мире со множеством взглядов, ценностей, моральных, религиозных норм и воззрений. В этом требовании – стремление к самосохранению человечества. Пренебречь им – значит скатиться к одной точке зрения, например, к тому же ленинизму".
|
Грантовые программы и конкурсы без срока подачи заявок
Visiting researchers at the Research Centre of the Deutsche Bundesbank (Гранты на реализацию научных проектов в Исследовательском центре Дойче Бундесбанка, Франкфурт-на-Майне, Германия).
Organiser: The Research Centre of the Deutsche Bundesbank, Germany
Duration: A period of research at the Bundesbank can last between three and six months.
Topics: The Deutsche Bundesbank is offering visiting researchers the opportunity to pursue research projects at the Bundesbank’s Research Centre. The period of study at the Research Centre is designed to provide scope for work on a research project in macro economics; monetary economics; financial markets/financial stability or international relations.
Eligibility: academics and postdoctoral students specialising in economics and finance.
Deadline: ongoing
E-mail: heinz.herrmann@bundesbank.de
Website: http://www.bundesbank.de/download/personal/stellenanzeigen/20021105pers1.en.pdf
Religion in Eastern Europe (Электронный журнал «Религия в Восточной Европе») - конкурс на публикации.
Type of publication: online
Publication date: quarterly
Edited by: Dr. Walter Sawatsky and Dr. Paul Mojzes
Topics: The journal focuses on religious issues and problems in former socialist countries of Eastern Europe, including the former USSR. Editors of REE are soliciting papers dealing with 20th and 21st century religious issues either area-wide or individual countries. While REE is published by Christians Associated for Religion in Eastern Europe the journal has and will continue publishing articles about all religious communities and their ecumenical and interreligious encounters. The language of publications is English.
Deadline: ongoing
Contact: Paul Mojzes or Walter Sawatsky
E-mail: pmojzes@rosemont.edu or waltersawatsky@cs.com
Website: http://ree.georgefox.edu
Scholar Rescue Fund Fellowships (Исследовательские стипендии, предоставляемые фондом освобождения, Нью Йорк, США).
The Scholar Rescue Fund has rescued over 100 scholars from 35 different countries since 2002, enabling them to continue their teaching and research and, essentially, saving their academic work. This effort returns IIE (Institute of International Education) to its work in the 1930s when IIE’s Emergency Committee in Aid of Displaced Foreign Scholars helped more than 330 scholars fleeing persecution in Europe.
Academics, scholars and intellectuals from any country and any discipline may apply for fellowships to support temporary visits to institutions in any safe country, in any part of the world. The SRF Selection Committee reviews applications and awards 20-40 fellowships annually to scholars whose lives or careers are threatened. Fellowships are awarded to host institutions for support of specific individuals to be matched by the host institution. Grantee-scholars may continue their work in safety at the host institution—teaching, giving lectures, completing research, publishing their work—throughout the fellowship.
Deadline: ongoing
Email: msteinberg@iie.org
Website: http://www.iie.org//Content/NavigationMenu/Programs7/SRF/SRF.htm
New Economic Frontiers (Электронный журнал «Новые экономические границы», Сплит, Хорватия) - конкурс на публикацию.
Place of publication: Split, Croatia
Type of publication: online
Publication date: The first issue of the E-journal will be published by the end of 2006.
Published by: The Faculty of Economics University of Split, Croatia
Topics: In this publication a special emphasis would be put on methodology development. The contributions that explore contemporary problems using different methodological approaches and interdisciplinarity are welcome. Namely, in order to allow a thorough understanding of modern economic processes, alternative approaches, in addition to the mainstream ones, are needed. This conception will be ensured by arranging the contents of each issue into three parts: one devoted to a special topic of the issue, one containing various articles on freely chosen topics, and one offering space to discussions and commentaries. Paper submission should be made online via the web page of «New Economic Frontiers».
Deadline: ongoing
Email: info@ej-nef.com
Website: http://www.ej-nef.com
Стипендии для написания диссертаций при совместном франко-российском научном руководстве
Эта стипендия покрывает расходы по пребыванию во Франции 6 месяцев в году и рассчитана на 3 года. Таким образом, в течение одного года студент должен находиться 6 месяцев во Франции и 6 месяцев в России. Программы обучения: диссертации по всему спектру дисциплин, преподаваемых во Франции.
Документы предоставляются не позднее 15 марта каждого года.
Website: http://www.ambafrance.ru/article.php3?id_article=996
Программа «Коперник»
Программа подготовки по менеджменту и по реалиям современного мира рассчитана на молодых экономистов и инженеров, владеющих французским языком, из стран Центральной и Восточной Европы.
Кандидатами могут быть лица, которые ранее не являлись стипендиатами французского правительства.
Крайний срок подачи документов в Отдел стипендий Посольства Франции в Москве: 28 февраля каждого года.
Website: http://www.ambafrance.ru/article.php3?id_article=998
Программа «Дидро» в области гуманитарных наук
Цель программы «Дидро» - предоставить исследователям по гуманитарным наукам из стран бывшего СССР возможность выехать во Францию на длительный срок (от 6 месяцев до 1 года) для работы в научно-исследовательском центре или лаборатории.
Заседания отборочного комитета проводятся два раза в год.
Документы соискателя должны быть представлены в Посольство не позднее 1 февраля каждого года для их рассмотрения в мае и не позднее 1 сентября каждого года - для рассмотрения в ноябре.
Website: http://www.ambafrance.ru/article.php3?id_article=1002
Международные циклы национальной школы администрации (ЕNА) и международные циклы по государственному управлению (СISAP)
Учебные циклы для опытных государственных служащих и молодых чиновников, желающих повысить свою квалификацию, а также для выпускников вузов, намеревающихся поступить на государственную службу.
Программы обучения:
• 9-месячный цикл повышения квалификации (6 месяцев учебы, 10 недель стажировки)
• 18-месячный длительный цикл вместе с французскими слушателями (15 месяцев учебы и 3 месяца стажировки)
• Международный цикл по «Государственному управлению» (CIАР) продолжительностью 6 месяцев
• специальные Международные циклы по государственному управлению от 2-х до 6-ти недель (CISAP)
Website: http://www.ambafrance.ru/article.php3?id_article=1005
Магистерские стипендии
Французское правительство предоставляет стипендии российским студентам, желающим продолжить обучение в рамках 2-ого цикла (магистр).
Срок подачи документов: 15 марта.
Website: www.ambafrance.ru/article.php3?id_article=993
Стипендии для покрытия социальной страховки
Стипендия для покрытия социальной страховки предоставляет получившим ее студентам статус стипендиатов французского правительства.
Эта стипендия оказывает ощутимую помощь студентам и стажерам, которые могут оплатить большую часть расходов по обучению во Франции.
Website: http://www.ambafrance.ru/article.php3?id_article=995
Программа стипендий «Эйфель»
Стипендия «Эйфель» - это программа для самых талантливых студентов, позволяющая оплатить полный курс обучения во Франции или его часть. Представить кандидатуры могут только французские учебные заведения, в которых кандидаты желают обучаться со следующего учебного года. Заинтересованным кандидатам надлежит самим связаться с выбранным образовательным учреждением. Программы обучения: экономика, менеджмент, инженерные науки, право, политические науки, управление.
Срок подачи документов: 31 марта каждого года.
Осеннее заседание отборочной комиссии рассмотрит документы, не представленные учебными заведениями весной.
Website: http://www.ambafrance.ru/article.php3?id_article=997
Непрерывный конкурс российско-немецких научных проектов в рамках программы «Международные исследовательские группы с участием молодых ученых».
В соответствии с Соглашением с Немецким научно-исследовательским обществом (Deutsche Forschungsgemeinschaft, DFG) Российский фонд фундаментальных исследований объявляет в рамках международной программы DFG «Международные исследовательские группы с участием молодых ученых» (International Research Training Groups) непрерывный конкурс (конкурс ННИОМ_а) на реализацию совместных научных проектов, выполняемых научными коллективами, состоящими из молодых исследователей (аспирантов, молодых кандидатов наук, студентов последних семестров) и их научных руководителей. Подача заявки на участие в конкурсе осуществляется в 2 этапа. Финансирование поддержанных проектов начинается в первой половине года следующего за годом принятия положительного решения по полной заявке, и осуществляется в годовом объеме. Финансирование 2-го и 3-го года работы по проекту проводится по итогам отчетов, представляемых соответственно через 12 и 24 месяца после начала финансирования. Максимальная годовая сумма гранта – 400 тыс. рублей.
Website: http://www.rfbr.ru/default.asp?doc_id=22217
Unifying the European Experience: Historical Lessons of Pan-European Development (UEE) (Докторские и постдокторские стипендии, предоставляемые Программой Мари Кюри по экономической истории «Объединение европейского опыта: уроки истории панъевропейского развития).
Organiser: A Marie Curie Research Training Network funded under the EU’s Sixth Framework Programme
Kind of support/work: Pre- and Post-Doctoral Research Fellowships in Economic History
Duration: Applications are invited for pre-doctoral fellowships of up to three years, or post-doctoral fellowships of up to one year.
Site: These fellowships will sponsor young economic historians at one of seven participating institutions: European University Institute (Italy), Paris-Jourdan (France), Jagiellonian University (Poland), London School of Economics (UK), Lund University (Sweden), Universitat Pompeu Fabra (Spain), University of Warwick (UK). The network also includes CEH-Moscow Lomonosov State University (Russia) which will be involved in the training and research activities of the group, as well as researchers in the CEPR Economic History Initiative.
Topics: Core training objectives of the network include the development of a more quantitatively sophisticated approach to analysing historical data; the promotion of pan-European and comparative economic history; and the development of a more ‘presentist’, policy-relevant, economic history profession in Europe.
Eligibility: The terms of the contract specify that applicants must generally: have less than 10 years research experience; be a national of an EU Member State or of an EU-Associated State, or have lived in the Community for at least four of the five years prior to his/her appointment; not be a national of the country where they seek employment, or have worked/ studied in for more than 12 months of the 3 years prior to appointment in that country; Other applicants may be eligible and should check with CEPR
Deadline: ongoing
Email: rtnrecruitment@cepr.org
Website: http://www.cepr.org/research/Networks/EHRTN/EHRTN_Ad.pdf
Heinz-Schwarzkopf Foundation Young Europe travel grants (гранты мобильности для молодежи, предоставляемые Фондом Шварцкопфа, Германия).
With its travel grants the Heinz-Schwarzkopf Foundation Young Europe wants to give young people the opportunity to get to know their European neighbours via a study trip and during the trip to confront current pan-European relevant, cultural and/or political issues of the host country. By way of these grants the Foundation aims to make a contribution towards a better understanding among the European nations and an appreciation of the efforts to unite Europe.
The travel grant is for € 550 (five hundred and fifty Euros).
Eligibility: German citizens between the ages of 18 and 26 may apply as well as young Europeans who wish to become better acquainted with Germany by taking such a study trip.
Applications should be submitted no later than eight weeks prior to the trip commencing.
Website: http://www.heinz-schwarzkopf-stiftung.de/?area=4
Visiting research fellowships in e-Social science, National Centre for e-Social science, University of Manchester (Стипендии по электронной социологии, Университет Манчестера, Великобритания).
Стипендиальная программа финансирует встречные поездки исследователей в области социальных наук и компьютерных технологий. Основное тематическое направление встреч должно быть посвящено перспективам использования компьютерных научных технологий (e-science) в социальных исследованиях.
Длительность стипендиальной поддержки: 1 - 6 месяцев.
Deadline: 31 December, 31 March, 30 June and 30 September
Website: http://www.ncess.ac.uk/research/fellowships/
Стипендиальная программа TNK/BP Kapitza Cambridge. Заявки принимаются постоянно. Срок подачи заявок - 1 января ежегодно.
Компания ТNК-BP и Кембриджский Зарубежный Фонд объявляют о начале стипендиальной программы на проведение исследований с возможностью получения степени доктора в Кембриджском университете. Приоритетными, среди прочих, являются следующие области: экономика, управление, право.
Кандидаты, заинтересованные в получении степени доктора философии(PhD), должны подавать документы не позже 1 января того года, когда они планируют начать учебу.
Форма на получение стипендии (Scholarship Application Form-SAF) должна быть отправлена в Кембридж до 28 февраля, а форма ORS (Overseas Research Studentship) должна быть отправлена до 1 февраля.
Website: http://www.admin.cam.ac.uk/univ/gsprospectus/funding/overseas/countries/tnk.html
|
Согласно исследованию Международного Экономического Форума, проведенного в 134 странах,
(//news.bbc.co.uk/2/hi/business/8327895.stm ) в Исландии совершен большой прогресс в продвижении гендерного равенства (равенства полов).
Равенство возможностей анализировалось в следующих сферах - в экономике, политике, образовании, здравоохранении.
Россия заняла в этом списке 51-е место.
По этому поводу вышла статья известной российской журналистки Натальи Радуловой:
Наталья Радулова: Индекс равноправия http://www.vz.ru/columns/2009/10/30/343531.html
30 октября 2009, 10:00
В рейтинге равноправия полов Россия заняла лишь 51-е место в мире. И дело не только в отсутствии квот для женщин в нашей политике или в плохо проработанном Трудовом кодексе. Посуду сначала научитесь мыть по очереди.
Индекс равноправия полов, который опубликован в ежегодном докладе Всемирного экономического форума, рассчитывается путем сравнения возможностей мужчин и женщин в политике, в построении карьеры, здравоохранении и образовании. Причем во внимание берутся не лучшие условия жизни для представителей одного из полов, а именно разница в возможностях. Вот с возможностями как раз мы и оплошали. Кстати, уровень участия женщин в политической жизни у нас и вовсе один из самых низких – по этому показателю Россия заняла 99-е место.
«Мы шикаем на тех, кто меняется, кто пытается идти своей дорогой. Да, буквально собираем на лобном месте и гнобим»
Бабья дорога – от печи до порога. Эта старинная поговорка до сих пор у нас в ходу. Она сидит в мозгах, мужских и женских, так же, как и «Мальчики не плачут», несмотря на то что у нас тут, вообще-то, 2009 год уже. И пока мы так в стиле домостроя мыслим, российским женщинам действительно будет трудно пробиваться вверх по карьерной лестнице. А мужчинам будет нелегко в одиночку нести весь груз ответственности, да еще и под улюлюканье: «Он хныкнул! Видели, видели? Он вообще мужик?»
Не изменится никакой индекс равноправия, хоть ты тысячу законов прими и миллион лекций на гендерные темы в университетах прочти, пока мы на бытовом уровне, в мелочах не поймем, что все – люди. Что сила, слабость, чувство юмора или обязанность мыть посуду не зависит от пола.
А пока – 51-е место, да. А что вы хотели? Вот какое у нас самое популярное шоу, лучше всего отражающее настроения в обществе, в том числе и межполовые? «Дом-2», конечно, то самое зеркало, на которое нечего пенять. Вот уж где всегда четко демонстрируются все отечественные стереотипы. И не люблю я «Дом-2» лишь за то, что его герои не только сами пытаются жить по патриархальным принципам, но и зрителям их впаривают.
Существуют в этом любовном гетто, «в периметре», как они говорят, вроде, все – и девочки, и мальчики – на равных условиях, все получают более-менее одинаковые гонорары, однако, едва сформируется там влюбленная пара, как парень начинает по-хозяйски помыкать своей подругой: «Иди приготовь мне обед. Почему у меня нет чистых носков?» То есть он совершенно убежден в том, что равный ему партнер должен немедленно стать его слугой. И вся стая дружно подтявкивает: «Да-да-да, почему у твоего мужчины нет чистых носков? Ты ведь женщина!» В такие моменты хочется взять табуретку и хряснуть по экрану с криком а-ля Нургалиев: «Долой «Дом-2!»
Бабья дорога – от печи до порога (Фото: Fotobank.ru)
Вот и на днях там, в этом «периметре», кто-то с важным видом вещал традиционные домовские истины, я даже решила записать: «Если она не будет ухаживать за своим мужчиной, если не будет следить за его одеждой, не будет стирать и гладить ему, если не будет вкусно готовить, то эти отношения обречены на провал». Во дают. Не будешь следить за его одеждой – не будешь любима. Как можно на 20-миллионную аудиторию, всем этим внемлющим детям, которые теперь не спят до 23.00, озвучивать подобный бред? Как вообще можно перед всем миром строить отношения с человеком, которому важно лишь, с какой скоростью ты бегаешь «от печи до порога»?
А мальчики? Как они их дергают всех: «Будь сильнее, не давай слабину, ты не баба… Ответь тому лысому, заступись вон за ту, с челкой, ты же мужчина…» В общем, парень там у них тоже не человек. Охранник. Терминатор, которому нельзя проявлять эмоции. Только силу. А если он, не дай Бог, проявит нежность или поступит так, как советует его девушка, или вместо торжественного вручения дежурных цветов на День святого Валентина возьмет на себя равную часть ежедневного кухонного дежурства, то тамошние жители зашипят как змеи: «Васссся, да ты никак подкаблуччччник?»
В этом шоу пропагандируют здоровый образ жизни, но почему бы не попытаться пропагандировать здоровые отношения? Почему там нет психолога, который скажет: «Дорогие, так нельзя. Вы люди. Не может один человек эксплуатировать другого человека за здорово живешь. Точно так же, как не может только один человек иметь право на слабость и слезы, а другой – лишь обязанность держаться, как стойкий оловянный солдатик, что бы ни случилось».
Кто-то должен озвучить иное мнение. А то эти фразы – «Ты же девочка, ты должна обслуживать своего парня» и «Ты же мальчик, ты главный в вашей паре» – за пять лет порядком надоели.
Они, эти жители «Дома», а значит, и большинство в нашем обществе почему-то упорно считают, что российские парни, как Гоша из «Москва слезам не верит», не просто должны держать всю власть в своих руках, а давить любую женскую инициативу: «Запомни, что все и всегда я буду решать сам. На том простом основании, что я – мужчина». А женщины, в свою очередь, обязаны отвечать за носки-посуду. И меняться нельзя.
Мы шикаем на тех, кто меняется, кто пытается идти своей дорогой. Да, буквально собираем на лобном месте и гнобим: «Что она вообще за женщина, если ей так важна карьера? Что это за мужчина, который решил сидеть дома с ребенком?»
И пока мы так гнобим друг дружку – сидеть нам на 51-м месте по уровню равноправия. Не специалисты, которые составляли отчет для ВЭФ, – мы сами не позволяем себе подняться выше, давно и как бы навсегда распределив, кто чего в нашей стране достоин согласно своему полу.
|
Крестьянство и семейный уклад
Совместный проект "Полит.ру" и "Вести FM" «Наука 2.0». Разговор с социологом Теодором Шаниным. Часть 2Мы публикуем стенограмму передачи «Наука 2.0» – совместного проекта информационно-аналитического портала «Полит.ру» и радиостанции «Вести FM». Гость передачи – выдающийся английский и российский социолог и историк, один из основателей западного крестьяноведения, профессор Манчестерского университета, член Российской Академии сельскохозяйственных наук, кавалер ордена Британской империи, основатель и президент Московской высшей школы социальных и экономических наук Теодор Шанин. Услышать нас можно каждую субботу после 23:00 на волне 97,6 FM.
См. также часть 1. Как появилась Шанинка
Анатолий Кузичев: Приветствую наших слушателей. В студии сегодня несколько усеченный состав, но уверен, что беседа окажется не менее интересной, чем на прошлой неделе. Мы приветствуем Теодора Шанина, выдающегося российского и английского социолога и историка, одного из основателей западного крестьяноведения, основателя и президента Московской высшей школы социальных и экономических наук. В прошлый раз мы выяснили, что это за учебное заведение, которое в просторечии называется «Шанинкой». Кроме того, Теодор Шанин – профессор социологии Манчестерского университета, член Российской академии сельскохозяйственных наук и кавалер ордена Британской Империи. Кроме гостя, в студии радиостанции «Вести FM» Борис Долгин, научный редактор «Полит.ру» и Анатолий Кузичев, ведущий. Как мы и договорились, вторая часть нашей беседы будет посвящена крестьянскому вопросу. В качестве эпиграфа - Публий, занимаясь со Сципионом Африканским младшим, говорил ему: «Не трожь законы о земле. Все законы о земле, которые я знаю, всегда приводят к войнам». А теперь возвращаемся к крестьянству. И все ли законы о земле приводят к войнам?
Теодор Шанин: Есть несколько разных причин. Одна из причин того, что меня вопросы крестьянства заинтересовали достаточно рано, - мой отец был эсером. Он не был членом партии, он был в студенческой организации. И я от него наслышался всяких романтических рассказов, про эсеров как про движение и про крестьянство, которое они считали своей базой, своим электоратом. И это, конечно, было правильно. Когда дошло до выборов в Учредительное Собрание, большинство крестьян проголосовало за эсеров. И поэтому эсеры стали большинством, а большевикам пришлось разгонять это собрание. Так что это был отдельный элемент, семейный.
Я довольно рано сообразил, что большая часть населения мира – это крестьяне. Крестьяне в наиболее широком смысле – это люди, занятые сельскохозяйственным производством. В более узком – люди, занятые семейным сельскохозяйственным производством. Акцент именно на семейном характере труда помогал отличить крестьян, например, от советских инженеров, постоянно привлекавшихся к сельскохозяйственным работам. И большая часть населения тех стран, где я тогда жил, – это крестьяне. Несмотря на это, про них практически ничего не знали. Многими годами позже я назвал хрестоматию по крестьянству, которая вышла в России, «Великий Незнакомец».
А.К.: Вы сказали про страны, где вы жили. А есть ли разница между негородским населением и крестьянством? Или это одно и то же?
Т.Ш.: Есть разница. В том числе с точки зрения классического определения крестьянства. Крестьянство – это семейное хозяйство на земле, и есть люди, которые живут в селе, но не ведут такого хозяйства.
Б.Д.: Представим себе сельскую учительницу, которая не является крестьянкой.
Т.Ш.: Да, хотя она жительница села. Так что есть эта разница. И есть четкое определения крестьянства – это семейное хозяйство. Между прочим, то, что это четко выражено, в большой мере связано с российской и с польской наукой. Это две страны, которые сильно развивали крестьяноведение в свое время. В какой-то степени, еще Румыния. Но в России были великие имена: Чаянов, Макаров и другие. Вся эта школа. А в Польше был такой великий ученый, как Знанецкий[1], главная книга которого посвящена польским крестьянам. Так что развитие шло оттуда, и оно сильно повлияло на другие страны. Я бы сказал, что не случайно познание крестьянства в Западной Европе было очень ограниченным. Это был район индустриализации.
А.К.: Почему? Недооценивали значение крестьян для страны или его значение не было определяющим?
Т.Ш.: Было хуже. Считалось, иногда интуитивно, а иногда и говорилось в открытую, что настоящий ученый должен заниматься будущим, а не прошлым, а крестьяне – это прошлое. Хотя их может быть 90% населения, но они – прошлое. А нас интересует настоящее и будущее. Поэтому крестьян откладывали.
А.К.: А разве крестьянство – это не прошлое? Мы сейчас говорим о том, что нам необходимо развивать инновационную экономику. Разве крестьянство в эту парадигму вписывается?
Т.Ш.: Может вписаться. Это зависит от методов развития сельского хозяйства. Если возьмете книгу Чаянова по кооперации, одну из двух центральных книг, которыми он славен на весь мир, то там система кооперации напрямую перекликается с индустриальным развитием страны. Он показывает, как это можно сделать при быстром и эффективном развитии сельского хозяйства. И это может быть куда более эффективно, чем другие методы - например, чем выбросить всех крестьян и сконцентрироваться на индустрии. Наоборот, одним из лучших способов может стать концентрация на сельском хозяйстве, потому что это даст лучшее развитие индустрии.
А.К.: А насколько мы сейчас крестьянская страна?
Т.Ш.: Это зависит от того, как вы определяете крестьян. Если классически, то есть как семейное хозяйство...
А.К.: Да, мы так договорились.
Т.Ш.: То вы имеете ясно выраженное меньшинство практически во всех районах Сибири, кроме, скажем, Алтайского края. Коллективизация создала систему, которая не является в полном смысле крестьянской. И ставится вопрос: колхозные крестьяне – это крестьяне?
А.К.: Да.
Б.Д.: И совхозные тоже.
Т.Ш.: А часть исследователей считает, что нет, потому что это не семейные хозяйства. Другие считают, что это семейные, потому что есть подсобные хозяйства. И подсобные хозяйства иногда давали куда больше, чем колхозные.
А.К.: Мы до сих пор ощущаем последствия коллективизации в этом смысле?
Т.Ш.: Несомненно.
Б.Д.: Собственно, мы не смогли восстановить крестьянство.
Т.Ш.: Да. Было усилие восстановить крестьянство. Это видно из материалов 1990-ых годов. Там беспрестанно шел разговор о том, что надо создать фермерское хозяйство. На данный момент фермерское хозяйство – это около 3%.
Б.Д.: Но они дают заметную часть продуктов.
Т.Ш.: Зависит от места. Есть места, где да, а есть, где ничего не дают. Но ясно, что восстановления семейного хозяйства не произошло, и страна, по-видимому, движется в сторону крупных хозяйств.
А.К.: Получается, что страна, где превалируют крупные хозяйства, вообще лишена крестьянства?
Т.Ш.: Возможно, что так. В 1920-1930-ые годы Англия стала почти такой страной, когда индустриализация высосала из сельской местности почти все население. Хотя нет, раньше – еще в конце XIX века. Но после этого пришла война, которая показала, насколько опасно для страны остаться без сельского хозяйства. Потому что немецкие подводные лодки чуть не угробили Англию - есть-то нечего. Тогда правительство резко повернуло.
А.К.: Есть ли в истории, в том числе сейчас, пример успешной аграрной страны без крестьянства?
Т.Ш.: На данный момент нет. Но это не значит, что это невозможно. Ведь работа, особенно работа теоретиков – это не только то, что есть, но и то, что может быть.
Б.Д.: Создание некоторых клеточек, в которые потенциально что-то может вписаться.
Т.Ш.: Да. И нет сомнения, что многие из руководителей сельского хозяйства видят будущее в крупных единицах. Какие-то, конечно, будут и подсобные хозяйства. Идеи этого рода принимаются.
А.К.: Я представил Теодора Шанина как одного из основателей западного крестьяноведения.
Б.Д.: Тогда вопрос, а что такое крестьяноведение: это часть социологии, антропологии, еще чего-то? И кто отцы-основатели?
Т.Ш.: Во-первых, по уже названной причине - будущее виделось как некрестьянское. В ситуации, когда доминировала теория прогресса, создалось положение, когда изучения крестьянства почти не происходило. И это в странах, где большинство населения было крестьянским. А где происходило развитие крестьяноведения? В тех местах, где к этому вопросу подошли по-другому, где теория прогресса не была абсолютно доминирующей, то есть в странах Восточной Европы: России, Польше, Румынии, Болгарии. Это были также районы так называемого «Зеленого интернационала», где политические организации крестьянства стали решающим фактором в политической жизни, а потому влияли на политику страны и на интеллектуальную жизнь.
А.К.: А что это за страны «Зеленого интернационала»?
Т.Ш.: Болгария, Румыния, Чехословакия. Там были свои крестьянские партии.
А.К.: Но в России тоже была крестьянская партия – эсеры.
Т.Ш.: До тех пор, пока их не разогнали. К тому же они были нелегальной партией. В Болгарии крестьянская партия набрала огромное большинство и создала свое правительство, что кончилось военным переворотом и убийством крестьянского премьер-министра. В Польше и Румынии было что-то в этом духе. С одной стороны, сильное развитие крестьянского движения, с другой – сильный нажим, чтобы его прекратить, не допустить, чтобы они пришли к власти. Потому что их приход к власти означал удар по хозяевам земли. Это привело к классовой войне почти во всех странах, где крестьянство заняло определенную позицию. Были как бы три силы: консерваторы; партии, которые считали себя пролетарскими (коммунистическая, социалистическая, социал-демократическая и т.д.); и партии «Зеленого интернационала». И они имели довольно большую поддержку, и в некоторых местах эта поддержка привела к диктатуре и убийству руководства крестьянского движения. Были страны, где этого убийства не было. В Польше их не переубивали, но оттолкнули от власти.
Б.Д.: Что все-таки такое крестьяноведение?
Т.Ш.: Крестьяноведение западного мира начало возникать вокруг ситуации, в которой у крестьянства оказалось важная роль в мире с политической точки зрения. Китайская коммунистическая революция была ясным выражением воли крестьянских масс. Что-то схожее происходило в ряде азиатских и, в какой-то мере, латиноамериканских стран. Это увеличило интерес к крестьянству. Наиболее выраженным этот интерес был там, где были университеты, а не там, где крестьянское движение начало борьбу: Вьетнам, например. А университеты – это Западная Европа и Америка.
Поэтому и был взлет заинтересованности крестьянством, начало создаваться крестьяноведение. Стали собирать статистику, теоретически изучать мышление крестьянства. Выяснилось, что в теоретическом плане у Восточной Европы было гораздо больше разработок, чем их имел к тому времени западный мир. Тогда начинается взлет заинтересованности в этой проблематике, тогда впервые перевели на английский книгу Чаянова «Теория крестьянского хозяйства», что прозвучало, как взрыв бомбы. Тогда же начали переиздавать Знанецкого и т. д. В этот период в Европе и Америке сыграли сравнительно важную роль несколько ученых. Среди них несколько антропологов, несколько социологов и несколько экономистов.
Б.Д.: Еще в XIX веке антропологи занималась этнографией обществ третьего мира.
Т.Ш.: Это непростой вопрос. Я знаю на практике, что меня все считали антропологом в Латинской Америке, экономистом в Индии и социологом в Англии. Почему? Да потому что в разных странах по-разному определяли, что такое крестьянство. Когда началась заинтересованность крестьянством, это как-то завязалось на Вьетнамскую войну – это 1960-ые годы. Тогда особое влияние оказали три человека: Эрик Вульф[2] в США, Знанецкий в Польше, а в Англии – я. Я помню, когда я предложил эту тему для докторской диссертации, реакция была такая: «Прекрасно. А то у нас уже более 10 лет не было ни одной книги, связанной с крестьянством». Это было в 1962 году. К тому времени 20 лет практически никто не писал о крестьянстве.
А.К.: Видимо, просто крестьянства не было.
Т.Ш.: Оно было большинством - до 70%.
А.К.: А сейчас в Британии есть крестьяне?
Т.Ш.: Я думаю, что нет. Хотя есть элементы чего-то, что можно было бы так назвать.
А.К.: А где в мире сосредоточены крестьяне?
Т.Ш.: Азия: Индия, Китай, Вьетнам.
Б.Д.: Африка?
Т.Ш.: Да. И Латинская Америка.
А.К.: Мы начали эту часть беседы с того, что инновационный путь развития экономики не предполагает полного отсутствия крестьянства. С другой стороны, крестьяне «водятся» в слаборазвитых, развивающихся странах и регионах. Это случайность?
Т.Ш.: Само понятие «слаборазвитые»...
А.К.: Я не хотел обидеть...
Т.Ш.: Это не вопрос обиды, а вопрос понимания.
Б.Д.: У Теодора есть замечательное понимание того, что такое развивающиеся страны.
Т.Ш.: В этом смысле, только если ты считаешь, что индустриализация есть показатель развития...
А.К.: Я считаю, что это уровень жизни.
Т.Ш.: Тут тоже не так просто. Я жил в Вильно, в Литве, и я думаю, что условия жизни литовцев были очень хорошими. Жили они лучше, чем во многих индустриальных странах. А есть, конечно, крестьянские страны, где бедность была решающим элементом. Взять хотя бы Индонезию того времени. Огромная бедность этого населения была напрямую связана с тем, что это было сельское население, которое не могло заниматься сельским хозяйством, потому что не хватало земли. С этим надо разобраться.
Вы мне задали вопрос, зачем я полез в крестьяноведение. Я полез туда, потому что это было интересно. Это была довольно закрытая зона, этим занималось мало людей. А с другой стороны, это было большинство населения в мире. Это меня и подтолкнуло.
Б.Д.: На самом деле индустриализация сейчас уже не может быть критерием. Мы живем в том, что условно называется постиндустриальным обществом. А где в нем может быть место для крестьянства?
Т.Ш.: Это вопрос широкий. И это вопрос семейного хозяйства. Вопрос, насколько оно нужно в мире, где компьютеры являются центральной частью жизни людей. Это вопрос, который остается открытым. Потому что в ту минуту, когда это становится не вопросом крестьянства в узком смысле, а вопросом крестьянства в смысле семейного хозяйства, семейной экономики, вместо крупной, мы опять возвращаемся в Англию. Страну, где люди живут неплохо, хотя жалуются беспрестанно. Есть те, кто говорит, что жизнь на земле и жалобы на правительство – эти вещи, идущие вместе.
А.К.: Жаловаться на жизнь – это свойство человека вообще, а не только крестьянства.
Т.Ш.: Не только. В условиях, когда государственный бюджет начинает играть центральную роль в жизни сельского хозяйства, создается ситуация, когда ты непрестанно жалуешься на правительство.
Б.Д.: Сельское хозяйство почти всегда дотационно?
Т.Ш.: Вообще говоря, нет. Но в Европе сегодняшнего дня – да. Потому что так построили. Если ты входишь в дом фермера, ты сходу замечаешь две вещи. Это библиотека, которую не заметишь в доме рабочего...
А.К.: А там Чаянов, Теодор Шанин?
Т.Ш.: Нет. Как раз они их не интересуют, потому что Чаянов и Теодор Шанин – это этап, который уже прошел. Там книги технические о том, как вести сельское хозяйство.
Б.Д.: Как сделать нужный гибрид и т. д.?
Т.Ш.: Совершенно точно. И с этой точки зрения фермеры более образованные в том, что они делают, чем, скажем, рабочий класс. Это интересная характеристика. Там в каждом доме стоит компьютер. Когда ездишь по Англии, место, где часто ночуешь, – это bed and breakfast, где люди живут и выделяют комнату для тех, кто задерживается в пути. Там ты смотришь на тех, кто живет, и точно знаешь, что у них есть. Если там комиксы в библиотеке, значит, это рабочий класс. С некоторыми исключениями. Например, там профсоюзники работают иногда. В этом смысле неясно, куда все идет. Вся идея была в том, что крестьянства станет меньше, а рабочих – больше. Эта простота передается в своем первоначальном виде там, где индустриализация – это центральный элемент всего. Для настоящего ученого это, на мой взгляд, уходит в прошлое. Я писал предисловие к новому изданию «Теории крестьянского хозяйства», и закончил тем, что жизнь интересная штука и у меня есть чувство: может оказаться так, что Чаянов станет особо важным в мире без крестьян. Его бы это, наверное, удивило, так как он считал себя теоретиком крестьянства. Но то, что он написал, важно для семейных экономик.
Б.Д.: А как быть с провозглашаемым кризисом семьи? Какая может быть семейная экономика в ситуации столь резких трансформаций в самом институте семьи?
Т.Ш.: Ну, это еще надо посмотреть, будет ли этот кризис, и как он будет себя вести.
Б.Д.: Его вроде бы сейчас диагностируют. Разве нет?
Т.Ш.: Спешат, как всегда. Ученые занимаются тем, что дает им докторские и профессорские звания. Конечно, это влияет. И нет никакого сомнения, скажем, что когда люди уходят с земли, а это всюду, человек, который вытаскивает семью из села, – это женщина. Так как ее жизнь особую зависть не вызывает в условиях сельского хозяйства, она хочет уйти.
А.К.: Женщина как разрушительница агрокомплекса.
Т.Ш.: Ну, не агрокомплекса, а семейного хозяйства.
А.К.: И тогда разрыв семьи в том виде, в котором мы его понимаем, парадоксальным образом сыграет на крестьянство.
Т.Ш.: Может быть. Женский труд в современном сельском хозяйстве скучен, требует меньше знаний, дает меньше удовлетворения и т. д.
А.К.: Есть и еще один очень важный аспект. У мужчины компьютер есть, футбол можно посмотреть - и нормально. А вот женщина меньше найдет в компьютере.
Т.Ш.: Есть совершенно ясное чувство опустения женской жизни. В сельских районах оно куда сильнее, чем опустение мужской жизни.
А.К.: А можно придумать компромисс?
Т.Ш.: Придумать всегда все можно.
А.К.: Например.
Т.Ш.: Сделать всех женщин мужчинами.
А.К.: Технически это возможно. Но вот оживит ли это нашу экономику?
Б.Д.: На деле стереть границу в профессиональном смысле между так называемыми мужскими и женскими работами – значит воплотить мечту феминизма.
Т.Ш.: Это надо придумать. Но придумать – это для писателей и пророков, а для ученых – это не придумать, а определить, куда уже сдвинулось и куда движется сейчас.
Б.Д.: Есть еще социальные работники и социальные инженеры. Те, кто пытаются дальше эти придумки реализовывать. Где здесь границы опасности?
Т.Ш.: Опасность в делах человеческих. Если люди ломают существующую систему и не имеют альтернативы, это опасно. Но это делают люди, а не технологии.
А.К.: Что касается мечты феминизма, как выразился Боря, здесь дело же не в объективной интересности мужской работы и объективной неинтересности работы женской. Гораздо более прав был Теодор, говоря, что легче сделать операцию по изменению пола. Потому что это твое ощущение. И если ты дашь женщине смотреть футбольный матч, он ей будет так же отвратителен, а тебе он будет так же интересен. Здесь дело не в этом.
Б.Д.: Это не граница полов, это граница социальных ролей, которые могут быть изменены.
А.К.: И ты думаешь, что если женщине дать возможность ездить на комбайне, она будет счастлива?
Б.Д.: Некоторые это с удовольствием делают, точно так же, как некоторые женщины смотрят футбол.
А.К.: Как аттракцион, не более того.
Б.Д.: Нет.
Т.Ш.: Вопрос смены ролей – один из самых трудных вопросов. И как это происходит – непонятно. Но я опять призываю вас вернуться в действительность. Вопрос не в том, что может быть, а в том, что есть. Женские роли на данный момент остаются.
Б.Д.: Они меняются.
Т.Ш.: Меняются, но куда меньше сменились за последние 100 лет, чем можно было ожидать.
Б.Д.: Это не совсем так. Основной траекторией для женщины в западном мире и в городской России стала женщина работающая, и кроме того что-то делающая в семье, а отнюдь не женщина в семье, которая как-то иногда работает. А это принципиальное изменение роли.
Т.Ш.: Но в этом принципиальном изменении ты сам отметил, что центрально то, что женщина и работает, и должна добавить к этому все остальное. И это ставит ее в незавидное положение, от которого люди хотят отойти. Сама идея, что женщина работает, с работы бегом отправляется забрать детей, оттуда бегом домой, чтобы успеть помыть тарелки, а потом еще надо что-то сварить. А если она плохо сварила, она еще и получает нагоняй от мужа, который вернулся и сел перед телевизором!
А.К.: Вы сейчас описываете идеальную семью?
Б.Д.: Не стал ли муж, рассевшийся перед телевизором, к счастью, потихонечку вымирающим типом?
А.К.: Стал, даже у нас.
Т.Ш.: Надеюсь. Я мужчина - и все же я надеюсь, что эти мужские обычаи вымрут.
А.К.: Мне нужно усилием воли закончить нашу беседу, поблагодарить Теодора Шанина, участника двух последних программ проекта «Наука 2.0», совместного проекта радиостанции «Вести FM” и портала «Полит.ру». Теодор Шанин – выдающийся английский социолог и историк, один из основателей западного крестьяноведения, основатель и президент «Шанинки», известной также как Московская высшая школа социальных и экономических наук, профессор социологии Манчестерского университета, член Российской академии сельскохозяйственных наук и кавалер ордена Британской Империи. Это, кстати, значит, что нужно вам говорить «Сэр»?
Т.Ш.: Сэр – это если бы я поднялся еще двумя шагами вверх по лестнице значений. Я бы тогда вышел на дворянство, но я не стал дворянином. Я только скромный обладатель ордена Британской Империи за вклад в развитие российского образования.
А.К.: У нас, к сожалению, нет аналогов британского рыцарства. От всей души мы с Борисом Долгиным от имени всех наших слушателей говорим вам большое спасибо! Я не знаю, «господин» - это аналог «сэра»?
Б.Д.: Нет.
А.К.: Тогда просто Теодор Шанин, спасибо вам огромное.
Б.Д.: Спасибо.
Т.Ш.: И вам.
[1] Флориан Знанецкий – польско-американский социолог и философ. В соавторстве с американским социологом Уильямом Томасом написал классическое исследование в пяти томах «Польский крестьянин в Европе и в Америке» - построенное на материале эмигрировавших с родины польских крестьян и их социальной адаптации в Америке. Одним из важнейших источников в исследовании послужила переписка польских крестьян.
[2] Американский антрополог и историк, автор книг «Крестьянские войны XII века» и «Крестьяне». Много занимался Латинской Америкой и историей колониализма, много внимание уделял полевой антропологии.
03 ноября 2009, 09:28
|
http://www.politizdat.ru/news/186/
12 ноября в издательстве "Праксис" выходит в свет первый номер нового философского журнала «Сократ»
Журнал «Сократ», выходящий в свет 12 ноября, создан по инициативе и при непосредственном участии Московско-Петербургского философского клуба и издательства «Праксис». Журнал был задуман как достаточно доступное массовое интеллектуальное издание по философской, культурной и общественно-политической проблематике. Инициаторы издания журнала ставили перед собой задачу максимально ясным языком, в доступной форме представлять на страницах издания основные актуальные философские дискуссии и проблемы широким слоям образованного российского общества, дать попытку анализа средствами философии, социологии, культурологии актуальных проблем общественно-политического развития, культурной и интеллектуальной жизни нашей страны. В соответствие с этой просветительской во многом задачей была избрана и форма подачи информации: журнал представляет собой полноцветное издание формата А4, проиллюстрированное современными российскими художниками. Объем журнала – также небольшой и удобный для восприятия (первый номер – 128 страниц). Подобные массовые просветительские интеллектуальные издания существуют во многих европейских странах, например во Франции, где тиражи подобных изданий доходят до нескольких десятков тысяч экземпляров. Таким образом, «Сократ» открывает для России новую, но существующую во всем мире традицию, - массового просветительского философского издания.
По мнению инициаторов и участников проекта, сегодня в России существует явная потребность в качественной рефлексии по поводу основных социальных, политических и культурных процессов, протекающих в нашем общественном и культурном пространстве, рефлексии и анализа, осуществляемого с привлечением философского инструментария, философских знаний и традиции. По мнению авторов проекта, философия может быть интересной, актуальной, востребованной, и она должна быть таковой в современном развитом обществе. Современное российское общество, по мнению инициаторов проекта, не в меньшей степени нуждается в качественной и актуальной рефлексии. В настоящее время деинтеллектуализация, процессы устранения всякой рефлексии, оценок, критики общественных процессов с интеллектуальной позиции, зашли слишком далеко, и в этом отношении не будет большим преувеличением говорить о глубокой интеллектуальной деградации, которая в этом смысле является неотъемлемой частью общего структурного кризиса российского общества.
В этом контексте редакцией была избрана и тема первого номера – тема Кризиса в широком смысле слова. В настоящее время в отечественных и мировых СМИ тема Кризиса является одной из наиболее обсуждаемых. В то же самое время, обсуждение этой темы не выходит, как правило, за рамки узко-экономического и даже финансового анализа. Являясь, несомненно, полезным и актуальным для специалистов, такое толкование ничего не говорит о системных и глубинных истоках и предпосылках современного Кризиса: философских, теоретических, культурных, социальных. Авторы первого номера «Сократа» предприняли попытку расширить поле возможных интерпретаций такого явления как Кризис, поместить его в более широкие культурные, теоретические и исторические горизонты. Читатели первого номера журнала смогут ознакомиться с различными подходами к этимологии и генеалогии слова и понятия «Кризис», проследить развитие этого понятия от Античности, через Новое Время, к Современности, ознакомиться с мнениями ведущих современных философов и интеллектуалов на современный Кризис, познакомиться и с авторским взглядом на это явление самих участников проекта «Сократ». Безусловно, не претендуя на исчерпывающее объяснение такого сложнейшего явления как Кризис, авторы первого номера предлагают, по меньшей мере, «философское расширение горизонтов» при оценке этого явления. И уже только одно это «расширение», безусловно, может быть полезным и продуктивным для всех тех, кто сегодня пытается понять истоки Кризиса, его природу, найти дополнительные возможности для его анализа и преодоления.
Новый философский журнал «Сократ» как и всякий новый проект, создавался в результате коллективного творчества разных авторов, групп и объединений, поэтому пилотный номер, по всей видимости, не избежал традиционных недостатков всякого нового проекта: некоторой несогласованности позиций, расхождения в оценках и подходах, редакторских и стилистических шероховатостей. Однако во многом данный журнал и создавался не как какой то «партийный» орган с четкой редакторской позицией, но, прежде всего, как максимально открытая и свободная площадка для обмена мнениями различных авторов, позиций и подходов, объединенных идеей о необходимости актуальной философской рефлексии современного российского общества. По мнению инициаторов проекта, мышление вообще и философия в частности снова должны стать модным и современным занятием, именно так можно обозначить одну из главных долгосрочных целей, которую поставили перед собой создатели журнала.
Содержание
Алексей Козырев. Колонка редактора: на дне?
Иван Фомин. От Сократа к «Сократу»
Абдусалам Гусейнов. Философия – «сказка» для взрослых
Владимир Миронов. Философия, открытая для всех
I. Главная тема
Александр Михайловский. О критике кризиса
II. Симпозиум
Сергей Мельников. Смерть Сократа
Дарья Лунгина. Кризис и призраки
III. Контекст
Тимофей Дмитриев. О тех, кто «первым почуял важное». Мировой кризис глазами западных интеллектуалов
IV. Сократический диалог
Александр Захаров. «Кризис в экономике и кризис в головах»
V. Полития
Виталий Седнев. Дефрагментация постсоветского пространства
Олег Кильдюшов. Украина у края? Как мировой кризис может отразиться на стране перманентного кризиса
V. Идеологии
Юрий Пущаев. Кризис и конец эпохи идеологий
Олег Матвейчев. Кризис инноваций
Михаил Богатов. Исключение кризиса и возвращение действительного
VII. Alma mater
Вадим Васильев. Прогресс по обе стороны Земли. Телемост на философском факультете
Василий Ванчугов. Образ будущего в свете реформы образования. Кризис продолжится?
VIII. Культура
Анна Булычева. Сказка с оттенком триллера . «Распутин» в «Геликон-опере»
Олег Кильдюшов. (Пост) советский спорт: в поисках модели для топ-моделей
IX. Сеть
Роман Кисурин. Философский Рунет: место пока свободно
X. Каталог
Алексей Козырев. «Сама жизнь» Наталии Трауберг
Роман Кисурин. Революция по краям: правый поворот в политике, философии и культуре
|
http://www.polit.ru/lectures/2009/11/12/gumeducation.html
Гуманитарное образование в трех национальных образовательных системах
Лекция Андрея Зорина
Опубликована полная расшифровка лекции историка и филолога, доктора филологических наук, профессора РГГУ и Оксфорда Андрея Леонидовича Зорина, прочитанная 8 октября 2009 года в клубе — литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру».
|
Опыт взаимодействия преподавателя с мультимедийной техникой в институтах НовГУ
С некоторых пор наш предмет перевели только на лекционные занятия, студентам далеко не всегда все понятно в устном изложении и хотелось бы разбавлять свои занятия визуальным материалом для лучшего усвоения. Но оказалось, что в нашем университете с этим не все так просто.
Экономический институт
В этом семестре начала читать достаточно сложный для второго курса предмет «Прикладная социология» и меня приятно удивило, что в учебном отделе мне без проблем предоставили аудиторию (конференц-зал) с мультимедийной техникой. Я прихожу рано – в 8 утра и вся техника уже готова – только включай ноутбук и вставляй флешку. Все организационные вопросы в экономическом институте решаются достаточно быстро, хотя свои накладки тоже были.
Сельхозинститут
По моей просьбе в начале семестра в сельхозинституте мне предоставили аудиторию с мультимедийной техникой. Но занятия в этой аудитории сорвались из-за отсутствия электричества в здании (сказали на 2 недели). Пришлось носить свой ноутбук и показывать все на своей технике, благо группа оказалась маленькая.
Когда начались занятия в поточной аудитории, попросила в отделе технической поддержки предоставить мне мультимедийный проектор. Проектор предложили самой забирать и подключать в аудитории. Когда я представила, как я, нагруженная техникой (плюс свой ноутбук и сумка с работами студентов) ношусь по институту, то у меня пропало всякое желание пользоваться проектором.
Гуманитарный институт
По моей просьбе мне также любезно предоставили в начале семестра аудиторию со стационарным проектором на базе Исторического факультета. Ноутбук пришлось носить свой и не сразу получилось настроить его для показа. Только ко второй лекции я выяснила, к кому можно обратиться за технической поддержкой и молодой человек по имени Александр любезно мне помогал настроить мой ноутбук.
Кафедра журналистики также любезно предоставляет мне при необходимости свой проектор, за что им большое спасибо.
Политехнический институт
В политехническом институте я имела опыт обращения к аудиториям с мультимедийной техникой в позапрошлом году. Для того, чтобы провести занятия в 3-й поточной аудитории, мне пришлось где-то около часа ходить подписывать служебные записки. Брать эту аудиторию не всегда получалось, потому что там были запланированы и другие мероприятия.
Тогда я договаривалась с преподавателями других кафедр об использовании их аудиторий – например, мы менялись аудиториями с Абрамовым Александром Михайловичем, который любезно на это соглашался.
После этих блужданий у меня также пропало желание обращаться за мультимедийной техникой в политехе.
К чему я это все пишу? Очень хотелось бы, чтобы в нашем университете (уже 21 века) наконец появилось больше поточных аудиторий с мультимедийной техникой, чтобы не приходилось бегать со служебными записками, со своей техникой по университету.
|
http://www.polit.ru/author/2009/12/18/fatherness.html
Игорь Кон
Кризис отцовства и вертикаль власти
В последние годы в России, как и в остальном мире, много говорят о кризисе отцовства, имея в виду рост безотцовщины, недостаточное участие отцов в воспитании детей, падение отцовского авторитета и т.д. Однако при этом часто подразумевают разные вещи.
Прежде всего, необходимо различать а) нормативные представления о том, каким должен быть отец, и б) отцовские практики, что отцы реально делают. Эти понятия никогда и нигде не совпадают, а в современном мире, где плюрализм и многоголосие считаются не пороком, а достоинством – тем более.
Неоднозначно и понятие «кризиса отцовства».
В одном случае, это аспект кризиса семьи, проявляющегося в таких тенденциях, как нестабильность брака, изменение критериев оценки его успешности, проблематичность распределения супружеских обязанностей в мире, где оба супруга работают, появление нетрадиционных форм семьи и брака и т.п.
Во втором случае, это аспект кризиса маскулинности. Имеется в виду ослабление привычной мужской гегемонии и связанное с этим изменение традиционных представлений о мужественности, конфликт между трудовыми и семейными обязанностями, превращение отцовства из обязательного в факультативное, появление новых отцовских практик и сопутствующих им психологических проблем и т.д. Все это преломляется в самосознании мужчины и его гендерной идентичности, с которой соотносится его самоуважение и частные самооценки: что нужно, чтобы стать отцом, каковы критерии отцовской эффективности, в чем современные мужчины видят плюсы и минусы отцовства и насколько оно важно для их субъективного благополучия?
В третьем случае, кризис отцовства – аспект кризиса власти. Власть-то раньше была какая? – Мужская, отцовская, патриархатная. Подобно тому, как рыба тухнет с головы (хотя чистить ее почему-то начинают с хвоста), ослабление власти отдельно взятого отца в отдельно взятой семье начинается с ослабления власти царя и государя, но между этими процессами есть обратная связь. Однажды я сформулировал эту связь в виде притчи:
Когда-то в мире существовала вертикаль власти. На небе был всемогущий Бог, на земле - всемогущий царь, а в семье – всемогущий отец. И всюду был порядок.
Но это было давно и неправда. Именем Бога спекулировали жуликоватые жрецы, именем царя правили вороватые чиновники, а отец, хоть и порол своих детей, от повседневного их воспитания уклонялся. Потом все изменилось. Богов стало много, царя сменила республика, а отцовскую власть подорвали коварные женщины, наемные учителя и непослушные дети. И теперь мы имеем то, что мы имеем. Многим людям кажется, что раньше было лучше, и они призывают нас вернуться в прошлое. Какое именно?
Если взглянуть на дело исторически, очевидно, что изменение нормативного канона и оценочных критериев отцовства началось очень давно. В Древнем Риме pater familias полновластно распоряжался жизнью и смертью не только собственных детей, но и всех своих многочисленных чад и домочадцев. Средневековое христианство эту власть сильно ограничило. Тем не менее, в доиндустриальном обществе «хороший отец» был прежде всего воплощением власти и инструментальной эффективности. Для русского крестьянина – отец и царь почти одно и то же: «Царь-государь — наш земной Бог, как, примерно, отец в семье». Отцу принадлежат и власть, и собственность, и распорядительные функции. Вот как описывали быт крестьян Владимирской губернии конца Х1Х века:
«Имуществом глава семьи распоряжается бесконтрольно, несколько ограничить его власть могут лишь взрослые сыновья».
«За непочтительное отношение к себе отец вправе выслать сына из дома без всякого вознаграждения. Никто не может его обязать даже наделить сына землей, поскольку мир и власти всегда на стороне родителей»
«Отношение родителей к детям строгое. Отец распоряжается в одинаковой степени детьми обоего пола, имеет всю полноту власти. При этом власть отца над замужней дочерью сохраняет свою силу, в то время как отделенный сын становится абсолютно независимым»
«Отец распоряжается сыновьями, мать – дочерьми. Власть отца безгранична: он может отдать в найм и принудить к браку. Лишь отделившиеся сыновья и замужние дочери не подвластны отцу».
Изменение содержания отцовской роли в Новое время обусловлено двумя взаимосвязанными макросоциальными процессами: ускорением темпа социально-экономического обновления, с вытекающим отсюда повышением значения внесемейных факторов социализации, и изменением характера властных отношений в обществе. Замена патриархально-монархического государственного устройства «братски-республиканским» повлекла за собой и изменение канона отцовства: абсолютный монарх, который волен карать и миловать, уступает место «кормильцу», у которого значительно меньше власти и гораздо больше обязанностей.
Хотя в крестьянской большой семье отец непосредственно не ухаживал за детьми, сыновья проводили много времени, работая под его руководством. В городской среде, под давлением таких факторов, как пространственная разобщенность труда и быта и вовлечение женщин в профессиональную работу, традиционные ценности отцовства меняются. Как работает отец, дети уже не видят, а по количеству и значимости своих внутрисемейных обязанностей он явно уступает матери. Это меняет не только внутрисемейное разделение труда, но психологический климат семьи.
Тесный домашний быт не предусматривает для отца пьедестала. По мере того, как «невидимый родитель» становится более видимым и доступным, он все чаще подвергается критике со стороны жены и детей, а его авторитет, основанный на внесемейных факторах, заметно снижается. Ослабление и даже полная утрата мужской власти в семье отражается в стереотипном образе отцовской некомпетентности, который отнюдь не способствует поддержанию отцовского авторитета. Тем более что отцов нередко стали оценивать по традиционно женским критериям, по достижениям в той сфере деятельности, вроде ухода за маленькими детьми, которой мужчины раньше не занимались и к которой их не готовили.
Панические разговоры о тотальном кризисе и упадке отцовства зачастую искажают реальную картину. Социологические исследования в США и странах Западной Европы показывают, что отцовский вклад в воспитание детей в ХХ в. не столько уменьшился, сколько качественно видоизменился. Сегодняшние отцы берут на себя много таких обязанностей, которые раньше считались исключительно женскими. Хотя, как и в предшествующие эпохи, отцы проводят со своими детьми значительно меньше времени, нежели матери, и лишь незначительная часть этого времени расходуется непосредственно на уход и общение с детьми, современные отцы в этом отношении не только не уступают прежним поколениям, но и существенно превосходят их, особенно в семьях, основанных на принципе гендерного равенства. Однако это касается преимущественно более молодых и лучше образованных мужчин, а улучшение, достигнутое в конкретных семьях, на макросоциальном уровне перечеркивается ростом числа разводов.
Те же тенденции действуют и в России, хотя в целом современная российская семья, как и общество, значительно консервативнее западной, а взгляды людей на природу отцовства противоречивы.
Судя по результатам недавнего (июнь 2008 года) национального опроса Всероссийского центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) о том, как должна быть устроена современная семья, сторонников полного равенства в семье (считающих, что главы семьи быть не должно, важные решения должны приниматься совместно всеми, а мелкие - в соответствии с существующим разделением обязанностей) в стране несколько больше (38% респондентов), чем приверженцев патриархальных отношений (32%), причем эта разница увеличивается. Однако мужчинам патриархальная модель импонирует больше, чем женщинам (её предпочитают 38% мужчин и 27% женщин)
Хотя в большинстве российских семей оба супруга работают, отцовство традиционно ассоциируется прежде всего с материальным обеспечением. В ответах на вопрос Левада-центра (2004) «Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать хороший отец?» первые три места заняли умение заработать (75 %), заботливость (67 %) и ум (51 %).
Соотношение властных и экспрессивных функций в российской семье также скорее традиционно. Отвечая на вопрос Фонда «Общественное мнение» (ФОМ) (2004) «Кто из членов Вашей семьи, с которыми Вы жили в детстве, был главным, принимал основные решения?» - большинство россиян (в среднем 42 %, в старшей возрастной группе – 56 %) отдали предпочтение отцу. Зато в ответах на вопрос «Кто проводил с Вами больше всего времени, занимался Вашим воспитанием?» пальму первенства – 57 % - получила мать. Вариант «оба родителя» выбрали 22 % , «других родственников» назвали 14 %, а отца - лишь 7 % опрошенных. На вопрос Левада-центра (сентябрь 2007) «Как Вы думаете, кто из Ваших родителей в большей мере повлиял на Ваше воспитание?» отца назвали 18 % , мать – 38 %, обоих в равной мере- 34 %. В Екатеринбурге 49 % опрошенных подростков самым авторитетным для себя человеком назвали мать, на втором месте (33 %) стоят друзья и на третьем (29 %) – отец.
Более прицельные психологические исследования показывают, что реальное влияние отца в семье зависит от общего семейного климата и от индивидуальных особенностей родителей, причем это влияние может быть разным для сыновей и дочерей.
Как и в прошлом, мальчики, особенно подростки, сильнее тянутся к отцу, чем к матери. Среди опрошенных в 2001 г московских старшеклассников, 34.4 % мальчиков назвали своим образцом для подражания назвали отца и 26.4 % мать; у девочек соотношение обратное: 34.7% назвали мать и только 20.5 % - отца. Однако по этим данным невозможно судить, хотят ли дети подражать отцу и матери как гендерно-ролевым моделям, или же их привлекают индивидуальные, личностные свойства родителей.
Эмоционально мальчики, как и девочки, обычно чувствуют себя ближе к матери, чем к отцу, но при более детальном рассмотрении степень родительского влияния оказывается неодинаковой в разных сферах жизнедеятельности. Отцы традиционно опережают матерей как источники информации по социально-техническим вопросам, спорту и выбору профессии, зато по вопросам интимной жизни, сексуальности и т.п. к ним обращаются за советами значительно реже.
«Кризис отцовства» часто усматривают в том, что мужчины якобы не хотят иметь детей и не любят с ними возиться. Это сильное упрощение. Безусловно, определенные сдвиги в этом отношении в культуре произошли. Согласно традиционному гендерному канону, каждая женщина была обязана стать матерью, а каждый мужчина – отцом. Сегодня и то и другое стало делом свободного выбора. Однако по данным большинства сравнительных исследований, доля мужчин, принципиально не желающих становиться родителями, меньше, чем доля женщин. Главная проблема (и трудность) состоит не в наличии или отсутствии «потребности в детях», а в том, что конкретно значит для мужчины отцовство и как он понимает свою отцовскую роль - чувствует ли он себя только донором спермы, зарплатоносителем или полноценным и полноправным отцом.
Иными словами, психологию отцовства нужно представить не только в контексте макросоциальных и внутрисемейных отношений, но и в системе мужской идентичности. Вопрос «зачем ребенку отец?» превращается в вопрос «зачем отцовство нужно мужчине?»
Это зависит как от макросоциальных условий, так и от множества индивидуальных обстоятельств жизни. Характерно, что наряду с увеличением числа «принципиальных» холостяков, у многих взрослых социально-успешных мужчин появляется потребность в детях. «Стало модно любить детей. Это произошло в последние годы. В кругу моих друзей, приятелей, в кругу людей, с которыми я общаюсь… это модно», - говорит известный политический журналист Андрей Колесников, создавший колонку «Отец» в газете «Коммерсант». Вокруг созданной Ашотом Насибовым «Школы молодого отца» на «Эхе Москвы» группируются журналисты, музыканты и политики, которые около 40 лет или немного позже неожиданно обнаружили, что хотят стать отцами, причем не такими, какими они сами были раньше. Отцовство для этих людей не имеет ничего общего с государственной демографической политикой, это прежде всего поиск, а точнее – придание нового смысла собственной жизни.
Помимо желания, для отцовства нужен опыт. Доказано, что многие мужчины формируют свои отцовские цели и методы в зависимости от собственных детских воспоминаний, подражая своим отцам или, напротив, желая исправить их недостатки. В эстафете отцовского опыта действует как механизм подражания (отец или дед как ролевые модели), так и критическая переработка отрицательного опыта (сын хочет быть лучше своего отца и избежать его ошибок). Но если все больше мальчиков вырастают без участия отцов (в России это эффект двух мировых войн), откуда у них возьмется тот положительный или отрицательный опыт, с которым они будут соотносить собственные отцовские ожидания и практики? Не сделает ли отсутствие примера их собственный опыт менее удачным или, напротив, будет способствовать его индивидуализации?
С изменением социального мира, меняются и нормативные ценности отцовства. Традиционный канон выдвигал на первый план такие черты, как властность и суровость. В описаниях и нормативных образах родительства отцовская власть постоянно выступает как антитеза и дополнение материнской любви. Современные родительские практики в эту антитезу часто не вписываются. С ослаблением отцовской власти и дискредитацией поддерживавших ее телесных наказаний, она становится сомнительной. Сравнение поведения отцов в разных странах и этнических группах показывает, что сама по себе физическая доступность отца для ребенка значительно менее важна, чем тепло и сочувствие. В некоторых случаях наличие или отсутствие отцовского тепла предсказывает психологическое благополучие подростка даже лучше, чем наличие материнской любви. Иными словами, отцовская любовь и тепло - более эффективные средства воспитания, чем строгость и телесные наказания.
Короче говоря, современные отцы морально и психологически нисколько не хуже своих предшественников, но изменившиеся социальные условия сталкивают их с множеством новых проблем, к решению которых молодые мужчины не подготовлены. Это создает трудности и для них самих, и для общества, причем ни одна из этих трудностей не является исключительно «мужской».
Психологизация и интимизация отцовства тесно связаны с изменением стратегии и тактики семейной педагогики. Один из самых живучих стереотипов в этой сфере – представление, что необходимой предпосылкой успешного воспитания детей, особенно мальчиков, является жесткое разделение материнских и отцовских ролей, по принципу или/или. Между тем многочисленные исследования показывают, что реальные родительские практики зависят не столько от гендерных стереотипов - что должен делать отец, в отличие от матери, - сколько от индивидуальных черт каждого из родителей, которые могут с этими стереотипами не совпадать, и от их гармонизации. В семье фальшивить невозможно, без искренности не может быть интимности. «Правильное воспитание детей в том, чтобы дети видели своих родителей такими, каковы они в действительности» (Джордж Бернард Шоу).
Не имеют научного обоснования и навязчивые заклинания, что мальчиков и девочек необходимо воспитывать по-разному. Половые и гендерные различия действительно очень существенны, и их нужно учитывать, но отличия одного конкретного ребенка от другого, даже если это родные братья или сестры, больше, чем отличия абстрактного мальчика от абстрактной девочки. Сыновья и дочери, как и их папы и мамы, - разные, они требуют к себе не «гендерного», а индивидуального подхода. В школе осуществить это почти невозможно, а в семье - трудно, но обязательно.
Главная проблема детско-родительских, особенно отцовско-сыновних, отношений – недостаток взаимопонимания. Рассуждая абстрактно, хорошие родители знают о своем ребенке значительно больше, чем кто бы то ни было другой, даже больше, чем он сам. Ведь они наблюдают за ним изо дня в день, на протяжении всей его жизни. Но изменения, происходящие с подростком, часто совершаются слишком быстро для родительского глаза. Ребенок вырос, изменился, а родители все еще видят его таким, каким он был несколько лет назад, причем собственное мнение кажется им непогрешимым. Как мудро заметил один 15-летний мальчик, «главная беда с родителями — то, что они знали нас, когда мы были маленькими». Спешка, неумение, авторитарность, нежелание выслушать, понять то, что происходит в сложном юношеском мире, постараться взглянуть на проблему глазами сына или дочери, самодовольная уверенность в непогрешимости своего жизненного опыта — вот что в первую очередь создает психологический барьер между родителями и растущими детьми. Самая распространенная (и совершенно справедливая!) жалоба юношей и девушек на родителей: «Они меня не слушают!»
Эта проблема тоже имеет гендерный аспект. С ребенком собственного пола папы и мамы чувствуют себя увереннее, потому что когда-то они сами были такими же, а дети, чувствуя это, понимают, что такого родителя труднее обмануть. Поэтому, в общем и целом, матери успешнее дисциплинируют девочек, а отцы – мальчиков. Отсюда и разная степень снисходительности: матери больше позволяют сыновьям, а отцы – дочерям, мальчику легче ослушаться маму, а девочке – папу. А снисходительность, в свою очередь, благоприятствует развитию взаимной эмоциональной привязанности, чему властные отношения не способствуют. В древнерусском тексте ХШ в. говорится: «Матери боле любят сыны, яко же могут помагати им, а отци – дщерь, зане потребуют помощи от отец». Впрочем, и тут многое зависит от индивидуальных свойств детей и родителей и от социального контекста.
Одной из главных функций отцовства традиционно считается дисциплинарная функция, включая телесные наказания. На самом деле, в России, как и в большинстве стран мира, матери, которые проводят с детьми больше времени и несут за них непосредственную ответственность, физически наказывают их чаще, чем отцы, но «серьезная» порка обычно составляет прерогативу отца. В связи с крахом авторитарной системы власти и воспитания порки стали непопулярными. Тем не менее, в России, по данным одного крупного опроса (2008), доля мужчин, считающих телесные наказания неотъемлемой частью воспитательного процесса, вдвое больше, чем женщин (12% против 6%).
За этим тоже стоит социально-педагогическая проблема. Маскулинность часто, если не всегда, тяготеет к авторитарности. Но власть современного отца над собственным ребенком весьма ограничена, и отец, который сумеет стать своему ребенку не столько начальником, сколько собеседником, часто окажется и более успешным воспитателем. Это касается не только дисциплинарных практик.
Образ социально успешного отца, стоящий на красивом пьедестале, импонирует мальчишескому воображению, если такого отца нет – мальчик может его даже придумать. «Отсутствующий отец» - не только самая распространенная, но и самая емкая метафора отцовства. Известно множество случаев, когда мальчик, лишенный отца, «сочинял» его и заставлял своих приятелей завидовать этому героическому образу. Реальным отцам зачастую приходится труднее. Гипертрофированно-суровое и властное отцовское начало не только порождает конфликты, но и калечит индивидуальность мальчика (самый знаменитый пример – письмо Франца Кафки отцу). Откровенное признание отцом своих слабостей или того, что считается таковыми, иногда может быть для сына более впечатляющим примером, чем демонстрация закрытости и силы. В этом смысле на меня произвели сильное впечатление «Письма к сыну» Евгения Леонова:
«Андрюша, ты люби меня, как я люблю тебя. Ты знаешь, это какое богатство – любовь. Правда, некоторые считают, что моя любовь какая?то не такая и от нее, мол, один вред. А может, на самом деле моя любовь помешала тебе быть примерным школьником? Ведь я ни разу так и не выпорол тебя за все девять школьных лет».
«Я оттого и пишу эти письма, чтобы исправить что?то неправильное, и выгляжу, наверное, смешным и нелепым, как некоторые мои персонажи. Но ведь это я! В сущности, дружочек, ничего нет проще живой тревоги отцовского сердца.
Когда я один, вне дома, тоскуя, вспоминаю каждое твое слово и каждый вопрос, мне хочется бесконечно с тобой разговаривать, кажется, и жизни не хватит обо всем поговорить. Но знаешь, что самое главное, я это понял после смерти своей мамы, нашей бабушки. Эх, Андрюша, есть ли в твоей жизни человек, перед которым ты не боишься быть маленьким, глупым, безоружным, во всей наготе своего откровения? Этот человек и есть твоя защита».
Семейная психология – не моя специальность. Подходя к проблемам отцовства социологически, я склонен думать, что так называемый «кризис отцовства» - не катастрофа, а вызов. Современные мужчины не хуже прежних поколений, но они оказались перед лицом новых, отчасти беспрецедентных вызовов. И ответом на них может быть не реставрация мифической всеобъемлющей «вертикали власти», а устремленный в будущее творческий поиск, который мужчины и женщины должны вести совместно.
Автор - профессор, главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, доктор философских наук, академик РАО, почетный профессор Корнелльского университета, доктор honoris causa университета Суррей. Материал подготовлен при помощи Фонда Генриха Белля.18 декабря 2009, 09:09
|
http://www.stapravda.ru/20100106/k_rektoru_za_razresheniem_zhenitsya_41979.html
К ректору - за разрешением… жениться? Текст: Наталья БЫКОВА
«Система образования в прямом смысле слова образует личность, формирует сам образ жизни народа. Передает новым поколениям ценности нации… Главное - сделать все необ-ходимое, чтобы помочь людям проявить себя. И особенно открыть дорогу способным и деятельным молодым людям. Они ровесники новой, демократической России. В них ее открытость, ее свободный дух, стремление ко всему передовому. И им предстоит нести ответственность за сохранение наших фундаментальных ценностей».
(Из Послания Президента РФ Дмитрия Медведева Федеральному Собранию).
На очередном заседании Совета по экономической и общественной безопасности Ставро-польского края обсуждался вопрос о мерах, принимаемых органами исполнительной вла-сти по реализации законодательства в сфере защиты прав и законных интересов семьи и детей. В нем принял участие и выступил с сообщением ректор Ставропольского государ-ственного университета, доктор социологических наук профессор Владимир Шаповалов, познакомивший участников заседания с информационно-аналитическими материалами, подготовленными группой ученых университета. Сегодня он - гость «Ставропольской правды».
- Владимир Александрович, ваше выступление на этом совещании вызвало большой резо-нанс. Представленные вами разработки ученых СГУ еще раз наглядно показали, насколь-ко полезен диалог власти и науки: у вашего университета уже сложился солидный автори-тет серьезной научной лаборатории, способной аргументированно отвечать на самые на-сущные запросы.
- Мы действительно стремимся сочетать фундаментальную науку с оперативными задача-ми времени, причем - в органичной связи с жизнью нашего региона. Было о чем сказать нам и по теме, затронутой краевым Совбезом. С нашей точки зрения, краевое законода-тельство в полной мере отражает федеральные законы, что позволяет исполнительной власти реализовывать предусмотренные в этих документах меры по социальной поддерж-ке семьи и детей.
По целому ряду проблемных вопросов нами были подготовлены и внесены предложения, которые частично нашли отражение в проекте решения Совета. Это содержательные по-правки к статьям отдельных законов. Как, например, в случае с поправкой к Закону «О местном самоуправлении в Ставропольском крае», где мы предлагаем расширить практи-ку создания молодежных палат, которые могли бы инициировать постановку вопросов по проблемам молодых семей, а в некоторых случаях подсказать оригинальные способы их решения.
Кроме того, нами предложены целые законопроекты, над которыми уже не один год рабо-тали наши ученые-юристы. Например, «О дополнительных гарантиях прав матерей и от-цов одиночек», «О школьных попечительских советах в Ставропольском крае», «Об орга-низации санаторно-курортного лечения и каникулярного отдыха детей дошкольного и школьного возраста в Ставропольском крае».
Пойдут ли такие законы, созрела ли для них ситуация? Это должны определить законода-тели. Но в настоящее время, как нам представляется, было бы интересно и полезно как разработчикам, так и законодателям проведение презентации таких законопроектов в профильных комитетах Государственной Думы Ставропольского края.
- В своем выступлении на заседании Совбеза вы остановились на некоторых проблемах студенческой семьи.
- Сразу же хочу отметить, что отдельного закона ни о молодой семье в целом, ни о сту-денческой на федеральном уровне нет. Правовые, материальные, экономические основы таких семей регулируются общим семейным законодательством.
Есть один хороший подзаконный акт - Концепция государственной политики в отноше-нии молодой семьи, утвержденная в 2007 году министром образования и науки России. Именно этот документ и является основой для выработки Ученым советом университета Комплексного плана по поддержке студенческой семьи и других наших мероприятий.
Значительную часть российских семей, как известно, составляют молодые семьи, в кото-рых возраст супругов не превышает 30 лет и воспитываются один и больше детей. Таких семей в России более шести миллионов. В Ставропольском крае в 2008 году было заклю-чено 16 тысяч браков молодыми людьми в возрасте до 30 лет.
- А каковы «особые приметы» студенческого семейного союза, в чем вообще его специ-фика?
- По официальной статистике, средний возраст вступления в брак - 22 года для женщины и 24 - для мужчины. В студенческой семье этот возрастной порог значительно ниже. В це-лом студенческий возрастной период, с позиций физиологической и психологической го-товности личности, считается наиболее благоприятным для создания семьи и рождения детей. И в абсолютно большей части студенческих семей супруги подтверждают этот вы-вод тем, что сохраняют на всю жизнь любовь и уважение друг к другу.
Вместе с тем совершенно очевидно и другое. Это, во-первых, трудности, связанные с тем, что оба супруга еще не имеют достаточного общественного статуса и одновременно полу-чают образование. Во-вторых: занятость обоих супругов в течение всего дня, а с учетом самоподготовки - до 9-10 часов вечера. Отсюда, может быть, больше, чем в других семьях, возникают проблемы в распределении домашних обязанностей, особенно если в семье есть дети. Так, например, если в студенческих семьях, пока не имеющих детей, 81% моло-дых мужей и 67% юных жен удовлетворены распределением хозяйственно-бытовых обя-занностей, то в семьях, где появляется ребенок, удовлетворенность справедливостью рас-пределения таких обязаностей значительно снижается, на десять и более пунктов: 72% и 56% соответственно.
В-третьх, студенческие семьи находятся в более сложном материальном положении. У них скромный бюджет и, как правило, нет своего жилья. В-четвертых, повышенная общи-тельность, присущая молодым людям, в том числе и вступившим в брак, их участие в мас-совых молодежных мероприятиях, взаимодействие с большим числом сверстников зачас-тую приводят к усилению конкуренции «второй половины», мужу или жене, и как следст-вие - к дополнительным психологическим перегрузкам и претензиям друг к другу. В-пятых, студенты-супруги в каждом втором случае оторваны от родителей. С одной сторо-ны, самостоятельное ведение семейных дел - это благо, когда у ребят все получается. С другой стороны, это невозможность получения в нужное время дельного совета от имею-щих жизненный опыт родителей, свое-временной материальной поддержки, что также ос-ложняет проблемы молодой семьи.
Отечественные статистики считают, что у лиц до 20-летнего возраста вероятность развода вдвое выше, чем у тех, кто старше. А в эту статистику формально попадают и студенче-ские семьи…
- Очевидно, за названными цифрами и выводами вы, как ректор, видите своих реальных семейных студентов со всеми их, несомненно, хорошо знакомыми вам заботами…
- Ректорат совместно с Союзом студентов университета и студенческим профкомом как раз и строит свою работу с учетом всего этого «букета» особенностей студенческой семьи. Сегодня в вузе 255 семейных студентов. В 93 семьях воспитываются дети. Семей, в кото-рых оба супруга являются студентами университета, - 27, в пяти есть дети. Как видите, семейные - абсолютно малая часть студентов. Однако, сразу оговорюсь: работаем мы не только с ними. Ведь воспитание в духе сохранения и укрепления семейных ценностей имеет пролонгированный характер. Кто-то уже создал семью, кто-то создаст ее потом, ко-гда уйдет из университета, став специалистом. Мы формируем у всех студентов культуру семейных отношений. И видим в этом особый смысл и значение.
— Владимир Александрович, насколько мне известно, в вузе действует специальная Про-грамма поддержки студенческой семьи. В чем ее суть?
- Она предусматривает несколько направлений. Первое: социальная защита. Все семейные студенты обеспечены комнатами в общежитии, проживают компактно, на отдельных эта-жах. Как требует законодательство, в общежитиях оборудованы специальные места для хранения детских колясок, прачечные, сушки для белья. Замужние и женатые студенты получают социальную стипендию. Мы помогаем в устройстве в детские сады малышей, родители которых являются студентами.
Семейным студентам оказывается регулярная материальная поддержка. Уже стали тради-ционными встречи ректора с этими ребятами: раз в семестр этим семьям вручаются пре-мии - по пять тысяч рублей каждому супругу, если пока нет детей, и по десять тысяч руб-лей (то есть 20 тысяч рублей на семью), если в семье есть ребенок.
Кстати, на одной из таких встреч с молодыми семьями в прошлом году они обозначили такую серьезную тему: уход молодых мам в декрет, порождающий ряд проблем. Прежде всего, отставание студентки-мамы от своего курса, от мужа, с которым, как правило, обу-чаются вместе, потеря стипендии. Нам удалось найти такую форму, которая дала возмож-ность студенткам, родившим ребенка, продолжить обучение. Ректорат принял решение, не нарушая законодательства и учебного процесса, переводить молодых мам на индивиду-альный план.
Второе: социально-правовая поддержка студенческих семей. Ее обеспечивает Юридиче-ская клиника университета. Третье: полезную помощь оказывает Психологическая служба университета. Это очень важно, так как молодежь слабо подготовлена к решению семей-ных конфликтов. Четвертое: культурно-досуговая работа, направленная на духовное, культурное, творческое, интеллектуальное и физическое развитие молодых семей. Сего-дня в 14 студиях Культурного центра университета занимаются более 600 юношей и де-вушек. Совместное творчество объединяет, а нередко способствует более тесным отноше-ниям и как следствие - появлению семейных пар. Популярны в нашем вузе конкурсы творческих работ «Семья и здоровый образ жизни», «Нас связала молодость», «Моя се-мья». В выставочном зале университета регулярно устраиваются фотовыставки на тему «Мир любви, мир семьи». Большое число участников - семейных пар и их детей привле-кают спортивные праздники «Папа, мама, я - спортивная семья», «Ставропольский чем-пионат по бегу в ползунках». На каникулах для студенческих семей организуются экскур-сионные поездки.
Пятое: в вузе хорошо поставлена просветительская работа по вопросам семьи и брака: круглые столы и кураторские часы на темы «Духовно-нравственные ценности современ-ной семьи», «Студенческая семья», «Роль семьи в современном обществе», «Здоровая се-мья». В телепрограмме «Университет» на канале ТНТ мы пропагандируем университет-ский образ жизни, рассказываем о студенческих семьях. Соответствующая постоянная рубрика создана и в «Университетской газете».
- Мы живем в особом, полиэтническом регионе, где давно уже никого не удивляют меж-национальные браки. Есть такие и в студенческой среде?
- Естественно. И понятно, что, вступая в такой брак, молодые люди должны знать и пони-мать культуру, традиции и обычаи народа своей «второй половины», с которыми должны будут считаться они и их родные. Поэтому преподаватели университета знакомят студен-тов с историей, традициями и законодательством народов Северного Кавказа, читают лек-ции на темы: «Проблемы смешанных браков в полиэтническом регионе», «Гендерные во-просы современной России» и т. д.
А в последнее время увеличилось число так называемых гражданских браков, когда сту-денческая молодежь не спешит регистрировать фактические брачные отношения. Это, в свою очередь, ведет к ослаблению чувств семейного долга, традиций и установок супру-жеской верности. И об этом мы говорим со студентами, объясняем, что за «простотой» отношений кроются весьма непростые жизненные коллизии. В 2008 году в крае вне заре-гистрированного брака родилось 25% младенцев, из них позже признаны отцами только 38,8%. Значит, появляются дети, обреченные на сложности, связанные с их воспитанием. Хорошо, если потом найдется достойный мужчина, который будет любить их как родной отец…
- Упрощенный взгляд на брак во многом культивируется примерами из художественных фильмов, из бесконечно транслируемых передач о жизни знаменитых актеров, телеведу-щих и прочих «звезд» и кумиров.
- Мы с вами знаем, что сегодня на федеральных телеканалах почти не увидишь позитив-ных примеров о крепкой семье. Наоборот, чаще на экране - сюжеты об издевательствах над своими и приемными детьми, над женщинами. Косвенным образом это, конечно, за-ставляет задуматься как органы власти, так и саму молодежь об ответственности за детей и сохранение семейных ценностей. Совершенно очевидно, что в СМИ должно больше уделяться вниманию здоровой семье. Отдельные, но очень редкие примеры позитива слу-чаются. Вспомните, как замечательно в Год семьи рассказывали о своих семьях некоторые известные люди. В этом году на Первом канале позитив можно увидеть в передаче «Моя родословная». Но в целом это скорее исключение…
К счастью, наш край в этом плане выгодно отличается. На краевом телевидении и радио, в ряде газет достаточно регулярно поднимаются вопросы внимания к детским домам, де-тям-сиротам, приемным семьям. Сложилась благоприятная атмосфера по отношению к институту семьи. В том числе и благодаря нашей целенаправленной работе: для студентов университета семья остается важнейшей жизненной ценностью. Каждые два года мы про-водим социологические исследования, которые показывают, что, несмотря на то, что со-временный студент - это человек амбициозный, желающий проявить себя, думающий о карьере, о заработке, тем не менее наши студенты на первые места в иерархии ценностей ставят здоровье и семью.
В университете работают научные лаборатории, выполняются диссертационные исследо-вания, издаются научные труды по проблематике студенческой семьи. Мне также посча-стливилось вместе с коллективом ученых выпустить книгу «Социология молодежи», где среди множества вопросов рассматриваются и семейно-брачные отношения. Конечно, та-ких работ должно быть существенно больше, и мы к этому стремимся.
- Поскольку специфика студенческих семей примерно одинакова во всех вузах края и страны, логично сделать вывод о том, что ректорат вуза совместно со студенческими об-щественными организациями способны существенно влиять на устойчивость, материаль-ное и духовное благополучие таких союзов?
- Несомненно. Кстати, это имеет свою историческую традицию в высшей школе. Хотел бы привести интересный пример. Совсем недавно вышло в свет репринтное издание 1913 го-да «Руководство для составления деловых бумаг». Эту замечательную книгу выпустила Нотариальная палата Ставропольского края по инициативе ее президента Николая Ивано-вича Кашурина. И вот там-то мною обнаружен любопытный документ под названием «Прошение о разрешении вступить в брак». Документу более ста лет, но он чрезвычайно показателен с точки зрения солидарной ответственности целого ряда социальных инсти-тутов за студенческую семью. Позволю себе процитировать:
«Его превосходительству Господину Ректору (или Директору) Студента… курса факуль-тета (или отделения) такого-то (имя, отчество, фамилия) и место жительства.
Прошение. Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство возбудить хода-тайство о разрешении мне вступить в законный брак с (указать звание, имя, отчество, фа-милию невесты).
При сём имею честь представить свидетельство о поведении и нравственных качествах моей невесты, а также заявления о неимении препятствий к вступлению в брак как моих родителей, так и родителей невесты, с обязательством последних оказывать нам матери-альную помощь во время состояния моего в числе студентов. Год, месяц, число. Подпись.
Ниже примечание: Свидетельство о поведении и нравственных качествах невесты получа-ется от Губернатора или от Полиции.
Подписи родителей должны быть засвидетельствованы Нотариусом или Полицией.».
Обратите внимание: в документе отражается ответственность, по сути, всего общества за студенческую семью - и самих молодых людей (прежде всего супруга), и их родителей, и университета в лице ректора, и государственной власти в лице губернатора, и правоохра-нительных органов. Сегодня такие заявления ректору, конечно, уже не пишут. Но, согла-ситесь, пафос документа, заключающийся в этой коллективной ответственности за моло-дую семью, можно и нужно использовать. Что мы и делаем, исходя из современных реа-лий и законодательства.
Студенты нашего университета, как и других вузов края, видят внимание к ним со сторо-ны краевых органов власти. Только в текущем году состоялись встречи губернатора Вале-рия Вениаминовича Гаевского со студентами на открытии «Года молодежи», на ряде ми-тингов, перед началом учебного года. На днях прошла его встреча с молодежью по слу-чаю вручения именных губернаторских стипендий. Внимание к студенчеству совершенно очевидно и вполне объяснимо. Ведь молодые люди, которые сегодня учатся, завтра будут определять лицо края и страны. И от того, какими человеческими качествами будут обла-дать подготовленные нами специалисты, какие морально-нравственные ценности будут у них сформированы, зависит реализация всех проектов инновационного развития страны.
Как мне кажется, ровно об этом говорил наш губернатор в интервью по случаю 15-летия Устава края. когда на вопрос корреспондента, что дает каждому жителю Ставрополья «Стратегия развития региона до 2020 года», он подчеркнул: «Приоритеты социальной сферы - это формирование нового облика жителя Ставрополья. Это должен быть физиче-ски и нравственно здоровый человек, успешный специалист своего дела, крепкий семья-нин, творческая, высококультурная личность, патриот и гражданин России». Ученые на-шего вуза и я, как ректор, абсолютно согласны с мнением губернатора края. Именно лю-ди, обладающие вышеназванными качествами, способны развивать нанотехнологии, обес-печивать экономику, основанную на знаниях, и решать масштабные инновационные зада-чи.
Мне представляется, что обсуждение проблем семьи и детства, инициированное краевыми правительством и Совбезом, отвечает той политике в социальной сфере, которая прозву-чала недавно на съезде партии «Единая Россия» в выступлении ее лидера, премьер-министра страны Владимира Путина, отметившего, что, «несмотря на проблемы, вызван-ные кризисом, мы не отказались от стратегической линии на инвестиции в человека, в ка-чество жизни граждан, благополучие российских семей». Очень правильное направление! Со своей стороны ректорат и Ученый совет нашего университета делают и будут делать все необходимое, чтобы совместно с правительством края укреплять моральные и нравст-венные устои студентов, готовить специалистов, способных реализовать свои творческие возможности в русле стратегии развития Ставрополья и России.
|
В Великом Новгороде открылась выставка плакатов социальной рекламы американских студентов
25.12.09. 10:51
В библиотечном центре «Читай-город» работает выставка плакатов социальной рекламы американских студентов. Как сообщает газета «Новгородские Ведомости», выставка организована в рамках сотрудничества между городами-побратимами Великим Новгородом и американским Рочестером в целях объединения усилий против распространения негативных явлений среди молодежи.
Согласно социологическому опросу, проведенному в рочестерском колледже Назарет, большинство учащихся не употребляют алкоголь. Тем не менее, в сознании многих укоренилось мнение, что «все пьют». Поэтому в колледже была проведена маркетинговая кампания по исправлению ситуации, связанной с недооценкой распространения здоровых привычек среди студентов.
Социальный педагог колледжа Кейси Клайн пояснил: «В основе маркетинговой кампании лежит теория социальных норм, основателями которой являются американские философы и психологи. Согласно этой теории люди склонны преувеличивать нездоровые привычки своих сверстников. Если они будут считать нездоровое поведение обычным, они, вероятнее всего, сами усвоят такой тип поведения. Чтобы исправить неправильное восприятие, мы использовали приемы социальной рекламы».
Выставка работает в БЦ «Читай город» (Великий Новгород, улица Кочетова, 37-1).
|
Панов, Кацман и Гусейнов пытаются устроиться на рабо-ту http://www.snob.ru/fp/entry/10804
Редакция сайта «Сноб» вместе с Георгием Абдушелишвили провела небольшой тест, ил-люстрирующий проблему дискриминации в России по этническому признаку
Тест был сделан по мотивам проведенного в 2003 году в США исследования: сотням аме-риканских компаний и правительственных учреждений были разосланы резюме; половина из них были подписаны именами, более характерными для белых, а вторая половина — для чернокожих жителей страны.
Выяснилось, что условные «белые» в среднем получили на 50% больше приглашений на интервью, чем условные «цветные». Кроме того, оказалось, что дополнительные навыки, указанные в резюме, не приводят к увеличению числа положительных откликов для цвет-ных (в отличие от белых).Опрошенные работодатели объясняли такое свое отношение тем, что у цветных, как правило, хуже образование, социальное происхождение и пр.
Обнаружились и «побочные эффекты» этой ситуации — тем, кто подвергается дискрими-нации, получать образование просто невыгодно — зачем учиться, если тебя все равно ни-куда не возьмут?
Редакция сайта «Сноб» и член клуба «Сноб», старший партнер консалтинговой компании Ward Howell International Георгий Абдушелишвили провели похожий эксперимент в ми-ниатюре. Абдушелишвили составил три практически безупречных резюме на позицию директора по продажам, а мы разослали их через портал HeadHunter в российские компа-нии, выставившие соответствующую вакансию. Отличались резюме только фамилиями кандидатов: Панов, Кацман, Гусейнов. Мы хотели проверить, повлияет ли это отличие на готовность компаний рассмотреть соответствующую кандидатуру.
Пока мы ожидали ответа компаний, Георгий Абдушелишвили поделился своими впечат-лениями о том, как устроена дискриминация при приеме на работу в России.
У нас дискриминация охватывает гораздо больше признаков, чем просто «черный» и «белый». Она охватывает мужчин и женщин, молодых и старых, инвалидов и здоровых, лесбиянок и гетеросексуалов и т.д. Для корпоративного мира этот вопрос шире, чем про-сто «дагестанец — русский». Кавказцев, например, мы побаиваемся и в бытовом смысле, потому что они дерутся, взрывают, несдержанны и т.д.
Культура бизнеса пронизана культурой владельца. Кадровая политика диктуется не выго-дой, не потребностями бизнеса, а эмоцией руководителя, его личными предпочтениями
Через две недели мы получили следующие данные:
Лев Кацман – МГУ – опыт работы: Пепси Ко – просмотров резюме 16 – приглашений на собеседование – 2
Петр Панов – ГосАкадемия Управления – опыт работы Колгейт – просмотров резюме – 19, приглашений на собес-ние – 3
Заур Гусейнов – Московск. Финанс-я Акад-я – опыт работы Джонсон и Джонсон - про-смотров резюме – 12, приглашений на собеседование - 0
Дж.Аккерлоф - ассиметрия информации
В частности за раскрытие этой проблемы получил Нобелевскую премию Дж.Аккерлоф в своей статье "Рынок лимонов"
2. Проблема занятости среди представителей национальных меньшинств Принцип "лимо-нов" проливает свет и на проблему занятости среди представителей национальных мень-шинств. Работодатели нередко отка- зываются принимать представителей национальных меньшинств на определенные виды работ. Не исключено, что подобное решение не столь-ко отражает иррациональные мотивы или предрассудки, сколько вытекает из задачи мак-симизации прибыли. Действительно, национальная принадлежность может служить дос-таточно надежным статистическим показателем социального происхождения кандидата, качества его образовательной подготовки и его способностей как работника.
Заменителем показателя такого рода может служить качество полученного образования; ранжирование по признаку успеваемости в рамках образовательной системы может дать лучшее представление о качестве работника. Как пишет Т.У.Шульц, "образовательные учреждения открывают и воспитывают потенциальные таланты. Способности детей и студентов не смогут проявиться, если их не обнаружить и не культивировать" (Schultz, 1964, p.42; курсив мой.– Дж.А.) Необученный работник может быть наделен значитель-ными врожденными способностями, но качество этих способностей должно быть удосто-верено "образовательным учреждением", прежде чем компания сможет позволить себе принять его на работу. Однако такое учреждение должно пользоваться хорошей репута-цией; ненадежность школ в бедных районах сужает экономические перспективы их выпу-скников.
Этот недостаток может быть особенно чувствителен для представителей национальных меньшинств, которые и без того находятся в худшем положении. Работодатель может на вполне разумных основаниях решить, что нанимать таких людей на ответственную работу не стоит, поскольку среди них трудно отличить потенциально "хороших" работников от потенциально "плохих". Несомненно, что именно эту проблему имел в виду Джордж Стиглер, когда писал, что "в непросвещенный век Энрико Ферми наверняка стал бы са-довником, а фон Нейман – клерком в аптекарской лавке" (Stigler, 1962, p.104).
В конечном итоге, однако, выгоды от успехов отдельных учеников в школах бедных рай-онов достаются не столько им самим, сколько всей группе выпускников, ибо возрастает средняя оценка качества их образования. Стимул к хорошей учебе возникает лишь в том случае, если помимо национальной принадлежности рассматривается также и другая ин-формация о кандидатах на работу.
Дополнительный повод для беспокойства вызывают планы Бюро экономических возмож-ностей (Office of Economic Opportunity) использовать для оценки своих программ метод анализа затрат-результатов.
Многие выгоды от этих программ могут носить экстернальный характер. Полезный эф-фект от обучения представителей национальных меньшинств может проистекать как от повышения качества образования конкретного ученика, так и от повышения среднего ка-чества образования в группе; сходным образом выигрыш от этого может равномерно рас-пределяться между всеми представителями группы, вместо того чтобы достаться конкрет-ному выпускнику.
Are Emily and Greg More Employable than Lakisha and Jamal? A Field Experiment on Labor Market Discrimination
http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=422902
Marianne Bertrand
University of Chicago - Booth School of Business; National Bureau of Economic Research (NBER); Centre for Economic Policy Research (CEPR)
Sendhil Mullainathan
Harvard University - Department of Economics; National Bureau of Economic Research (NBER)
May 27, 2003
MIT Department of Economics Working Paper No. 03-22
|
Реализация права женщин на труд в Великом Новгороде (Луковицкая Е.Г.)
(К сожалению, не все гистограммы и таблицы перенеслись адекватно из моего текста или вообще не вставляются - не знаю почему)
Насколько распространены случаи дискриминации женщин при приеме на работу, оплате их труда в Великом Новгороде? Это мы пытались выяснить с помощью комплексного анализа различных проявлений гендерной дискриминации. Как известно, под гендерной дискриминацией в сфере труда понимается долговременное неравенство статусов индивидов на основании пола, проявляющееся в неодинаковом вознаграждении одинаково продуктивных групп, в практиках найма, продвижении по службе . Таким образом, для анализа гендерной дискриминации необходимо рассмотреть:
• существующие практики найма на работу женщин и мужчин
• предлагаемую и реальную оплату труда женщин и мужчин
• возможности продвижения по службе (так называемый стеклянный потолок)
Для выявления этих составляющих гендерной дискриминации на новгородском рынке труда мы поставили следующие задачи:
• Проанализировать гендерную статистику по безработице и вакансиям в Великом Новгороде:
выявить соотношение безработных мужчин и женщин в центрах занятости;
выявить уровень предлагаемых зарплат для мужских и женских вакансий - ниже прожиточного минимума (4000 руб), ниже или выше средней зарплаты по региону (10000 руб);
• проанализировать официальную статистику о средней зарплате мужчин и женщин в Великом Новгороде и Новгородской области
• изучить мнения экспертов – руководителей центров занятости, кадровых агентств и ведущих специалистов о реальной ситуации с реализацией права женщин на труд.
• изучить вторичные данные результатов социсследований по новгородскому рынку труда (опросы о реальной и желаемой зарплате мужчин и женщин)
• изучить мнение безработных женщин, ищущих работу - их опыт и проблемы трудоустройства.
• Провести контент-анализ местной прессы с точки зрения требований, предъявляемых к вакансиям.
Практики найма на работу мужчин и женщин можно проследить через объявления в прессе, анализ статистики центров занятости и кадровых агентств. К сожалению, очень трудно отследить не формальные индивидуальные практики найма на работу – через личные связи.
Рассмотрим, прежде всего, то, что наиболее видимо для всех новгородцев и что наиболее часто им предъявляется – это газеты. В Великом Новгороде есть, например, газета «Новгород», которая поддерживается Администрацией города и рассылается бесплатно и еженедельно всем жителям города.
Контент-анализ объявлений о предлагаемых вакансиях в новгородской прессе показал, что фактор пола стоит на четвертом месте среди предъявляемых требований к работе после 1) ограничений по возрасту, 2)опыта работы 3) знания ПК (см. гистограмму 1).
Гистограмма 1. Наиболее часто предъявляемые требования к вакансиям в новгородских СМИ .
Из данной диаграммы мы видим, что фактор возраста оказался самым дискриминационным на новгородском рынке труда. Остроту дискриминационных процессов именно в возрастной, а не гендерной дифференциации показывают и другие исследователи .
Тем не менее, фактор пола (у нас оказался на четвертом месте) является ограничивающим фактором на многие высокие должности с весьма достойной зарплатой. Торговые компании Санкт-Петербурга и Москвы ищут на новгородском рынке труда именно мужчин с высшим образованием - руководителей филиалов с зарплатой свыше 25000 рублей. ЗАО «Новтрак» предлагает вакансии программиста и инженера-конструктора только мужчинам, хотя в Новгородском государственном университете по специальности программиста обучается практически 50% девушек, также учатся девушки и на инженерно-технических факультетах университета. Но, к сожалению, в эту довольно престижную организацию девушкам на вышеназванные вакансии путь изначально закрыт.
Высокооплачиваемая работа для девушек предлагается лишь в весьма подозрительной сфере. В летнем номере городской газеты «Дело» предлагается работа для «ухоженных» девушек от 18 лет в Санкт-Петербурге в сеть массажных салонов с предложением «бесплатного жилья, материальной помощи и поступления в вузы (!)» с зарплатой 5000 рублей в день. Мучительный выбор для девушек – продавать свое тело за 5000 рублей в день в массажном салоне или идти работать за 2000 рублей в месяц воспитателем в детском садике?
Грустно, что подобные объявления «о массаже» до сих пор печатаются во вполне, казалось бы, приличной новгородской газете, поддерживаемой Администрацией новгородской области.
Другая важная сторона анализа практик найма на работу – анализ безработицы, регистрируемой центрами занятости.
Официальная - зарегистрированная в центрах занятости безработица в Великом Новгороде и новгородском районе по-прежнему имеет в основном женское лицо, хотя общее число безработных, зарегистрированных в городском центре занятости, и, соответственно, число безработных женщин значительно сократилось на сегодняшний день, что говорит в целом о сокращении безработицы:
с 1858 чел. - за первое полугодие 2005г
до 1032 чел. - на первое полугодие 2007г
Всего, например, за весь 2006 год в центре занятости В.Новгорода было зарегистрировано 2853 безработных женщин, из них трудоустроено - 1504 человек и направлено на обучение 388 человек . Почти треть из них – 1001 человек составили женщины с малолетними детьми, из них трудоустроена половина - 501 женщина и 162 женщины направлены на обучение.
Если рассматривать в сравнении с мужчинами процент зарегистрированных в городском центре занятости женщин с 2005 года, то количество зарегистрированных женщин по-прежнему колеблется около 70%, то есть соотношение зарегистрированных женщин по сравнению с мужчинами практически не изменилось.
Ситуация в сельском новгородском районе близка к городской, но процент зарегистрированных женщин здесь несколько выше – 76% (против 67% в городском центре), тогда как мужчин – 23,9%.
В целом группа безработных женщин, как городских, так и представляющих новгородский район, выглядит более образованной по всем уровням образования в сравнении со стоящими на учете мужчинами (см. табл.1).
Как видно из таблицы, по одной пятой из всей совокупности безработных составляют женщины с высшим и средним профессиональным образованием, значительно больше среди безработных женщин со средним образованием – одна треть из общей совокупности.
Как показывает проведенный анализ, дискриминация по признаку пола очень часто совпадает с возрастной - труднее устроиться на работу женщинам в возрасте до 25 лет, когда, с одной стороны, у них еще не достаточно профессионального опыта и женщина занята созданием семьи, рождением и воспитанием малолетних детей. Второй проблемный возраст для женщины - после 40 лет, когда начинает действовать возрастной ценз. Более половины - 52% стоящих на учете в районном центре занятости составляют женщины за 40 лет, а в городском центре занятости эта цифра чуть меньше - 44,6%.
Среди опрошенных в фокус-группе респондентов большинство составили женщины за 40 лет (кроме троих). Большая часть из них очень нуждается в работе, готовы обучаться, что-то менять в себе, но многие работодатели не хотят брать женщин за 40 лет.
В. (48 лет, не замужем, ребенку 11 лет, образование средне-спец.):
«Если на бирже куда посылают, где хорошая зарплата - там берут до 35 лет. Хочу приобрести какую-то специальность здесь (в центре занятости). Хочется что-то делать. Что – не знаю, поэтому и пришла сюда. Я уже сломалась, я уже в фатальном состоянии, уже ничего не хочу.. . Депрессия, начинают (болезни) вылезать... возраст такой, все женщины через это проходят».
Т. (42 года, 2 детей, разведена, педагог, высшее образование)
«Я обращалась в «Бизнес-персонал» (кадровое агентство). Девушка в таком декольте сказала – «Вы зна-аете, у вас очень мало шансов. Ну, хотите, заполните анкету..» (говорит протяжно).
Здесь впервые мне так сказали. Я заполняю эту анкету, я подавила в себе все чувства. Я ей сказала – «Вы знаете, у вас тоже мало шансов на эту работу, поскольку ваши должностные обязанности – создавать огромную сеть для работодателей, а не откидывать клиентов, не зависимо от возраста». Она сказала – «извините», но я думаю, что она куда-нибудь засунула эту мою анкету».
И. (45 лет, вдова, сын-студент, бухгалтер-экономист, 2 высших образования):
«Сейчас камень преткновения получился возраст, смотрят – образование есть, опыт есть, прямым текстом в 2-х местах сказали – извините, если бы были помоложе – мы бы вас взяли. Я с мая месяца стою на бирже. Мотивация (отказа в работе) была – возраст, но они мне писали другое, поскольку это запрещено законом….
Я не готова была услышать, что в 45 лет - я старая. Я уже перестроилась – я иду на работу, я - товар, меня выбирают, я нормально на это реагирую. Не возмущена, ничего. Понимаете, когда тебе прямым текстом говорят (о возрасте)... Разные другие моменты .. еще можно в себе переосмыслить, что-то в себе изменить. А что с возрастом-то я могу сделать? Он у меня есть – ни убавить, ни прибавить, понимаете...»
Эта женщина посетила одно из крупных кадровых агентств («Бизнес-линк-персонал»), где девушка ей сообщила, что на 95% она не сможет найти работу, после чего наша респондентка даже не стала заполнять анкету и у нее пропало всякое желание идти в другие агентства. В интервью с одним из директоров частного кадрового агентства В.Новгорода мы получили тому подтверждение:
«Зарплаты, которые мы предлагаем – не плохие, как правило, женщины там не требуются. Это с большой вероятностью так бывает. В нашем городе существует четкое разделение по половому принципу - мужчинам легче трудоустроиться, чем женщинам. Женщин до 30 лет часто не берут потому, что у них ребенок. После 30 лет не берут – потому что у них опыта нет. По моей практике – женщинам гораздо сложнее устроиться, чем мужчинам на что-то такое, чтобы касалось офиса, не касалось больших нервов, но касалось больших денег. Как правило, туда берут мужчин.
Женщин берут на должности, где работа не очень денежная, но требует внимания. На должности коммерческих директоров женщин берут крайне мало или вообще не берут….
Если женщина была руководителем, если у нее высшее образование, и она ушла с работы или собирается уходить по каким-то причинам, ее, скорее всего не возьмут. Легче взять больше более управляемых 20-летних глупышек, чем ее, ведь она будет доказывать, что она лучше знает. Город у нас маленький, все всех знают. У нас имеет значение не образование, а личные отношения.
К нам приходят больше женщины, но на учет мы ставим в основном мужчин. Процентов 80 у нас - мужчины.
Женщины вообще более адекватны – они согласны больше работать, согласны сделать больше, не смотря на то, что за спиной 4 спиногрыза и муж, они согласны и могут, у них есть опыт. Но это не я их не возьму. Их не возьмут работодатели».
Из этого интервью мы видим существование реального разделения рынка труда между мужчинами и женщинами, что постоянно проявляется в работе кадрового агентства. Буквально во время нашего интервью проходил разговор директора агентства с работодателем, который категорически отказался, чтобы и женщины участвовали в конкурсе на замещение вакантной должности руководителя филиала – только мужчины.
Женщины более старшего возраста часто не выгодны работодателю, поскольку имеют свою точку зрения и менее управляемы. А молодые женщины не выгодны, поскольку очень часто имеют маленьких детей. Одна из наших респонденток никак не может найти работу с гибким графиком, поскольку имеет маленьких детей, и хотела бы больше проводить с ними времени:
Е. (32 года, замужем, двое детей – 3 и 4 года, образование высшее - иняз):
«У меня спрашивают – сколько детям лет – и до свидания. Я ходила по направлениям, но если со мной не разговаривают, я даже фирмы не запоминала. Референтом отправляли в хорошую фирму, со мной там даже поговорили. Обещали перезвонить и ничего...
У мужчины в анкете вы никогда не найдете «наличие детей», если мужчина будет заполнять анкету и возьмут мужчину, потому что он может остаться после работы, а женщина побежит домой, потому что ей надо к плите, сделать уроки, перемыть посуду. У нее нет времени оставаться»
Х: (Женщина, безработная, 31 год, 2 детей, замужем)
«А меня не берут на работу, т.к. у меня дети маленькие. Говорят: «Вот подрастут, тогда и приходите». А когда подрастут, мне будет уже за 40, скажут «Извините»… Когда уже профессионализм сойдет на нет… Я еле вытерпела в кабинете, думала разревусь, моргать стала… А потом стало смешно. Это ведь из рамок выходит! Обидно!».
Наглядно горизонтальная гендерная сегрегация – не равномерное распределение женщин и мужчин на рынке труда - прослеживается в статистике вакансий, предлагаемых в центрах занятости – в целом мужских вакансий значительно больше, а вакансий ниже прожиточного минимума значительно больше для женщин.
Женщинам в основном предлагается работать в государственных структурах, где заработки не большие – например, учителя, много вакансий воспитателей детских садов с зарплатой 2000 и 3000 рублей (что значительно ниже прожиточного минимума!), нянечки, медсестры, мойщицы посуды и т.д. Мужчин же чаще приглашают работать на частные предприятия, на руководящие должности, где заработки значительно выше.
С другой стороны, на биржах труда практически всегда есть работа для рабочих, в то время как среди безработных женщин значительную долю составляют инженеры и техники, экономисты, воспитатели детских садов и работники здравоохранения и науки. Такая картина спроса и предложения на женскую рабочую силу сложилась с первых дней регистрации безработицы и мало что в ней изменилось до настоящего времени. В новгородском центре занятости вакансии для руководителей, специалистов и рабочих распределяются по признаку пола следующим образом:
Количество имеющихся в городском центре занятости вакансий с зарплатой выше 6000 рублей для женщин составило за полгода 640 мест из 2142 (это всего около 30 %), а для мужчин - 1129, что составляет 53 % (см. табл.). Если же рассматривать вакансии с зарплатой от 10000 рублей (это примерно равно средней зарплате по Новгородской области в целом – 10082 руб. за первое полугодие 2007г.) , то мужские вакансии с такой зарплатой составляют большинство – 86,1%, тогда как женские – всего 5,6%.
Таблица 3. Вакансии, предлагаемые городским центром занятости (данные за полгода – с 1.01.07 - 30.06.2007)
Вакансии Всего чел. % к общему
числу
вакансий Вакансии ниже прожиточного минимума Вакансии с зарплатой от 6000 руб. и выше Вакансии с зарплатой от 10000 руб. и выше
Для мужчин 4065 54,7 211 1129 1205
Для женщин
2046 27,6 467 640 83
Безразличны к полу 1314 17,7 272 373 186
Всего 7425 100 950 2142 1474
* На 2589 вакансий, не представленных в таблице, предлагается зарплата от 4000 рублей до 6000.
Как мы видим, предлагаемая безработным в центре занятости зарплата не высока, причем для женщин сохраняется явная тенденция - чем выше зарплата, тем ниже вероятность получить привлекательную в плане зарплаты вакансию.
Иногда даже на одну и ту же вакансию мужчинам может предлагаться зарплата выше, чем женщинам. На мой вопрос к директору кадрового агентства, «различаются ли вакансии для мужчин и женщин по зарплатам?», она ответила:
«Еще как…еще как… У меня было однажды – (нужен был) контролер счетчиков – мужчинам (предлагалась зарплата) - 8 тысяч, а женщинам – 4,5 тыс. рублей. Я говорю – ну какая разница – и та снимет показатели и этот…. «Нет, ну мужчина, он посмотрит, в порядке ли счетчик?» Так ведь и опытная женщина… тоже посмотрит!»
Низкую оплату женской работы некоторые социологи объясняют тем, что «работодатели, которые нанимают дешевую рабочую силу на полную ставку и дешевую женскую рабочую силу на неполную ставку, в сущности, основываются на предполагаемой зависимости этих групп от семьи. Считается, что обе эти группы относятся к домохозяйствам, где основные расходы несут те, кто зарабатывает больше. Виды деятельности, для которых сейчас готовят девочек, предлагают низкую оплату, пока они молоды, и работу на неполную ставку, когда они становятся старше. Они привыкают к зависимости, низкой оплате и «реальным» (в рамках существующего рынка рабочей силы) перспективам».
Однако далеко не всегда женщина имеет рядом мужчину, зарабатывающего больше. В Новгородской области, например, 9117 матерей-одиночек, воспитывающих 10100 детей . Кроме того, есть одинокие женщины, живущие с престарелыми родителями или живущие одни.
Таким образом, мы видим, что структура вакансий, предлагаемая новгородскими центрами занятости, не соответствует профессиональным, образовательным и квалификационным характеристикам женщин, ищущих работу. В целом получается картина, характерная и для многих других регионов, только более усугубленная низкими зарплатами.
Помимо центров занятости в годы перестройки на новгородском рынке труда появилось около 10 кадровых или рекрутинговых агентств, которые отличаются от государственных центров занятости тем, что имеют другие цели, задачи и ресурсы. Они подбирают высококвалифицированный персонал для крупных, средних и малых стабильно работающих компаний, предлагающих весьма достойную зарплату не только в Новгороде, но и в других регионах.
Нами проведено 5 интервью с директорами частных кадровых агентств Великого Новгорода. Как выяснилось в процессе интервью, если женщины в возрасте за 35 лет к ним и приходят, то с большой вероятностью в некоторых агентствах их даже не ставят на учет, поскольку работы со средней и высокой зарплатой для них нет.
Например, в кадровом агентстве «Дело», предлагающем вакансии с зарплатой от 5 тыс. рублей до 30-35 тыс., нам предоставили такую статистику посещений за год:
• за год в агентство обратилось 300 человек
• из них трудоустроены 120 женщин и 90 - мужчин
• из них не трудоустроены – 70 женщин и 20 мужчин.
Таким образом, здесь проявляется та же тенденция - в этом агентстве большинство обратившихся являются представителями женского пола – их почти в 2 раза больше. А среди не трудоустроенных лиц их почти в три с лишним раза больше.
Средняя зарплата, которая предлагается в агентстве «Империя кадров» – 13866 рублей, что совпадает со средней зарплатой на предприятиях города, минимальная – 5000 рублей, максимальная – 50000. К ним также больше обращаются женщины:
• из всей выборки базы данных агентства
мужчины составляют 37 %, женщины – 63%
• трудоустроены – 58% мужчин и 42% женщин
В другом частном кадровом агентстве временно трудоустроенных мужчин в 3 раза больше, чем женщин. А на постоянную работу в торговую сферу в этом агентстве больше трудоустроено женщин (в 4 раза больше), тогда как мужчин больше трудоустроено в производственную сферу (в 10 раз больше).
Как справедливо заметила одна из наших респонденток, зав. отделом городской администрации В.Новгорода - «даже в обслуживающей сфере лучше берут и будут брать мужчин. Например, из 23 подготовленных поваров в училище (кулинарном) было 2 мальчика, их взяли на работу, а девочек нет. Нужно развивать отрасли, где были бы заняты женщины – ткацкое, например, производство, туризм. Поэтому важно учитывать статистику, где заняты женщины и мужчины. Должно быть квотирование рабочих мест. Но сейчас это не действует».
Предпочтительную визуальную направленность кадровых агентств на мужчин можно увидеть на примере информационного буклета «Kelly Services» - на одном из них изображены мужчины среднего возраста в деловой традиционно черно-белой одежде с галстуками, в несколько странных позах, серьезные и не улыбающиеся, делающие шаги вперед (см. рис. 1).
На одном из их же рекламных плакатов женщина все-таки изображена, но почему-то в красивом свадебном платье с большим декольте, как будто это служба знакомств, а не кадровое агентство, подбирающее работодателям специалистов.
Ту же самую визуальную направленность на мужчин можно увидеть и на информационных буклетах другого известного кадрового агентства - «Бизнес линк персонал» - «Как написать стандартное резюме» и «Прохождение интервью» (см. рис.2).
На первых страницах информационных буклетов мы также видим мужчин, правда обезличенных, но в целом они выглядят основательно и представительно - в деловых костюмах с галстуками, в деловой обстановке за столом, пишущих резюме и проходящих интервью.
Действительно получается, что женщин в этих агентствах не ждут???
Как уже говорилось выше, женщины в основном сосредоточены в государственных структурах, где небольшая зарплата. Это сферы здравоохранения, образования, культуры, социальных услуг и т.д. Средняя зарплата на 1 января 2007 года по здравоохранению в целом по области составила 6900 рублей , что значительно ниже средней зарплаты по нашей области.
Не так давно ситуация с зарплатой улучшилась среди врачей, большую часть которых составляют женщины: из 2254 человек – 1602 женщины или 71% от общего количества. Средняя зарплата врачей увеличилась и приблизилась к среднемесячной начисленной зарплате по средним и крупным предприятиям города В.Новгорода - 12400 руб .
Среднемесячная зарплата в сфере образования области даже меньше, чем в сфере здравоохранения и составляет 6020 рублей . К сожалению, мы получили от комитета образования области весьма показательную информацию о том, что «данными о количестве мужчин и женщин в общем числе работающих в системе образования наш комитет не располагает». Современная ситуация в сфере образования такова, что мужчин можно пересчитать по пальцам – это в основном директора школ и редкие работники комитетов образования. Так, например, в новгородских школах 4 года назад работало всего 8% учителей мужчин, а среди директоров их было - 30%, среди завучей – 5%. В городском комитете образования на 2007 год из 40 человек только четверо являются представителями мужского пола.
Таким образом, социальное устройство образовательных учреждений отражает в целом гендерную стратификацию общества, сохраняя, закрепляя и даже усиливая неравный статус мужчин и женщин в обществе. Но, к сожалению, такая стратификация приводит к тому, что обучение за счет присутствия в школах в основном женщин теряет все богатство возможного разнообразия. Как справедливо заметила американская исследовательница М. Мид, «вполне логично утверждать, что профессии, связанные с воспитанием, по идее, должны включать представителей обоих полов: если мы обучаем и мальчиков, и девочек, то обучать их должны и мужчины, и женщины. Поэтому профессии, связанные с обучением и воспитанием, возможно, утратили даже больше, чем приобрели, когда мужчины перестали работать не только в начальных классах…, но даже в старших классах, где мальчики страдают от того, что их учат только женщины » .
Еще один важный источник, к которому мы обратились для получения информации о зарплатах – социологические исследования. Представляется, что на фоне существования во многих российских организациях «белых» и «серых» зарплат, анонимные опросы дают нам более объективные данные, чем даже официальная статистика.
Данные о зарплатах мужчин и женщин В.Новгорода мы получили из социологического исследования «Лучший работодатель В.Новгорода», проведенного консалтинговой группой «Интек». Всего было опрошено 520 женщин и 360 мужчин, работающих на разных предприятиях города. Мы рассмотрели полученные данные об имеющейся зарплате респондентов и о желаемой зарплате по признаку пола.
На представленном ниже графике видно, что пик женских зарплат на предприятиях приходится примерно на 8-9 тысяч рублей, тогда как для мужских – на 12-14 тысяч рублей. Действительно, большинство опрошенных мужчин (около 40%) имеют зарплату от 10 до 15 тысяч, тогда как большинство женщин - почти половина опрошенных - (49%) имеют зарплату от 5 до 10 тысяч рублей.
Зарплату от 15 до 20 тысяч рублей получают 29 % из всех опрошенных женщин и 39,4% из всех опрошенных мужчин. Зарплату от 20 тысяч рублей имеют уже 7,5% мужчин и 1,7% женщин.
Таким образом, мы видим, что средняя зарплата женщин на предприятиях В.Новгорода на порядок ниже мужской. И эта средняя женская зарплата ниже средней зарплаты по средним и крупным предприятиям города, которая составляет 13024 руб.
Рассмотрим, какую зарплату хотели бы иметь мужчины и женщины, работающие на предприятиях нашего города. Из представленного ниже графика видно, что она заметно отличается от имеющейся.
.
Зарплату от 15 до 20 тысяч хотели бы иметь 32,7% от всех опрошенных женщин и практически такой же процент из всех опрошенных мужчин. Зарплату от 20 тысяч рублей хотели бы иметь уже 45,8% мужчин и 35,6 % женщин. Как мы видим, уровень притязаний женщин несколько ниже, чем у мужчин.
Опрошенные методом фокус-групп безработные женщины не раз отмечали, что предлагаемая женщинам работа в Новгороде – в основном низкооплачиваемая. Как заметила весьма активная женщина, находящаяся в поиске работы с достойной зарплатой:
«Человек без мотивации ничего не хочет делать. За 5-6 тысяч – просто пришла и отсидела. За 15 (тысяч) я еще буду хотеть шевелиться. Это наверное, обстановка такая – в Новгороде совершенно другие зарплаты. Просто хочется выть, потому что расценки все те же. Что я в Питере трачу, чтобы закупиться, даже меньше денег, а приезжаешь в этот Новгород…
Если ничего не делать (в Новгороде), то все в Москву или в Питер уедут и тут вообще не останется специалистов.
… зарплата должна быть достойной. Уровень ли Питера, Новгорода... Мы все равно живем в России. Почему женщины Питера должны достойную зарплату получать, а мы такую мизерную?...» (Т. , 41 год, замужем, заочно заканчивает новгородский университет).
Если говорить о вертикальной сегрегации, то она тоже встречается. В исследовании И.Калабихиной был сделан ряд углубленных интервью с новгородскими известными, активными и успешными женщинами предпринимательницами, которые показали, что
«реально существует мужской шовинизм в предпринимательстве. Мужчины как бы до определенного потолка отпускают женщин с каким-то делом, но не более того. И если им все вопросы легко и просто решить неформально, в бане за водкой, то редчайшая женщина пойдет на такой стиль решения вопросов. Но большинство женщин не могут быть приближены (в высокий бизнес) в нашем обществе» (О., более 40 лет, есть дети, 2001г.)
На вопрос интервьюера «А как вы пробивали эту стену?» она ответила:
«А я ее не пробила, я ее абсолютно не пробила. Все-таки я ограничена этим шовинизмом мужским. «Не женское это дело», такие вот тезисы: «А ну что женщина? Ну что она может? А-а! С женщиной лучше не связываться!» А женщина, может быть, значительно собраннее, талантливее, работоспособнее».
Другие показатели вертикальной сегрегации – статистика наличия женщин в политике, органах власти. Если рассматривать верхний эшелон руководства области, то там, в основном преобладают мужчины. Из 24 руководителей комитетов, управлений области женщин всего 5, из 58 заместителей женщин уже - 25 .
Итак, проведенный комплексный анализ показал, что действительно существует гендерная сегрегация на рынке труда. Мужчины и женщины В.Новгорода, типичного города для Северо-Запада России по своим социально-демографическим и социально-экономическим показателям, действительно «плавают в разных бассейнах» на нашем рынке труда. Женщин больше в бассейне, где платят зарплату ниже средней - 49% опрошенных на предприятиях В.Новгорода женщин имеют зарплату от 5 до 10 тысяч рублей, а мужчин больше в бассейне, где выдают зарплату выше средней (более 10000 рублей) – это 60,8% опрошенных мужчин. Если же говорить о «государственном» бассейне, где в основном «плавают» женщины - образование, социальная сфера, культура, медицина (младший и средний персонал) и т.д., то средние зарплаты там еще ниже.
Многие женщины очень хотят найти себе достойную работу, поскольку они или одни воспитывают детей или если зарплата мужа недостаточна для содержания детей. Но возможностей для женщин найти достойную работу меньше – выбор для них сужен в несколько раз.
И получается замкнутый круг - женщин, как социальную группу, имеющую меньше возможностей устроиться на работу, нанимают за меньшие деньги. Бизнес, стремящийся снизить расходы на рабочую силу, постоянно воспроизводит этот способ эксплуатации.
Можно ли как-то изменить эту ситуацию? Здесь существуют разные точки зрения. Некоторые исследователи полагают, что равенство мужчин и женщин будет возможно, если «изменятся разделение труда в домашнем хозяйстве и семье, условия самого труда в направлении повышения его роли в социальной идентификации (личности) и его смысловое назначение» .
С другой точки зрения, «социальное неравенство мужчин и женщин встроено в основную схему индустриального общества, в соотношение производства и воспроизводства труда внутри семьи и труда с целью заработка… равноправия нельзя достичь в рамках этих институциональных структур, изначально ориентированных на неравноправие. Добиться качественного равноправия за пределом мужской и женской роли возможно, лишь продуманно изменяя совокупную институциональную систему развитого индустриального общества» .
Трудно не согласиться с этим утверждением У.Бека. Рассмотренная нами гендерная сегрегация и дискриминация – лишь следствия сложившегося институционального порядка. Чтобы что-то изменилось в нашем обществе, необходимо изменить сложившуюся гендерную систему на уровне общества и гендерный режим на уровне социальных институтов.
Институализация структур, поддерживающих справедливый гендерный режим, крайне актуальна для российского общества. Только тогда, когда будут возможны реальные формальные санкции для работодателей, СМИ не будут публиковать объявления с требованиями определенного возраста и пола.
|
Представленную тему считаю очень важной, статья созрела после прочтения книги питерских социологов о здоровье и доверии.
буду рада всем комментариям
Здоровье и его социальные характеристики.
Луковицкая Е.Г.
Все чаще мы слышим о необходимости вести здоровый образ жизни. И даже на российском канале «Спорт» появляется новая передача, посвященная здоровому образу жизни – «Будь здоров!». Но далеко не у всех получается вести здоровый образ жизни, поскольку это зависит от очень многих факторов – как объективных - доступность и качество медицинской помощи, наличие материальных ресурсов, знаний и т.д., так и субъективных – ценностей разных групп населения, предпочтений, особенностей религии (например, ислам запрещает потребление алкоголя, христианство - нет), психологической готовности личности преодолевать боль, например, у стоматолога и др.
Согласно данным российского мониторинга «комплексное изучение состояния здоровья населения» (1989-2000) НИИ Семашко, каждый пятый россиянин обращается за медицинской помощью при появлении первых симптомов болезни, а половина обращается за помощью лишь при появлении серьезных нарушений в состоянии здоровья. (Максимова Т.М., 2005). Получается, что только 20% российского населения быстро реагирует на проявления не здоровья и где-то столько же запускают свое здоровье. Почему складывается такая ситуация?
Работы многочисленных исследователей в России и за рубежом показали существование зависимости между состоянием здоровья и социальными характеристиками индивида, такими, как – уровень образования, тип занятости, жилищные условия , включенность в социальные сети, социально-экономический статус личности. Причем перечисленные характеристики влияют на преодоление болезни индивидом в большей степени, чем существующий уровень медицинского обслуживания в обществе.
Основные тенденции связи социальных характеристик и здоровья личности перечислены П.Аронсон (2009):
1) Уровень социального неравенства является главным фактором, определяющим продолжительность жизни в модернизированных государствах, где основной причиной смертности являются хронические, а не инфекционные заболевания. Чем выше уровень социального неравенства, тем короче продолжительность жизни и выше эпидемиологические риски, в том числе и для высокодоходных групп населения (Wilkinson 1996)
2) С понижением уровня образования и дохода усиливается инструментальное представление о здоровье: хорошее самочувствие становится не самостоятельной ценностью, а ресурсом, который используется для осуществления повседневных практик (Pill 1982, Blaxter 1983, Cornwell 1984)
3) Низкодоходные и низкостатусные слои населения наиболее зависимы от медицинского обслуживания, поскольку других ресурсов у них нет. Группы населения со средним и высоким доходом в случае болезни могут задействовать свои материальные и социальные ресурсы для минимизации взаимодействия с институтом здравоохранения – лечение по «блату» или «за деньги».
4) В российской системе здравоохранения существует дефицит доверия экспертному знанию и медицинским институтам, что влияет на отказ некоторой части населения от медицинской помощи.
Рассмотрим более подробно 3-ю и 4-ю тенденции.
Доверие к медицинским институтам и врачам.
Понятие «доверие» рассматривалось многими социологами – П. Штомпкой, А. Селигменом, Б. Мишталь, Н. Луманом, Р. Путнэмом, Т. Ямагиши (T. Yamagishi) и другими.
Анализ подходов к пониманию доверия позволяет выделить два вида доверия - социальное или обобщенное (T. Yamagishi) и межличностное, возникающее в ситуации конкретного взаимодействия, его подразделяют на рациональное и нерациональное, адаптивное и не адаптивное в зависимости от социального контекста (Т. Ямагиши, 6).
Социальное доверие является отражением культуры доверия и социального капитала общества. Если говорить о медицине, то в российской действительности социальное доверие к медицинским институтам за годы перестройки было сильно подорвано. Это, конечно же, связано с:
1) недостаточным финансированием медицинских институтов и врачей,
2) со структурной организацией медицины, имеющей лазейки для коррупционных взаимодействий,
3) со сложившейся системой ценностей в государстве, где сферы деятельности, связанные со здоровьем, образованием и наукой, являются менее престижными (по сравнению с финансовыми сферами, топливными и др.) и соответственно, малооплачиваемыми.
Это находит свое отражение и в средствах массовой информации, что, в свою очередь, влияет на степень доверия населения к медицинским институтам. Нам периодически сообщают о трагических случаях врачебных ошибок как на телевидении, так и в газетах, например, газета АИФ в прошлом году известила нас, что в России количество врачебных ошибок во много раз превышает подобную статистику в США (к сожалению, не помню точно - во сколько раз, но очень значительно). Получаемая нами из разных источников информация не способствует формированию социального доверия к российским медицинским институтам. В целом возникшая социальная напряженность и структурная неопределенность существующих институтов ведут к кризису доверия в обществе.
Однако, не доверяя медицинским институтам, мы доверяем отдельным врачам. В межличностном взаимодействии, как полагает Т. Ямагиши, “решение о доверии или недоверии индивиду в сильной степени зависит от оценки его личностных черт – обладает ли он такими характеристиками, которые делали бы его поведение надежным, даже вопреки его/ее собственным интересам” (5, р. 44). Доверие подразумевает ориентированность на личность партнера, его намерения и мотивы; при этом конкретные обстоятельства взаимодействия являются дополнительным фактором, определяющим формирование доверия. Проблема же доверия, по А. Селигмену, возникает, когда в социальном взаимодействии возникает «возможность отклонения от ролей» (4, с. 21).
Межличностное доверие я предлагаю разделять на компетентностное – доверие к квалификации врача (хотя ряд социологов определяет это скорее как уверенность в компетентности) и психологическое – доверие к врачу как личности, субъективное ощущение степени его готовности помочь пациенту, возникновение между ними аттракции или симпатии. Если во взаимодействии врач-пациент присутствует вторая составляющая, то лечение обычно протекает более эффективно и пациент в большей степени готов преодолевать различные трудности в процессе лечения.
Кризис доверия к медицинским институтам можно проследить как в опросах российского населения, так и в нашей повседневной практике.
Согласно данным одного исследования, около 15% мужчин - частных российских предпринимателей и 18% женщин этого же круга хотели бы сменить своего участкового врача (2, с.126). Среди других групп населения доля не доверяющих своим участковым врачам ниже. В целом обслуживанием в поликлиниках удовлетворены от 45,8% до 58,5% населения.
В нашем опросе (2009) мы задавали студентам НовГУ вопросы о взаимодействии с местными медицинскими учреждениями. Один из студентов признался, что его проблема местными врачами так и не была диагностирована:
«У меня была такая проблема: то ли аллергия, то ли что – никто не знает абсолютно,- ну мной просто никто толком и не занялся. Т. е. как дыхалка работает где-то процентов на 70, так она и работает. Ну, так скажем, послали по кабинетам, я по ним честно прошелся и получил там все, что им нужно… мне сказали, что, в общем, намекнули, что они не знают, что это такое и что нет ни времени, ни желания с этим разбираться. В общем, разбирайся сам как хочешь» (М, 19 лет)
Другой студент рассказал о позднем диагнозе, который был поставлен его матери:
«…у мамы был инфаркт, ну, там, перенервничала очень сильно (с работой связано), и ей две недели не могли поставить диагноз. Т. е. она две недели в послеинфарктном состоянии пробегала сама по больницам, в автобусах поездила, и только через две недели нашелся там один старый мастер, такой врач хороший, который сказал ей, что у Вас реально инфаркт, Вам вообще ничего нельзя делать, срочно в больницу надо ложиться, ходить даже нельзя! А она две недели ходила по врачам: ей то одно там скажут, то че-то другое, какие-то таблетки выпишут, скажут, что мелочи какие-то» (М., 19 лет)
В моей собственной практике врачи вызывали недоверие не один раз. Например, к своему участковому врачу я никогда уже не пойду из-за его грубости, не соотносящейся у меня с образом врача. Не приятие модели поведения врача ведет и к компетентностному недоверию к нему как специалисту. Недавнее мое обращение к хирургу (замещавшему коллегу на время летнего отпуска) в одной из поликлиник вызвало у меня только негативные эмоции, оставив в депрессии по поводу невозможности, с точки зрения этого врача, лечения моего травмированного плеча. Наше взаимодействие было напрасной тратой его и моего времени. К тому же, мое эмоциональное состояние от посещения этого врача только ухудшилось и пропало желание в ближайшее время тратить свое время на посещение поликлиник.
Ради справедливости стоит заметить, что активно обсуждая свою проблему со знакомыми и не знакомыми, я, наконец, поняла, что нужно обратиться в новгородский реабилитационный центр, где мне действительно оказали квалифицированную помощь, за которую я заплатила пятую часть своей зарплаты. Главный хирург внимательно осмотрел мою руку и провел лечение, благодаря которому я забыла о своей боли, мучившей меня всю осень.
Доверие к репродуктивной медицине
Социологи Е. Здравомыслова и А. Темкина отмечают особую символическую ценность репродуктивного здоровья для гендерной идентичности, обостряющую проблему доверия во взаимодействии врач-пациент. «Женщины являются чрезвычайно чувствительными к вопросам сексуальности и репродукции, которые в культурном смысле связаны с выстраиванием и поддержанием гендерной идентичности. Женщины ожидают от гинекологов и акушеров не только профессиональной помощи, но и эмпатии , поддержки их гендерной роли» (2, с. 184).
Многие исследователи (М.Ривкин-Фиш, В.Самохвалов и др.) связывают создавшуюся ситуацию в гинекологии с властью , которую имеют врачи над женщинами в этой очень сензитивной сфере. И если вспомнить российскую историю, то государство через врачей-гинекологов активно вмешивалось в репродуктивную жизнь женщины и регламентировало ее поведение. Это касается в первую очередь существовавших в сталинское время запретов на аборты, извещения на работу по поводу некоторых ЗППП и т.д.. Ответственность за «правильное» поведение женщин возлагалась государством на врачей гинекологов, отсюда возникало и соответствующее контролирующее отношение к женщинам пациенткам.
В нашем исследовании (В.Новгород, 2001 г.) мы опрашивали женщин по поводу удовлетворенности гинекологическим обслуживанием в нашем городе и получили много негативных ответов, что, в общем-то, нас не удивило. Приведем лишь часть из них, показывающих отношение молодых девушек к репродуктивной медицине. Прежде всего, молодых девушек не устраивало морализаторство врачей, к которым они попадали:
«В государственные поликлиники заходить не хочется, кричат, обвиняют: «Где ты это подцепила?». Должны лечить, а не обсуждать». (17 лет, учащаяся)
Дефицит доверия к врачам и медицинским институтам действительно влияет на отказ некоторой части населения от медицинской помощи или ее откладывание на неопределенное время:
«Сама не сталкивалась, но есть негативное мнение. По рассказам мамы… Она часто запускает болезнь, только чтобы туда не ходить. Я поняла, что ей неприятно туда ходить. Я бы пошла или только с мамой или только к знакомому врачу. А в неизвестную консультацию, к неизвестному врачу… - нет... (17 лет, гимназистка)
«Сама не сталкивалась, но, судя по разговорам, то не желаю идти туда, но придется. (17 лет)
«Надо набраться смелости…(20 лет, студентка)
Настораживает в этих ответах молодых девушек уже сложившаяся негативная установка по поводу посещения женских консультаций, идущая от родителей и своих старших знакомых. Образовавшийся психологический барьер, к сожалению, не способствует укреплению репродуктивного здоровья женской части населения.
Ради справедливости следует заметить, что были среди ответов респондентов и позитивные отзывы о врачах-гинекологах, но в основном это были врачи, найденные по знакомству. Врачи-гинекологи, имеющие хорошую репутацию в нашем городе, известны многим женщинам и потому обычно к ним трудно попасть – приходится сидеть в больших очередях, причем, даже если ты идешь к нему платно. В своей уже длительной практике пациента я встретила всего лишь трех врачей гинекологов, которые вызывали мое полное доверие к ним и желание посещать их вновь.
Социальный статус и здоровье.
Вернемся к уровню социального неравенства и уровню жизни населения. У малообеспеченной части населения обычно меньше доступ к качественным продуктам питания, меньше возможностей для занятий спортом, меньше доступ к качественной медицине, например, к качественной стоматологии, меньше возможностей для разнообразного отдыха вне дома. Сравнительная статистика показывает, что обеспеченные и богатые имеют больше возможностей для отдыха на море, в санаториях, тогда как малообеспеченные в среднем чаще остаются во время отпуска дома или работают на даче (2, с.167):
Место отдыха Малообеспеченные % Среднеобеспеченные% Обеспеченные и богатые %
Дача 45,2 36,9 17,2
Дом 26,6 27,5 16,2
Существует сильная и устойчивая связь социальных факторов при формировании сердечно-сосудистых заболеваний, диабете, артрите, туберкулезе, хронических болезней органов дыхания, болезней органов пищеварения, неблагоприятного исхода родов, смертельных исходов (2, с. 113). Исследования показывают (E. Pamul, 1998), что существует связь между социально-экономическим статусом человека и раком легких. Раньше курение было более распространено среди людей с более высоким статусом и соответственно, рак легких был у них чаще. Но высокостатусные быстро отказались от курения, и сейчас рак легких встречается чаще среди курящих мужчин с низким социально-экономическим статусом.
Расходы в репродуктивной медицине
Очень показательно проявляется связь социально-экономической позиции и качества получаемой медицинской помощи в практике ведения родов. Женщины из семей с более высоким социальным статусом могут себе позволить оплатить отдельную палату (где может находиться муж или кто-либо из родных), оплатить дополнительное внимание врача, дополнительные анализы (для своего спокойствия), подготовку к родам, психологическую поддержку и т.д. Все это в совокупности положительно сказывается на здоровье женщины, особенно психологическом.
Исследователями социологами ведутся очень интересные наблюдения за расходованием средств на ведение беременности у городских женщин. О. Бредникова (научный сотрудник ЦНСИ, Санкт-Петербург) всю свою беременность вела тщательные подсчеты своих расходов на беременность (1, с.232). Расходы она делила на формализованные – формально требуемые женской консультацией, (часть анализов проводилась в коммерческих клиниках для удобства и экономии времени), скрытые (в виде уже институционализированной благодарности медсестрам и врачам в роддомах) и прямые – деньги в руки врачам и медсестрам. Итого у нее получилось 74050 рублей за все девять месяцев беременности, или по 8227 рублей в месяц, а по видам расходов:
• формализованные – 39450 рублей
• скрытые – 20300 рублей
• прямые – 14300 рублей
Прямые платежи были платой за установление доверительных отношений между врачом и пациенткой и, как полагает О. Бредникова, эти платежи стали «наиболее эффективным механизмом по формированию долгосрочной и персонализированной ответственности врача» (с. 231).
Согласитесь, что далеко не каждая российская женщина может себе позволить эти траты, особенно в таких бедных регионах, как наш, новгородский.
А если семья по каким-то причинам не может иметь детей, то сделать ЭКО - оплодотворение в пробирке, может себе позволить далеко не каждая семья, имеющая проблемы с репродуктивным здоровьем. Несколько лет назад в поезде я разговорилась с главным бухгалтером одного крупного российского завода. Его семья семь раз проходила через ЭКО, из них только две или три беременности жены закончились родами, что, в общем-то, совпадает с вероятностью зачатия и в обычной ситуации. В то время каждая такая попытка стоила семье около трех тысяч долларов. Нужно иметь ввиду, что названная сумма не учитывает расходы на подготовку к ЭКО – это, с одной стороны, плата за получение спермограммы мужа, и если она неудачная, то оплата длительного лечения простатита (минимум две тысячи рублей), а с другой стороны, оплата лечения жены, приведение ее репродуктивного здоровья в рамки нормативных для ЭКО показателей.
Последняя не дешевая репродуктивная практика обеспеченных российских семей – роды в Америке, с целью получения ребенком двойного гражданства - американского и российского, а также более качественного обслуживания во время родов. Как пишут на соответствующих сайтах эти родители, когда малыш вырастет – сам решит, в каком государстве ему лучше жить…. Обычно такие роды стоят семье около 10 тыс. долларов (8). Наряду с американским гражданством преимущество таких родов – более благоприятная обстановка в американских родильных домах – для женщины создают максимально комфортную обстановку – и психологически и физически, она может посидеть в кресле-качалке, поесть мороженого, в общем, окружающие стараются максимально угодить рожающей женщине.
В данной статье мы рассмотрели, каким образом уровень доверия к медицинским институтам и врачам, а также социальный статус личности могут влиять на наше с вами здоровье. Все это показывает, что проблему здоровья населения надо решать комплексно, учитывая и социальные факторы – например, повышая уровень жизни населения, создавая действенную социальную политику с одной стороны, а с другой стороны – повышая ценность и престижность работы российских врачей. Однако это только часть социальных проблем здоровья…
Использованная литература:
1. Бредникова О. Покупая компетенцию и внимание//Здоровье и доверие. Гендерный подход к репродуктивной медицине. Спб.: Европейский Университет, 2009. – с. 211- 233.
2. Здравомыслова Е., Темкина А. «Врачам я не доверяю, но… преодоление недоверия к репродуктивной медицине»// Здоровье и доверие. Гендерный подход к репродуктивной медицине. Спб.: Европейский Университет, 2009. – с.179 - 210.
3. Максимова Т.М. Социальный градиент в формировании здоровья населения М.: ПЕР СЭ, 2005 г. - 239 с.
4. А. Селигмен. Проблема доверия. М.: Идея-Пресс, 2002.
5. Yamagishi T. Trust and Social Intelligence: the Evolutionary Game of Mind and Society. Tokyo: Tokyo University Press, 1998.
6. Yamagishi T. Trust. Encyclopedia of Social Theory. 2004. SAGE Publications. 13 Sep. 2009. http://sage-ereference.com/socialtheory/Article_n315.html
7. Лисицын Ю.П. Концепция факторов риска и образа жизни // Здравоохранение Российской Федерации. - 1998. №3. – С. 49–52.
8. (http://www.9months.ru/press/3_02/24/)
|
=============================================
http://www.openspace.ru/society/russia/details/16295/
Тем временем, в учительской
19/02/2010
Пока все обсуждают школьников, учителя живут своей страшной жизнью. АННА Т., кандидат философских наук, в начале учебного года проработала месяц преподавателем в московском колледже. На большее ее не хватило. По просьбе OPENSPACE.RU она вела дневник
© Виктория Ломаско
По дороге в колледж
Два года я просидела с ребенком, а потом решила вернуться к профессии. Но реформа образования не буксовала, и в вузах за это время резко сократили часы по философии. На всех кафедрах урезают ставки. Не лучший момент для трудоустройства по специальности. После полугодового поиска обнаруживаю нишу, в которую раньше не заглядывала: среднее специальное образование.
В ссузах (средних специальных учебных заведениях) учится почти три миллиона человек. Сразу трем московским колледжам нужны опытные преподаватели, желательно со степенью. Это же я.
— За гранью, — успокаивала я себя, — ПТУ, а колледж — новое имя техникума.
Невежество меня подвело. После реформы профтехобразования в Москве в 2005 году ПТУ, техникумы и учебно-производственные комбинаты были слиты воедино.
Колледж, в который я не пошла работать. Крепкий запах мочи из туалетов, рваный линолеум, грязные стены, а вот и дверь в кабинет директора и — как уместное дополнение к ее ценной породе — латунная табличка, а внутри натуральный паркет. Так хотелось преподавать, что я даже подумала, прежде чем отказаться. Мне предложили работать по восемь часов ежедневно за 15 тысяч рублей в месяц.
Там, где я решила попробовать, было чисто и красиво.
Педсовет перед началом учебного года
Речь директора. Восьмикопеечная тетрадь, исписанная крупным почерком, подсказывает слова:
«Подготовка молодых профессиональных кадров — это задача политической значимости».
«К сожалению, в прошедшее десятилетие сложилась такая тенденция считать, что каждый человек свободен, и мы видим, к каким печальным последствиям это заблуждение нас привело».
«Как сказал в своем выступлении наш президент Дмитрий Анатольевич Медведев…».
В качестве связки между тезисами — «великая Россия». Видимо, он произносит то, что должен.
Речь представителя департамента. Звучит упрек: сотрудники колледжа не организуют досуг студентов во время каникул. Эта дама, конечно, понимает, что ни один студент из Гусь-Хрустального, Подольска и Раменского не поедет сюда в начале августа, чтобы поиграть в волейбол, но и она произносит то, что должна.
Речь дамы, отвечающей за трудоустройство выпускников. Дама встревожена. Главный партнер колледжа, принимающий на работу значительную часть подготовленных здесь товароведов, — «Ашан». Но партнерство под угрозой. В прошлом году из колледжа был отчислен студент Семенов, обматеривший половину педсостава (вмешивается директор: «Как же так, человек проучился у нас три года и не усвоил норм поведения, элементарных правил вежливости?». Так вот, отчисленный Семенов вместе со своей возлюбленной — тоже воспитанницей колледжа, но отличницей и кассиршей — организовал преступную группу, совершившую в «Ашане» серию краж. И куда теперь возьмут наших ребят?
Линейка 1 сентября
Накануне расписание еще не готово. Но это не очень важно, потому что весь преподавательский состав — даже те, у кого в этот день вообще нет занятий (как, например, у меня), — должен быть в 8:30 на линейке. И я там была. Слушала гимн России, гимн Москвы и выступления, деликатно приглушенные громкоговорителем. Узнала, что, «как сказал Юлий Цезарь, знание — сила». Поделилась недоумением с коллегой, шепотом упомянула Бэкона. Это я зря. Вокруг были и другие коллеги. Кто-то сразу после линейки помчался к директору возмущаться тем, насколько безграмотным людям доверяют у нас произносить напутственное слово. Оказалась втянута в дрязги, ругала себя.
Техника безопасности
За каждым преподавателем-новичком закреплен старший наставник. Общение такой пары оформляется, конечно, специальной таблицей: какого числа и чему я была обучена. Таблица заполняется в двух экземплярах. Мне повезло: моя наставница умеет сосредоточиться на главном. «Держите дверь всегда открытой во время занятия! Так меньше охотников подслушивать. Всегда так было, еще при советской власти: закроешь дверь, смотришь, а под ней тень остановилась. Потом лет десять я этого не замечала, а сейчас опять началось. И будет хуже, точно вам говорю. У меня всегда дверь открыта. Хочешь слушать — пожалуйста».
Отдельное и очень срочное совещание у председателя ПЦК *
Шестеро взрослых людей пишут под диктовку — очень медленно пишут и, как я подсмотрела, ничего не сокращают: «…самостоятельная внеаудиторная работа студентов бывает трех видов: получение знаний, закрепление знаний и обретение навыков».
Никто не смеется. Просят повторить. Далее определение каждого из видов самостоятельной работы расшифровывается, и люди с педстажем больше десяти лет узнают, наконец, что получать знания можно, читая учебник и конспектируя его, перечитывая конспект лекции, работая с первоисточниками, составляя тезисные планы и т.д. Все это записывается в точных департаментских формулировках, передается коллегам, пропустившим совещание, а потом воспроизводится в рабочих программах.
В программе каждый урок на год вперед должен быть расписан с указанием конкретных форм закрепления материала в виде таблицы, количество колонок в которой придумано специальным человеком в департаменте. Иначе никак. Иначе колледж не пройдет аккредитацию
Рабочая программа
В каждом кабинете — застекленный шкафчик, в котором расставлены толстые папки методкомплекта. Основа такого комплекта — базовая программа, полученная из департамента. Несколько десятков страниц, на которых
рассказано, в каком порядке, по каким учебникам и с помощью каких наводящих вопросов студенты должны освоить ту или иную дисциплину. Например, философию. За семестр они должны освоить ее всю: от Древней Индии и античности до Маркса и экзистенциализма, включая все, что в промежутках. В результате на Сократа, Платона и Аристотеля остается одно занятие — если вычесть время на дисциплинарные развлечения и проверку домашнего задания, то по 25 минут на каждого.
Коллега, читавшая в прошлом году этику, передает мне дела. Но когда я протягиваю руку за распечаткой базовой программы, вежливо объясняет, что это ее экземпляр.
— А разве нельзя на этот год переложить его в мою папочку?
— Конечно, нет. Вы должны отксерокопировать для своей папочки свой экземпляр.
— Но это же 60 страниц текста, в который я ни разу не загляну, потому что работать все равно буду по своей программе...
— Вы не понимаете. У каждого должен быть свой экземпляр.
Позже узнаю, что эта шестидесятистраничная ахинея существует уже в трех застекленных шкафчиках: в кабинете завуча, в кабинете главного методиста и в кабинете моей коллеги-предшественницы.
Ложь как принцип работы преподавателя этики
Базовая программа указывает мне, по каким именно учебникам я должна учить студентов. Ни одного учебника по этике в библиотеке колледжа нет. Требовать покупать книги я не имею права, потому что «контингент не тот, что в вузе». Отправлять их по конкретным адресам интернета я могу, но упоминать интернет-ссылки нельзя ни в одном из документов: оформляя журнал, я обязана в специально отведенном уголке страницы указать учебник, упомянутый в программе. Ни один из моих студентов этот учебник никогда не увидит. Без этой надписи в углу страницы вся моя работа — псу под хвост. Я в тупике.
Случайно слышу разговор коллег, преподавателей английского. Они ищут выход из своего тупика. Департамент запрещает использование иностранных слов при оформлении рабочей программы. Несчастные вынуждены переводить на русский: «спряжение глагола “иметь” в настоящем простом времени» — но это несложно. Они недоумевают, как быть с оборотами There is — there are, и вообще. Решаются прибегнуть к транслитерации, которая департаментом еще не запрещена.
Открытые занятия
На твой урок может зайти кто угодно и когда угодно — без предупреждения, без твоего согласия. Ветеран колледжа, старушка клоунского вида и такого же задора, ставит меня перед фактом: я у вас посижу, мне нужно свои бумажки где-то оформить. Позже узнаю от коллег, что ее надо было буквально выгонять, потому что эта старушка — парторг. Наплевать, что парторганизации уже лет пятнадцать не существует, она все равно парторг: добилась увольнения молодого преподавателя истории, потому что он был антисоветчик. Это могло бы рассмешить, если бы не произошло в позапрошлом году. Узнаю заодно, как перед выпускным парторг сообщила студентам, что любит малахит в серебре. И показала на себе участки тела, которые требовалось украсить — серьгами, колье, браслетом, перстнем… Скромность и простота всегда украшали членов партии. Узнаю, что старушка хвасталась потом перед коллегами своими сокровищами — свидетельством искренней любви студентов.
Главный методист совсем другое дело. Вежлив, интеллигентен, предлагает мне самой выбрать занятие, которое он посетит. Приходит с таблицей, в ней 36 пунктов, по которым оценивается мое мастерство. После урока я подписываю документ, в котором 35 плюсов и один минус. Недостаток — отсутствие наглядности. Урок был о специфике философского знания.
Дисциплина
Почти каждый день занятия прерываются проверками посещаемости с пересчетом по головам. У опоздавших отбирают студенческие билеты, без которых они не могут войти в здание, не могут пользоваться проездными. Получить студенческий обратно можно только после «отработки» — это уборка здания и прилегающей территории.
Посреди занятия директор голосом Левитана сообщает по громкой связи, что с 7 сентября курение на всей территории колледжа запрещено. Непослушных ждет отчисление. Начинается игра в прятки. Изюминка в том, что выход за территорию колледжа запрещен предыдущим приказом. За решетчатую ограду тянутся руки с сигаретами, между прутьями втискиваются искаженные лица — выдыхать дым стараются, не нарушая приказа. Во время часового обеденного перерыва пятьсот человек вынужденно галдят на крошечной площадке перед колледжем, заполняют своими телами единственный холл первого этажа. Из заточения можно выбраться только после четвертой пары или с разрешением, подписанным куратором группы.
Журнал
Особо важное совещание. Завуч объясняет: только синяя ручка, никакого карандаша. В графе «тема занятия» не следует указывать, чему оно на самом деле посвящено — там должна повторяться запись из соответствующей графы рабочей программы. Журнал — это не о том, чему вы учите детей, а о том, что вы написали в других документах. Никаких зачеркиваний и замазываний. Единственный допустимый способ исправить ошибку — вырезать из журнала за прошлый год чистый прямоугольник, совпадающий по разметке строчек и клеточек, и наклеить на испорченный лист так, чтобы каждая линеечка сливалась со своим новогодним продолжением. Справляюсь с задачей блестяще, впервые вижу снисходительное одобрение в глазах завуча, и впервые меня посещает робкое подозрение: я смогу здесь прижиться.
Другие важные дела
Занятия прерываются или начинаются на 10—15 минут позже звонка: постоянно устраиваются совещания, где обсуждают предстоящий День здоровья, конкурс молодых талантов, конкурс поздравительной открытки ко Дню учителя, праздник посвящения в студенты и т.д. Почти с каждой пары кураторы отпрашивают одну или двух девушек: нужно рисовать стенгазету, нужно репетировать песню. Быстро усваиваю систему приоритетов. Всех отпускаю. Пусть рисуют и поют. Чем их меньше — тем тише в классе. Тем проще что-нибудь объяснить.
Уроки
Культурология. Объясняю: согласно концепции Тойнби, история движется благодаря двум факторам — божественному провидению и творческому меньшинству. Хохот в аудитории. Можно было догадаться: «провидение» похоже на «привидение».
Пишу на доске: «творческое меньшинство» и «пассивное большинство». Объясняю, кто из них кто и кто на что способен. Все кивают. Спрашиваю мальчика за третьей партой: на какие части делится общество с точки зрения Тойнби? Молчит. Подсказываю: одна часть побольше, другая поменьше, та, которая побольше, называется… (показываю на доску).
— Творческое меньшинство? — робко спрашивает мальчик и надеется, что угадал.
Пожаловалась коллеге — историку. Вот ее впечатления от последнего урока. Тема — возникновение государства в Древнем Египте. Всё уже разобрали, проговорили несколько раз, записали в тетради. Вопрос к классу: какие факторы обусловили возникновение государства в Египте? Молчание. Вопрос переводится: что должно было произойти в Египте, чтобы государство возникло?
Молчание.
Хорошо, рассмотрим простой пример. Если нужно сварить яйцо, мы достаем его из холодильника, моем, берем кастрюльку, наливаем в нее воду, кладем туда яйцо и ставим на огонь. Считаем до пятидесяти, яйцо сварилось. Так? Так. Каждое из перечисленных действий — фактор, необходимый для появления вареного яйца. Без кастрюльки появится вареное яйцо? Нет. Без воды? Нет. Без огня? Нет. Без самого яйца? Нет. Вот это всё — факторы, которые привели к появлению вареного яйца. Понятно? А теперь посмотрите в свои тетради и назовите факторы, которые привели к возникновению государства в Древнем Египте. Долгое молчание. Потом поднимается рука:
— Про яйцо рассказывать?
ЕГЭ
Патриотическое воспитание считается приоритетом. Коллеги стараются, как могут: показывают на классных часах советские фильмы про войну и возят студентов на экскурсии. Тем временем входной контроль показал: дети не могут расположить в хронологическом порядке битву за Москву, Сталинградскую битву и сражение на Курской дуге.
Входной контроль — возможность узнать, кого набрали учиться на основе результатов ЕГЭ и ИГА. Вопросы для проверки — те же самые, что были в школе. По истории в четырех группах одна пятерка, две четверки, несколько троек, у всех остальных — двойки. А что у них по истории в школьных аттестатах? Почти у всех — четверки.
Контрольные
Стенды в кабинетах украшены докладами, распечатанными из сети; проверяющим показывают их с гордостью: дети самостоятельно «используют современные компьютерные технологии».
Проработав три недели, провожу в нескольких группах письменные контрольные. Это я погорячилась, просто не подумала. Проверка обнаружила, что все это время я разговаривала с маленькими воображаемыми друзьями.
Пишут они красиво и старательно — уже опасный симптом. Но в процессе письма участвуют только руки. Кажется, они эти контрольные рисуют.
«Совесть — она автономна, она же ориентирована на мнение окружающих, а вот стыд ориентирован на мнение окружающих, этим совесть и стыд отличаются друг от друга».
К содержанию занятий они безразличны, но к оценкам проявляют болезненный интерес. Поэтому не думаю, что они издеваются, когда пишут, что «совесть могут быть разное».
Вот еще фрагмент сочинения. Это комментарий к высказыванию Швейцера о том, что чистая совесть — признак отсутствия совести:
«Представим себе человека с чистой совестью и которая постоянно увеличивается и развивается. Возьмем, к примеру, мальчика Пашу. Вот у него сделалась медленная походка, он постоянно смотрел себе под ноги, чтобы случайно не наступить на какого-нибудь зверька. Говорил всем вежливые слова, чтобы люди не обижались оттого, что он такой невежливый. Совесть все росла и уже стала мешать ему жить. На девушек он тоже смотреть не мог: ведь неприлично же ЭТО! И он уже сам сходил с ума от своей чистой совести, а окружающие его люди видели лишь в нем чудака, поэтому он не мог нормально жить, развиваться. И живет он в своей “тюрьме”, которая вроде бы лучшая в мире. Каждый, кто там сидит, всегда говорит: “спасибо”, “пожалуйста”, “извините”. И эта “тюрьма” вроде бы должна принести счастье его обладателю и пользу окружающим, но почему-то все наоборот».
Те, кого не было раньше
Я проработала преподавателем философии в вузах семь лет. За семь лет я не исписала и сотой доли бумаг, которых потребовали от меня в этом месяце: отчеты, программы, календарно-тематические планы, и все это — очень серьезно. Место иронии и здравому смыслу есть там, где преподаватели заняты преподаванием и наукой, а здесь — теплица, в которой возделываются другие культуры. Документы дублируют друг друга, в виде текста, в виде таблиц и в виде схем, рассказывая о том, что и в каком порядке должны были бы усвоить студенты, если б имели орган для такого усваивания.
Когда-то я часто повторяла: в вузах теперь учатся те, кого раньше не принимали даже в техникум. Почему-то мне не приходило в голову продолжить линию: в техникумах — те, кого не пустили бы в ПТУ… кто же теперь учится в ПТУ? Теперь я знаю кто.
Во-первых, там, конечно, есть замечательные дети — развитые, умные, читающие. Это случайные инопланетяне. Их жаль, но они справятся.
А в основном это те, кого просто не было, когда ПТУ еще были. Их произвела на свет обновленная система образования.
|
В мире, оказывается, празднуют международные мужские праздники:
1)Всемирный день мужчин -- праздник, отмечается в первую субботу ноября.
Учреждён по предложению М. С. Горбачёва и поддержан магистратом Вены,
отделением ООН в Вене и рядом международных организаций.
2) Международный мужской день (англ. International Men's Day, IMD) -
ежегодный международный праздник, отмечаемый 19 ноября. Впервые его
отметили в 1999 году в Тринидад и Тобаго. В последствии этот праздник
нашёл поддержку в Австралии, странах Карибского бассейна, Северной
Америки, Азии, Европы и в Организации Объединённых Наций.
Целями создания Международного мужского дня являются привлечение
внимание к гендерной дискриминации и к проблеме неравенства полов.
Организаторами праздника делается упор на сохранение здоровья
мальчиков и мужчин, и подчёркивание позитивного влияния мужчин на
семью и воспитание детей. Говоря от имени ЮНЕСКО, Ингеборг Брейнес,
директор по связям с общественностью Бюро ЮНЕСКО в Женеве, а также
бывший руководитель программы "Женщины и гендерное неравенство",
отметила: "Это отличная идея, которая позволит улучшить гендерный
баланс". Также она добавила, что ЮНЕСКО надеется на сотрудничество с
организаторами IMD.
В настоящий момент праздник празднуется в Австралии, Великобритании,
Венгрии, Гане, Индии, Ирландии, Мальте, Тринидад и Тобаго, США, ЮАР,
Сингапуре и Ямайке.
В 2009 году были утверждены цели празднования Международного мужского дня:
Поощрение позитивной ролевой модели мужчин. Не только кинозвёзд и
спортсменов, но и обычных людей, которые живут достойной и честной
жизнью.
Чтобы отметить мужской положительный вклад в общество, государство,
семью, брак, воспитание детей и в окружающую среду.
Для сосредоточения внимания на мужском здоровье и социальном,
эмоциональном, физическом, духовном благополучии.
Для подчёркивания дискриминации в отношении мужчин в области
социальных услуг, социальных отношений, и права.
Для улучшения отношений между полами и обеспечение гендерного равенства.
Для создания более безопасного и лучшего мира, где люди могут
развиваться, чтобы полностью раскрыть свой потенциал.
Сайты ММД (на английском):
http://www.international-mens-day.com/
http://www.internationalmensday.com/
http://www.mensday.ws/en/index.php
|
http://www.chaskor.ru/article/rabotnikam_seksualnogo_fronta_-_horoshie_usloviya_truda_15813
Женский репортаж из Копенгагена о столетии Дня борьбы женщин
Таня Крис
Я живу в Дании потому, что здесь когда-то победил феминизм. Победив лет сорок назад, раскрепощённые женщины дружно вышли на работу, не забыв вместе с лифчиками снять заодно и каблуки, а юбки заменить джинсами.
А тут я — в туши и помаде, совкового разлива, на каблуках и с прижатой бережно и нежно к груди пудрой как самым верным оружием в борьбе против мужчин. Ну кто сможет против такого устоять? Он и не устоял, ведь родился и вырос уже при феминизме.
Десять лет назад, когда я впервые попала за границу, Европа была для меня просто одним разноцветным куском карты — то, что я про себя называла Западом. Запад — он и есть Запад. Это такой не-Восток. Сейчас, конечно, часть этих цветных лоскутков ожила и окрасилась личными впечатлениями. Далеко ещё не все, но некоторые из них. Скандинавия для меня — это «страны победившего феминизма». На моей карте личных впечатлений окраска у них тёмно-розовая, этакая смесь красного социалистического с розовым, женским. Хотя вообще-то официально эти три страны — Дания, Швеция и Норвегия — называются по-другому: государства всеобщего благоденствия, да, вот так вот напыщенно. Welfare states.
Больше всего розового у Норвегии, она по всем показателям равноправия на одном из первых мест в мире. А живу я в Дании.
8 марта здесь рабочий день и цветов вам никто дарить не будет ни дома, ни на работе. Отмечается он тут традиционно по-деловому: проводятся семинары и демонстрации, издаются книги о женщинах и женском движении, специально приуроченные к дате (в этом году вышло аж четыре), ну и всякие весёлые посиделки и концерты непременно с политическим уклоном. Оружие тут никто складывать не собирается, ведь столетняя борьба ещё не закончена.
Лозунги этого года: «За равную зарплату!», «Запретить покупку секса немедленно!» и «Работникам сексуального фронта — хорошие условия труда!». Два последних лозунга друг другу противоречат, но логика тут только демократическая, а потому не всегда простая и понятная. Два разных феминистических движения борются с проституцией тоже по-разному, вот и всё. Место проведения двух демонстраций — одно и то же (Ратушная площадь столицы), разбежка во времени — полчаса. И никто не подрался, что самое удивительное. «Пойдёте на демонстрацию?» — лениво и дружелюбно поинтересовались у нас мужчины-коллеги. Мы не собирались.
Однако в этом году был повод и для цветов — 100 лет назад именно здесь, в Копенгагене, Клара Цеткин предложила проводить День борьбы женщин каждый год. Дата круглая, как ни крути, и её решено было отметить. На международную конференцию, организованную Институтом Гёте и организацией КВИНФО (KVINFO), спонсируемой государством, пригласили знаменитых иностранных гостей и выделили престижный зал в Королевской библиотеке, в здании под названием «Чёрный алмаз». Гости съехались, я там тоже была, гостей слушала и даже фотографировала.
Я не феминистка, боже упаси. Не подумайте чего плохого, не феминистка я. Я только учусь. Пробую, так сказать, на зуб. Интересно мне. Но и боязно. Как, наверное, у каждого, чьё детство и юность пришлись на советские пропагандистские, на всякий официоз и равнодушное враньё у меня стойкая аллергия и повышенная чувствительность. Чуть что — бежать, и куда подальше.
Однако ни вранья, ни официоза (в самой минимальной даже дозе) замечено не было, а на свою чувствительность я полагаюсь — вырабатывалась много лет. Напротив, на мероприятии были замечены очень симпатичные и очень неравнодушные женщины, умеющие делать своё дело, рассказывать о нём, иногда волнуясь и не находя сразу нужных слов, высказывать неординарные идеи и слушать друг друга. Гости были именитые.
Например, Наоми Вульф (Naomi Wolf), автор книги «Миф о красоте», давшая скандальное интервью газете Guardian «Путь Америки к фашизму», и советница в двух как минимум предвыборных президентских кампаниях в США (её блог на английском). Среди гостей была и Джессика Валенти (Jessica Valenti), создавшая и вознёсшая за шесть лет на вершины популярности блог юных американских феминисток.
Поговорить о женских правах пришла и бывший бургомистр Копенгагена Ритт Бьерегорд, и бывший президент Исландии Вигдис Финнбогадоттир (первая женщина-президент в Европе и вторая в мире), заметившая, что, если бы женщины удержались там у власти, таких катастрофических последствий кризиса они бы ни за что не допустили. Сейчас она работает в ЮНЕСКО — милая пожилая женщина в белом костюме, с замечательным чувством юмора. Чтобы вымыть руки в туалете, она по-простому зажала сумку между коленями, так как поставить её было негде. Мне нравятся такие женщины.
Оправдала ожидания и недавно выбранный министр равноправия Дании Люкке Фрис. Элегантная и сухощавая, с малочисленной свитой, в джинсах, крутом пиджаке и золотых сапогах, говорила она так зажигательно, что зал хлопал минут пять, ну и юмора ей тоже не занимать. Сюзанна Броггер, чья книга «И избави нас от любви» была переведена на 20 языков (но не на русский), вышла на сцену в странном чёрном халате и чалме, явно не узбекского происхождения. Она всё такая же красавица, какой была тогда, в 70-х. Было и много других интересных гостей, но у меня больше нет места, а у вас времени.
Всем, кто пришёл на конференцию, подарили по книжке, маленькой и жёлтенькой, карманного формата. Название у неё интересное: «В аду есть одно специальное местечко для тех женщин, которые не помогают друг другу».
Почему-то мне захотелось перевести её на русский.
Пока я ехала домой, не заметила ни одного букета в руках, ни у кого.
|
Уважаемая Дарья Борисовна, решила более подробно ответить на ваш вопрос в своем блоге, а не в комментариях к вулканическому кризису.
Спасибо за добрые слова и внимание к тексту о путешествии в вулканический кризис, доклад прошел удачно, это была секция «Роль университетов в развитии регионов» на конференции американской Географической Ассоциации. На данной секции выступали российские ученые, но присутствовали и представители разных стран. Я была поражена размахом конференции – одна программа ее весила, наверное, полкило. Обсуждались самые разные вопросы, было множество очень интересных секций и не на все секции удалось сходить, куда хотелось бы, поскольку шли они одновременно. Исследователи размещались в двух огромных соседствующих отелях.
На одной из секций, например, обсуждались вопросы застройки Красноярска -американка с Сиэтла выступала и что меня поразило, она говорила о том, что в Красноярске публичные слушания архитектурных проектов представляют собой скорее профанацию, это скорее всего, закрытое обсуждение вопроса архитекторов с небольшим количеством людей . Я даже специально задала вопрос – а у них в Америке это действительно публичные слушания? На что получила ответ, что у них каждый желающий в Сиэтле может нажать кнопочку со своим вариантом ответа – нравится или нет жителям новый архитектурный проект или нет и это действительно влияет на судьбу проекта. Детали не выспрашивала. (Это к вопросу о переименовании улиц – социологи, работающие на власть, к сожалению, могут выполнять заказы властных структур (уж такова одна из функций социологии - идеологическая) и представлять и интерпретировать данные исследования по-разному, в зависимости от своей совести, а если же это публичное действие, то всем жителям понятны результаты опроса). На этой же секции выступала наша российская коллега, которая рассматривала стратегии выживания жителей Байкальска, где закрылся бумажный комбинат и большое количество людей остались безработными.
Что я поняла для себя – у американских ученых нет такого трепетного отношения к четкому разграничению объекта и предмета науки, как в российской науке, в данном случае, географии. Географы обсуждали все, что только можно – «городские политики сотрудничества и Гражданское общество – вызовы и возможности», «Организация работы и рынка труда в городах», «Вопросы мирового населения», «Освобождение (emancipation ) немецкой молодежи от автомобильной зависимости” (было показано, что действительно молодежь в Германии отходит от этой зависимости, больше пользуется общественным транспортом или велосипедом), «Здоровая планета, здоровые места, здоровые люди», вопросы туризма (н-р, туристические сайты), гендерные вопросы – распределение ответственности в австралийских семьях и т.д. и т.д. Нашла даже в программе секции, посвященные проблемам гомосексуалов.
Мне, как социологу была очень интересна секция по демографии. Казимир Заниевский (Университет Visconsin), например, провел анализ мировых тенденций роста населения c 50-х годов по 2000-й год. За это время население планеты выросло на 173%, причем Индия и Китай- (Китай - 1/5 населения мира) дают 38% этого роста. Ежегодно население Земли увеличивается на 80 миллионов человек. В Африке рост населения составляет 300%. А Россия и Украина потеряли по 6 миллионов населения. Россия выглядела на этой презентации огромным бледным пятном в сравнении с другими странами– очень высокая смертность, низкая рождаемость, низкий уровень жизни и высокая разница в доходах богатых и бедных. Даже как-то грустно было на это все смотреть. Исследовательница из Праги - Житка Рихтарикова (мне потом сказали, что это исследовательница первой величины в мире) показала в своем докладе, что из европейских стран (включая Россию) более высокую рождаемость имеют страны наиболее благополучные по уровню жизни, к коим мы не относимся. (Кстати, она скинула мне на почту свою очень интересную презентацию).
Перед конференцией нужно было заранее послать текст своей статьи в Америку дискуссанту – человеку, который просматривает твою работу заранее, анализирует ее и готовит вопросы и резюме по всей секции. К этому вопросу они подходят очень серьезно. Выступления тоже строго ограничены – по 20 минут всего на каждое выступление, желательно 5 минут из них оставить на вопросы и все - точка. Во время доклада на листе бумаги тебе показывают – сколько у тебя осталось времени до конца выступления и строго это контролируют. В целом все проходит очень доброжелательно.
В целом эта конференция - грандиозное событие, над ее организацией работает целая серьезная команда, поддерживающая электронную связь со всеми её участниками. Время проведения было выбрано очень удачное – в Вашингтоне сейчас все цветет, отцветает сакура, все очень красиво – земля в розовых лепестках сакуры, даже машины встречаются обсыпанные этими лепестками. По-нашему – уже лето.
А отель находится рядом с замечательным зоопарком – что меня поразило - бесплатным (!), где можно было посмотреть разнообразных панд, даже красных (!), забавных тамаринов, цурикатов, слонов и т.д, для которых созданы наиболее подходящие природные условия для их проживания.
|
На сайте "Русского журнала" опубликована дискуссионная статья о модернизационной роли университетов.
Модернизационная роль университетов
Университеты - фабрики идеологий Даниил Александров http://www.russ.ru/pole/Modernizacionnaya-rol-universitetov5
С момента своего возникновения университеты были «агентами преобразования мира», причем даже в те эпохи, когда нам кажется, что университеты всячески старались воспроизводить университетский корпоративный консерватизм – религиозный или академический. Даже в период подъема академий в XVII – XVIII веках, как показывает статистика научных биографий, ведущие ученые Европы работали в университетах. Более того, просто благодаря тому, что университет всегда занят формированием нового поколения образованных людей, он все время толкает время вперед. Университет создает будущее.
В модернизации университет участвует всегда. В любой стране. Вопрос в том, насколько успешно он это делает – лучше или хуже, быстрее или медленнее. В тех условиях, когда мы хотим, чтобы изменения в обществе происходили быстрее, мы естественно ждем, что и наши университеты будут работать лучше как социальные машины по производству будущего.
Важно увидеть, что процесс модернизации состоит не в изменении политических конструкций или введении технологических инноваций, а в изменении практик и привычек людей. Модернизация – это не развитие новых производств, а рост новых форм жизни. Подлинное обновление общества через изменение человеческого поведения обычно происходит незаметно. Без громкоговорителей и аккомпанемента фанфар.
Если университеты хотят активно участвовать в процессе модернизации, быть важной и успешной составляющей этого процесса, одним из главных его моторов, они должны в полной мере соответствовать именно этой, самой главной части, изменений. Они должны стать не только поставщиком образовательных услуг, какими они часто себя видят. Не только местом общения и обучения, передачи традиций и знания, и не только площадкой производства нового знания, которое создает в конечном итоге цепочку инновационных процессов. Они должны стать местом формирования и распространения новых социальных практик.
Современные университеты в разных странах данную функцию очень хорошо выполняют. Существо множество направлений, в которых это может происходить. Все их не опишешь в короткой заметке. Но несколько интересных и важных, может быть, именно тех, которых не хватает в России, необходимо обрисовать.
Во-первых, значение университетов для производства новых стилей мысли и новых политических практик. Это происходит медленнее, чем мы думаем. Роль университетов не только и не столько в ажитации молодежи - когда молодежь собирается в замкнутом «кампусном» университетском пространстве и радикализуется - сколько в том, что университетские профессора – если они могут это сделать – оставляют огромный след в умах студентов. Не столько прямым воздействием, сколько созданием определенной интеллектуальной атмосферы, формирующей новые интеллектуальные стили, а за ними и новые формы жизни.
Я проиллюстрирую это на двух примерах, с моей точки зрения, очень ярких примерах, связанных с одним университетом.
Чикагский университет возник относительно недавно (в конце ХIX века), но в нем довольно быстро сложились определенные интеллектуальные направления, оказавшие невероятное влияние на человечество в целом. Этих направлений, на самом деле, было много, но я скажу лишь о двух.
В системе Чикагской политической философии можно различить корни американского неоконсерватизма. Современные неоконы и их предшественники сформировались именно в той студенческой среде, где они слушали многих блестящих преподавателей, в том числе, такого профессора как Лео Штраус. Его ученики (ученики в самом широком смысле слова – не обязательно люди, которые писали под его руководством диссертации, но те, кто учились в Чикагском университете) сформировали в период президентства Буша-младшего политическую и военную повестку дня современной Америки, а тем самым, можно сказать, и всего мира.
То же самое мы видим в экономической мысли. В современных условиях после финансового кризиса все время говорят о кризисе Чикагской школы. Что такое Чикагская школа в двух словах? Это сочетание экономического неолиберализма с современной теорией рационального выбора. Это наследие большого числа нобелевских лауреатов по экономике, которые получили премии за создание теорий в стенах Чикагского университета. Влияние академической профессуры, занимавшейся и занимающейся фундаментальными исследованиями в Чикагском университете, на современную жизнь всего мира огромно и совершенно не может быть устранено.
Университет создает новые политические, экономические, какие-либо иные дисциплинарные дискурсы. Если это сильные дискурсы, они оказывают сильное воздействие на самые разные слои общества. Никто не думал, что академические философы и экономисты Чикагского университета после Второй мировой войны, окажут такое влияние. И нет оснований полагать, что Чикагский университет и его академическая философия несет ответственность за военные интервенции США в разных странах мира.
Но дело в том, что именно университет способен формировать новые направления человеческой мысли, которые выходят вместе со студентами из академических стен и постепенно превращаются в новую активность (рыночную, финансовую, политическую).
* * *
Есть прямая аналогия с техническими инновациями: научные или инженерные идеи проникают постепенно в промышленность, превращаются в инновационные продукты и приходят к потребителю уже в виде технологий, меняющих их жизнь, – мобильные телефоны, радары, другие технические средства. Так и теоретическая мысль в общественных и социальных науках, проникая в общественный дискурс и жизнь людей, постепенно транслируется в политические инструменты уже совсем в иных руках. Академические идеи незаметно перестраивают весь мир.
Университеты должны обладать значительной автономией, независимостью от общества и политики, чтобы стать теми площадками, на которых формируются новые формы общественной, экономической, политической жизни.
Мне довелось присутствовать на семинаре Аспен-института для руководителей американских университетов. На нем выступало много известных людей, в том числе американский генерал Уэсли Кларк. Он говорил о том, что если в Конгрессе, в Пентагоне, в ЦРУ или в Белом доме, равно как и в аналитических центрах, связанных с политическими партиями или определенными структурами, царит «групповое» мышление, то университеты могут создавать новые стили мысли. Университеты, говорил генерал Кларк, могут и должны быть про-активными, в то время как аналитические центры и политические партии являются ре-активными. Университеты могут отвечать на вызовы мыслимого будущего, формируя тем самым это будущее.
Кларк прямо говорил о том, что неизбежная реакция всех политических структур на события на Ближнем Востоке ограничивает политическое видение мира в целом. А ведь в нем через 20-40 лет будут другие центры влияния и другие центры напряжения. Повторяется цикл ошибок времен Холодной войны, когда политики и аналитики слишком много думали о противостоянии с СССР и не были готовы к реальности мира после Холодной войны. И сейчас, по его словам, не приходится ожидать, что аналитические центры, реагирующие на вызовы сегодняшнего дня, смогут увидеть будущий мир под новым углом зрения. Поэтому единственная возможность формирования нового альтернативного взгляда на будущую политику сохраняется в университетах. Ведь они, как говорил генерал, находятся на некоторой дистанции от политики, могут думать о будущем и тем самым его создавать.
Другая важная роль университета – расширение социальных горизонтов и изменение практик молодежи, поступающей в этот университет.
В современных обществах разных континентов и стран глобальные и локальные проблемы перемешаны самым причудливым образом. Давно уже появилось новое словечко «глокальность», отсылающее именно к этой уже неустранимой связке глобального и локального.
Задачи университетов – быть космополитичными центрами образования именно для того, чтобы дать всем студентам, которые в них попадают, возможность научиться соединять свои национальные, локальные интересы с мировыми проблемами. Университеты должны тренировать своих студентов жить глокально. И все ведущие современные университеты мира делают это почти насильственно по отношению к студентам.
Совсем недавно Гарвардский университет ввел практически обязательное требование. Один из восьми семестров 4-летнего обучения на бакалавра в Гарварде студент должен провести в каком-то университете за границей. Руководство университета хотело сделать это строго обязательным правилом, но понимало, что полное его соблюдение затруднительно, и поэтому сейчас это только «настоятельная рекомендация».
Гарвардские профессора не обольщаются. Они прекрасно знают, что один семестр за границей не превратит человека в международного ученого или интеллектуала-космополита. Он вернется в свою страну, будет жить своей жизнью, говорить на своем родном языке, станет заниматься в подавляющем большинстве случаев локальными, а не мировыми проблемами. Подавляющее число людей, даже с высшим образованием, живет в своей местной среде, мало выходя за ее интересы. И руководство Гарварда на это и рассчитывают – они готовят профессионалов для будущего своей страны.
Университеты понимают, что совершенно недостаточно, чтобы люди съездили в туристическую поездку, не меняющую мировоззрение человека. Они не формируют новых привычек. Студент-турист, выезжающий летом в Европу – это важное и полезное явление. Но очень часто такой человек передвигается лишь в своем туристическом коконе или в среде своего молодежного общения.
В современном мире очень важное студенческое дело – поучиться и поработать где-то в другом месте. Каждый год сотни тысяч европейских и американских студентов ездят в разные страны участвовать в практических проектах. В центре социальной помощи городской бедноте Стамбула, созданном одним из новых турецких университетов, можно встретить немецких, голландских, бельгийских, английских и американских студентов, работающих волонтерами. Вы легко встретите немецких волонтеров в России, а американских волонтеров в Южной Африке. В современных университетах есть специальные службы, которые помогают людям найти себе волонтерские места для работы в важных социальных проектах.
Здесь у российских университетов огромное поле для деятельности. Мы должны открыться миру не только для восприятия каких-то идей из других стран, но и личного участия студентов в жизни разных стран.
В такой включенности студентов в проекты других странах есть прямой национальный интерес. Люди, которые знают, как практически решаются социальные проблемы в Индии или Турции, и которые вместе с коллегами из разных стран мира работают какое-то время над их практическим решением, получают бесценный практический опыт, начинают думать об этом и решать эти проблемы у себя дома.
В советское время наши преподаватели ездили в Африку и на Кубу. Наши сотрудники эпидемиологических служб в рамках Всемирной организации здравоохранения разъезжали по миру и боролись с болезнями в самых разных странах Азии, Африки и Америки. Сейчас мы этого не видим. А среди студентов такая деятельность активно востребована. Студенты стремятся поехать в далекие страны, причем не туристами, а работниками. Они хотят изучать образование и бедность в Индии для того, чтобы заниматься этими вопросами в России. Прямо сейчас один из моих учеников работает волонтером в Индии, занимаясь созданием сети кооперации колледжей штата Керала, а две студентки из моей лаборатории преподают английский в лагере для бедных детей около Мумбая.
Волонтерство в социальных проектах меняет людей в целом. Студенты должны работать и в России, и во всем мире. Волонтерское участие российских студентов в проектах по всему миру кажется мне совершенно обязательным. Я надеюсь, что мой университет поставит своей целью в короткие сроки достичь того, что каждый студент университета за время обучения в нем хотя бы раз поучаствует волонтером в том или ином проекте не менее двух месяцев где-нибудь в мире. Это совершенно необходимо, чтобы сформировать новое поколение по-настоящему активных и ответственных за свою страну граждан.
Университеты, которые, как я сказал в начале, дистанцируясь от социальных и политических проблем сегодняшнего дня, не могут и не должны полностью отключиться от окружающей их социальной жизни. Они могут успешно сочетать образование студентов и преобразование окружающей жизни не только глобально, но и в малом масштабе. Это хорошо заметно на ряде американских университетов, которые окружены проблемными социальными районами – городскими гетто. Знаменитые Пенсильванский и Чикагский университетв находятся рядом с очень неблагополучными районами. И в какой-то момент перед ними встала задача выживания через преобразование города, в котором они находятся.
В знаменитой Уортоновской школе бизнеса Университета Пенсильвании(Wharton Business School, University of Pennsylvania) множество студентов проходят бесплатную волонтерскую интернатуру в центрах поддержки бизнеса – своего рода бизнес-инкубаторах, расположенных в центре городского гетто. Я был в одном их таких центров, который поддерживает самый разный мелкий бизнес, участие в котором преобразует городские гетто, и слушал рассказы студентов Уортоновской школы, как полезно учиться менеджменту в таких трудных условиях и какой эффект они достигают. И Уортоновская школа бизнеса не одинока. Медицинские школы открывают в гетто амбулатории и оказывают бесплатные услуги. Юридические факультеты организуют бесплатные юридические консультации для бедных. И в тех городах, где университеты этим активно занимаются, мы видим очень существенные изменения в городских гетто. Университеты одновременно успешно учат своих студентов, делают свою среду безопаснее и помогают решать большие общественные проблемы.
Конечно, университеты не могут решить те или иные социальные проблемы в одиночку. Но они могут внести огромный вклад, как интеллектуальный, так, самое главное, практический. Ведь университеты – это тысячи и тысячи юношей и девушек, готовых на самое разнообразное участие в тех или иных проектах. И университеты должны им помочь в этом.
* * *
Обсудив все это, можно обратиться к вопросу, могут ли наши университеты успешно конкурировать на мировом рынке образования и науки?
Мой ответ уже понятен. Могут лишь немногие, да и то в том случае, если они решительно продолжат преобразовывать сами себя. Я специально выделил те аспекты университетской жизни, которые мало выражены у нас, в России.
Я глубоко сомневаюсь в том, что российские университеты могут формировать новое поколение «глокальных» россиян или формировать новые сильные способы мышления и стили мысли, которые окажут влияние на будущее человечества. Работа по созданию таких стилей мыслей – это не сиюминутное выполнение того или иного политического заказа, который готовы делать наши университеты. Это работа на будущее за пределами того политического заказа, который существует сейчас в той или иной стране, в том числе и в России.
Если бы Чикагский университет реагировал на политический заказ своего времени с расторопностью, присущей многим другим университетам, в частности, российским, он не сформировал бы новый стиль мысли и политические, экономические практики, поколение спустя того времени, когда этот стиль стал формироваться в университетских стенах.
Европейские традиционные университеты глубоко озабочены тем, что они как социальные машины по производству будущего справляются со своей задачей неуспешно. Они отстают в этом отношении от Америки не потому что Америка богаче, а по тому, что американские университеты как социальные машины по производству знаний, инноваций и новых форм жизни работают неоспоримо лучше большинства европейских.
В этом отношении очень характерен совместный доклад французских и американских исследователей – Филиппа Агийона, Каролины Хоксби и их коллег – о новых амбициях европейских университетов. Этот доклад стоит прочитать всем, интересующимся университетской жизнью, университетской политикой.
Для того чтобы написать этот доклад группа экономистов обработала данные об управлении, образовательной и научной деятельности множества европейских и американских университетов и с помощь строгого статистического анализа доказала, что для успешности университета важно сочетание университетской независимости от государства и наличие институциональных механизмов обеспечения ответственности университета, например, через конкурентное финансирование.
В докладе в целом много важных наблюдений и выводов. Например, в успешных автономных университетах никто никогда не выбирает ректора на собраниях трудовых коллективов или каких-либо конференциях. В организационно-успешных университетах ректор всегда отчитывается перед внешним органом, и обычно назначается этим же органом, скажем, советом попечителей. Эти органы отвечают за правильный выбор стратегии и того лидера, который эту стратегию реализует. Автономия – это не зависимость ректора от сговора с университетской элитой, а свобода от давления государственной бюрократии среднего звена. Позволить корпорации выбирать собственного начальника и ни перед кем не отчитываться – верный путь к падению качества университета.
То же самое касается конкурентного финансирования. Статистический анализ показывает, что чем выше роль конкурентного финансирования в жизни университета, тем лучше эти университеты работают. Никому из европейских политиков не приходит в голову сказать, что университеты должны жить только на гранты. Это было бы безумием. Но конкурентное финансирование должно составлять очень существенную долю в финансировании университетов для того, чтобы конкурентные стимулы в этой среде работали.
Университетам в России есть, что извлечь из европейских уроков. К примеру, немецкое академическое сообщество очень хорошо понимает проблемы «академического склероза» в своих университетах, в частности, невозможность молодежи найти себе достойное место в университетской академической жизни. Академическая система Германии, включая научные фонды, старается приложить максимум усилий для того, чтобы как-то сформировать, несмотря на консервативное сопротивление профессуры, возможности «вертикальных лифтов» социальной мобильности молодых ученых, поскольку «отток мозгов» из Германии определяется не тем, что там меньше денег на науку, чем в Америке, а тем, что каналы мобильности для ученых в Германии совершенно склеротизированы.
* * *
Сопротивление сложившихся академических элит всем возможным реформам в России имеет еще более острый характер, чем в Германии. Последнее время мы критикуем консерватизм Академии наук, и он составляет реальную проблему для модернизации страны. Но консерватизм университетских элит не меньше.
Университеты в России, а точнее университетские руководители и академические элиты, оказавшись на рыночной свободе реформировавшейся страны, слишком увлечены зарабатыванием денег. Доходы руководства в некоторых вузах могут отличаться от доходов молодых преподавателей в тысячи раз. Нет сомнения, что руководитель бизнес-школы или ректор медицинского вуза должны получать много больше, чем молодой преподаватель какой-либо гуманитарной дисциплины. Это реальность рынков труда и приоритетов общества – великие хирурги или финансовые аналитики и сильные менеджеры востребованы больше, чем молодые историки науки. Но внутри академической корпорации отличие может быть в десятки раз, но не на три-четыре порядка. Такой запредельный разрыв развращает обе стороны социального неравенства. Лишь немногие университеты по-настоящему озабочены ростом качества и привлечением новых кадров и позволяют себе платить сильным молодым ученым больше, чем академическим руководителям и администраторам.
Университетские преподаватели низшего звена в большинстве вузов, за исключением нескольких успешных, воспроизводят в своем поведении старую шутку советского времени: «Они делают вид, что нам платят, а мы делаем вид, что мы работаем». Советский застой в академическом мире воспроизводится и возрождается не по воле злых политиков или идеологов, а силою социального устройства самих университетов, обеспеченного решениями академической элиты.
Университеты, и в этом их трудно винить, старались приспособиться под новую постсоветскую жизнь вместо того, чтобы изменить ее. Но это не только проблема малого финансирования. Стремление заработать любой ценой было не только и не столько результатом малого финансирования университета, сколько проблемой распада корпоративного этноса, который начался еще до постсоветских реформ. Этос, выраженный в шутке «мы делаем вид, что работаем», сложился не в 1990-е гг., а гораздо раньше.
Те факультеты и те университеты, где сохранился сильный научный состав и, тем самым, сильный академический этос, пострадали от погони за деньгами в гораздо в меньшей степени, чем те дисциплины и те факультеты, в которых этого корпоративного научного фундамента не было и в советские времена. Вместо того, чтобы с «Машиной времени» сказать, что мы «не будем прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас», российские университеты, к нашему несчастью, прогнулись под изменчивый мир до такой степени, что, кажется, уже не могут вернуться в необходимое для страны и общества прямое состояние с тем, чтобы не только идти самим в будущее, но и вести туда поколение молодежи.
Сколько российских университетов будет готово выделять большие ресурсы и/или искать серьезные спонсорские средства на то, чтобы организовать волонтерскую работу своих студентов в разных странах мира? А ведь без специальной поддержки в наших условиях расходы на международные перелеты могут стать запретительным барьером для многих студентов. Международное волонтерство в российских вузах может легко превратиться в очередную форму туризма для обеспеченных или в еще один механизм производства неравенства, вместо того чтобы стать механизмом модернизации российского общества.
Вопрос в предыдущем абзаце почти риторический. Университетская система в России в целом скользит все ниже и ниже. По моим представлениям всего лишь несколько ВУЗов (и это не столько классические университеты, сколько специализированные ВУЗы, в частности, технические) стремились и стремятся улучшать качество образования. Они ставили в центр своей стратегии не столько диверсификацию источников и увеличение прибыли, сколько рост качества и создание инновативной учебно-научной деятельности. Как раз в этих ВУЗах разрабатываются новые отношения между университетом и обществом, между университетом и государством, между университетом и бизнесом. В большинстве случаев построение новых отношений заменено прямым патронажем – несколько очень успешных выпускников важнее, чем построение новых форм отношения с обществом и выращивание новых форм мысли и жизни.
Задачи университетов совершенно ясны. К несчастью, университеты, способные их решать, в стране можно сосчитать на пальцах одной руки. Подавляющее большинство российских университетов в настоящий момент просто не способно решать не только задачи модернизации общества, но и свои собственные проблемы.
30.04.10 14:43
|
http://community.livejournal.com/newstreetuniver/
К слову о самообразовании
tr_lit
September 7th, 20:49 1. В апреле телеканал Культура запустил первый сезон программы Academia – цикл лекций, которые читают супер-звезды российской науки и непубличные ученые.
2. Один из старейших журналов для гиков Popular Science открыл свои печатные архивы, бесплатно и полностью.ервый выпуск был издан в 1872 году, чтение архивов может стать занимательным. Информацию можно искать по архиву. Все выпуски висят на сайте ровно в том виде, в котором были опубликованы, вместе с рекламой и классифайдами.
3. Один из лучших поисковых сервисов по книжкам и статьям – WorldCat. Он ищет книги, аудиокниги, DVD и статьи во всех электронных хранилищах мира, а также их вещественные аналоги в ближайших к пользователю библиотеках. Скажем, вы пишете диссертацию по роману Боулза «Под покровом небес». По нему Бертолуччи снял фильм, а куча кинокритиков и литературоведов написало отзывы и о том, и о другом. Все упоминания, статьи, саундтрек и научные работы, которые есть в открытом доступе, WorldCat выдает.
У ресурса есть полезные приложения, в частности, толковый помощник по составлению библиографии. Работает только после регистрации на сайте.
4. Когда в 2002 году все обсуждали, как бы ловко использовать интернет, Массачусетский технологический институт организовал проект бесплатных онлайн-курсов. Тематика курсов определяется программой университета, так что там есть все, от линейной алгебры до проблем энергоэффективности. Создатели сразу сделали упор на междисциплинарность – есть целый блок специальных программ. Там на соседних строчках висят курсы о межрасовости в художественной литературе и физике скалолазания.
Это один из первых примеров открытых образовательных ресурсов, проект называется OpenCourseWare. За 8 лет набралась целая медиатека: видео с лекций, бесплатные конспекты. Все курсы бесплатные, единственное логичное требование – хороший английский язык.
http://academicearth.org/
http://www.univertv.ru/
http://www.smartvideos.ru/
А так же на YouTube много видеоканалов других именитых университетов:
http://www.youtube.com/ucberkeley
http://www.youtube.com/stanford
5. Ресурс runiverse – мощная подборка материалов по истории России.
На сайте много книг по истории России, выпущенных преимущественно в 19 веке. Русская философия, военные очерки, записки путешественников. В архиве законодательные акты Российской империи, хороший блок по русской философии – все в приличном качестве, можно читать. Собрание постоянно пополняется, все книжки можно скачать в pdf.
Спецпроекты: политическая история ислама и собрание русской фотографии 19 века. Карты и атласы Российской империи. Самый старый был напечатан в 1722 году.
|
Интересная, на мой взгляд, статья о стратегии развития университетов России - о создании своих независимых фондов поддержки исследований в университете, о реальном поощрении преподавателей, ведущих активную научно-исследовательскую деятельность на примере Высшей школы экономики - одного из продвинутых вузов России....
А пока у нас не очень понятны и не прозрачны критерии материального поощрения, на мой субъективный взгляд...
Полная версия - http://www.polit.ru/research/2010/09/14/uni.html
Пять принципов построения нового университета
Полит.ру публикует статью Вадима Радаева, в которой автор рассуждает о том, почему привычная модель университета себя изжила, а также предлагает стратегии создания университета нового поколения. Материал опубликован в новом номере журнала Pro et Contra; (2010. № 3-4), издаваемом Московским Центром Карнеги.
|
http://www.polit.ru/news/2010/09/17/kuzminov.html
Ректор ВШЭ: треть российских студентов не способны учиться вообще
Ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов, выступая на 6 Пермском экономическом форуме, сказал, что абсолютное большинство российских семей и студентов воспринимают образование как услугу, а учителя - как нечто абстрактное и великое.
Кузьминов заметил, что в вузы поступает больше человек, чем выходят из школ. Большинство выпускников колледжей сразу идут в университеты. Это, заметил Кузьминов, не «буйство семей». По опросам, 35% предприятий требуют от всех своих сотрудников высшего образования. Премия за высшее образование — то есть насколько больший доход получает выпускник вуза — в России фактически равна нулю. В России, отметил Кузьминов, очень плохой отбор «исполнителей»
Доля инвестиций семей в высшее образование за 10 лет сократилось с более 60% до 39% в 2009 году. Это значит, что за образование стало больше платить государство.
Каждый новый рейтинг показывает падение уровня российских университетов. Это происходит из-за недофинансирования. На студента тратится меньше, чем в западных странах, зарплата преподавателей меньше чем в среднем по региону.
Плохое и «качество» студентов. 35-40% студентов не могут, по словам Кузьминова, учиться вообще — это троечники или двоечники. Россия — лидер по заочному образованию.
Свежие выпускники идут в торговлю, финансы и транспорт. При этом некоторые отрасли остаются без образованных людей, такие как сельское или лесное хозяйство.
Для устранения «псевдовузов» необходим ввод «прикладного бакалавриата». Это позволит оставаться людям приобщенными к университетскому образованию, но при этом можно будет давать студентам практические навыки.
|
http://www.polit.ru/lectures/2010/09/23/literature.html
Современная литература США в контексте культурного плюрализма
публичная лекция Натальи Высоцкой
|
Обнаружила в своем архиве запись о семинаре в Праге, который проходил 11 лет назад и поняла, что с того момента мало чего изменилось в нашем высшем образовании...
Обсуждение проблем высшего образования в Праге
В конце мая 1999 года в Праге состоялся семинар «Управление, предпринимательство и академические ценности», организованный Министерством образования, молодежи и спорта Чешской Республики, Центром исследований высшего образования и OECD Программой управления высшим образованием. В семинаре приняли участие представители министерств, ректоры, вице-ректоры, исследователи проблем высшего образования из 21 государства (Англия, Ирландия, Франция, Германия, Австралия, Израиль, Нидерланды и другие). Нашу страну представляли доцент кафедры высшей математики НовГУ Карданова Е.Ю. и доцент кафедры социологии НовГУ Луковицкая Е.Г.
Участники семинара обсудили новые тенденции, наметившиеся в мире в последние годы и оказывающие решающее воздействие на деятельность университетов. Среди них:
– массификация высшего образования (увеличение числа студентов);
– уменьшение государственной поддержки вузов и связанная с этим необходимость поиска дополнительных источников дохода;
– возросшие требования студентов и потенциальных работодателей к уровню и качеству подготовки, их желание активно участвовать в учебном процессе и влиять на его организацию и содержание;
– глобализация экономики, вызвавшая необходимость дл университетов доказывать свое качество не только на национальном, но и на международном уровне;
– в течение последних нескольких лет сектор высоких технологий в мировой экономике достиг уровня 10 процентов с прогнозом удваиваться каждые 8 лет. Университеты должны очень быстро реагировать на эти изменения, вводя новые предметы, меняя баланс взаимодействия академического знания с практикой, сотрудничая с промышленными корпорациями;
– большое число новых государственных и частных университетов в большинстве стран, высокая конкуренция между университетами, что вызывает необходимость изменений в управлении вузами
– индивидуализация высшего образования (удовлетворение потребностей конкретных людей)
Наряду с традиционной миссией – создавать новые знания (исследовательская) и передавать эти знания (образовательная) современные университеты вынуждены выполнять и новые, среди которых:
- высшее образование должно предоставить возможность осуществлять переподготовку взрослых (continuing education in a long life perspective)
- высшее образование должно вносить свой вклад в инновационные процессы в экономике через применение исследовательских результатов и изменение технологий.
- Должны участвовать в проектах развития региона и местного сообщества.
На семинаре мы участвовали в 3-х групповых сессиях, где обсуждались вопросы – каковы новые академические ценности, новые инновационные силы в образовательных процессах, какие существуют препятствия и пути их преодоления; отношения между образовательными институтами и средой, вхождение образовательных институтов на рынок и возможные цели и потери при этом.
Важным результатом работы в малых дискуссионных группах было то, что университеты, являясь центром научной мысли могут также зарабатывать деньги, используя свой научный потенциал. Университеты должны искать пути получения дополнительной финансовой помощи из других источников.
Интересен в этом отношении опыт университета Bogazici в Турции. За 30 лет этот университет развился от образовательного колледжа до самого большого государственного университета в Турции. Переживая в 90-х большие трудности, этот университет создал Комитет Стратегического Планирования, который руководил всей деятельностью внутри университета. Они нашли новые пути поиска средств и улучшения деятельности университета в новой экономической и политической среде.
Турецкий опыт показывает, что некоторые ректоры вместе со своими коллегами осознали, что необходимо быть и «предпринимателями», чтобы преодолевать проблемы нового времени.
В целом на этом семинаре мы осознали, что университеты мира имеют те же проблемы, что и мы - где и как заработать деньги, взаимоотношения Министерства образования и университетов, где «золотая середина» между академическими и предпринимательскими ценностями для университетов.
Однако работа наших университетов еще осложнена сложившейся экономической ситуацией в России (это можно назвать аномией – когда старые ценности теряются, а новые еще не осознаны), коррупцией- такого ее размаха в западных университетах нет, обесцениванием академического образования со стороны государства (это видно по не дотягивающей до средней по региону зарплате наших преподавателей, вынуждающей их дотягивать свою зарплату до средней на других рабочих местах).
|
По рассылке прислали статью, которая задевает за больное. Является ли ценностью качественное образование в нашем обществе? Способствует ли политика министерства образования повышению качества образования?
Судя по тому, что квалифицированные научные и преподавательские кадры в регионах получают зарплату в два прожиточных минимума....
http://www.rabkor.ru/?area=articleItem&id=10833&mode=print
Поле битвы — образование
20.11.2010 | 08:05
Новейшие инициативы Министерства образования и науки в сочетании с принятием федерального закона №83 и публичными высказываниями официальных лиц нельзя расценить иначе, как объявление войны. И цель ее - не что иное, как уничтожение отечественной системы образования как таковой.
|
Нашла в интернете нтересный сайт с лекциями российских ученых .
Лекция с Еленой Омельченко - точно должна быть интересной! Очень интересная личность.
http://www.contextclub.org/events/
2 декабря
«Молодежные культуры и мировой финансовый кризис: новые ограничения – новые возможности – новые практики» Елена Омельченко
11 ноября
«Человеческий капитал России» Ростислав Капелюшников
22 октября
«Функционирование институтов и их влияние на экономическую деятельность (глазами предпринимателей)» Лев Савулькин
7 октября
«Информационно-психологические войны настоящего и будущего» Дмитрий Гавра
23 сентября
«Время и его роль в современной экономике» Александр Секацкий
20 мая
«Антропология контекста и различение культур» Константин Богданов
6 мая
«"Новая теория" корпоративной культуры» Андрей Бадьин и Виктор Тамберг
22 апреля
«Глобализация выворачивает экономику США, мы – следующие?» Дмитрий Шевчук
8 апреля
«Уклонение от уплаты налогов: проблема и ее решения» Анна Санина
25 марта
«Идеология либерализма: политика и экономика» Артемий Магун
4 марта
«Профит от "нон-профит" (выгоды от некоммерческого)» Елена Белокурова
18 февраля
«Метод выявления скрытых закономерностей – Data Mining и/или фрикономика?» Алексей Ельяшевич
4 февраля
«Вменяемая личность: от самозванства к личности как автопроекту и бренду» Григорий Тульчинский
21 января
«Деньги как плод воображения: происхождение сберегающей экономики» Александр Секацкий
20102009
http://www.contextclub.org/events/
|
Начинается интересный международный социологический проект в Москве, нацеленный на изучение ценностей в современной России. Замечательно, что наконец-то на ценности обратили серьезное внимание известные ученые.
ведь как модернизировать, если не понимать ментальные характеристики модернизируемых?
Почитать подробнее можно на сайте:
http://net.abimperio.net/ru/node/1403
О проекте «Модернизация в свете норм и ценностей современной России: 1981 – 2011»
26/11/2010 - 14:59.
Эдуард Понарин, Даниил Александров
Eduard Ponarin, Daniil Alexandrov
Начнем с главного – собственно с информационного повода: Государственный университет – Высшая школа экономики получил грант размером 110 миллионов рублей на открытие Лаборатории сравнительных социальных исследований. Как многие, вероятно, знают или слышали, в конце июня 2010 года Министерство образования и науки РФ объявило конкурс на привлечение ведущих ученых мира в российские вузы. В течение месяца шел прием заявок, осенью определились победители, и в итоге было выделено 40 грантов на более чем 500 заявок; из них государственное финансирование получила только одна заявка в области общественных наук – Лаборатория сравнительных социальных исследований во главе с выдающимся ученым, профессором Мичиганского университета Рональдом Инглхартом, который на протяжении 30 лет занимается реализацией проекта “World Values Survey” (“Всемирное исследование ценностей”). На данный момент известно, что в России Инглхарт будет работать вместе с немецким профессором Христианом Вельцелем, ученые, как планируется, приедут в Россию в середине декабря.
|
Комментарий ректора ЕУСПб Олега Хархордина: Помогут ли целевые фонды высшему образованию?
Подробнее: http://www.pcweek.ru/themes/detail.php?ID=126736
PC Week/RE №45 (747) 30 ноября — 6 декабря 2010
Помогут ли целевые фонды высшему образованию?
Автор: Елена Гореткина
19.11.2010
Три года назад в России был принят закон, разрешающий вузам создавать фонды целевого капитала, которые за рубежом называются эндаумент-фондами. Вроде бы нашей системе высшего образования дополнительные источники финансирования нужны. Однако на данный момент работает всего 23 таких фонда. О проблемах, затрудняющих их организацию, и способах их решения шла речь на конференции “Университетские эндаумент-фонды: практические аспекты создания и наполнения”. Своим опытом в этой области поделились представители отечественных вузов, Гарвардского и Йельского университетов, а также Массачусетского технологического института.
Далее - : http://www.pcweek.ru/themes/detail.php?ID=126736
|
http://www.contextclub.org/events/y2010/m11/n51
11 ноября 2010
Ростислав Капелюшников
Выступление на тему «Человеческий капитал России» доктора экономических наук, главного научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений РАН Ростислава Капелюшникова.
Лекция весьма интересная - рассматривает проблемы образования - всех уровней- в России с точки зрения человеческого капитала. Приводятся интересные данные по разным аспектам образования в России.
В очередной раз прихожу к мнению, что пока еще образование (не получение диплома, а уважение знаний) не стало ценностью само по себе в нашем обществе.
|
Полностью согласна с Терри (см. ниже) . Постоянно встречаю своих бывших студентов с политеха, работающих не по специальности и нуждающихся как раз в социальных знаниях - коммуникативных навыках, навыках анализа социальной информации и т.д. Недавно встретила одного своего студента, который сообщил, что только 10% из его группы работает по специальности - автомобили кажется... Сам, кстати, тоже работает не по специальности, а слюдьми и с социальной информацией :)).
http://www.rabkor.ru/debate/11388.html 21.12.2010 | 07:01
Терри Иглтон. Смерть университетов
Неужели из университетов исчезнут гуманитарные науки? Сам этот вопрос абсурден. Это все равно, что спрашивать, исчезнет ли алкоголь из баров или эгоизм из Голливуда. Как не может быть бара без алкоголя, так и университет не может существовать без гуманитарных наук. Если история, философия и прочие исчезнут из академической жизни, на их месте останутся лишь заведения для обучения техническим навыкам или корпоративные исследовательские институты. Но это был бы уже не университет в классическом смысле слова, и называть его так было бы ложью.
Но университет в полном смысле слова не может существовать и в том случае, если гуманитарные науки изолированы от других дисциплин. Самый быстрый способ обесценить гуманитарные предметы - если уж нельзя совсем от них избавиться - превратить их в приятное дополнение. Настоящие мужчины изучают право и инженерное дело, а идеи и ценности для слабаков и баб. В любом университете, достойном своего имени, гуманитарные науки должны занимать центральное положение. Изучение истории и философии, сопровождаемое знакомством с историей искусства и литературы, должно быть одинаково обязательным как юристов, так и для учащихся гуманитарных факультетов. И если в США гуманитарные факультеты не находятся под такой страшной угрозой, то это происходит в том числе и потому, что там они считаются неотъемлемой частью высшего образования как такового.
В XVIII веке, когда гуманитарные факультеты впервые начали обретать свой современный вид, так называемые науки о человеке играли в обществе ключевую роль. Они были призваны воспитывать и охранять ценности, на которые у мещанского общества было так мало времени. Современные гуманитарные науки и индустриальный капитализм были практически братьями-близнецами. Чтобы уберечь систему ценностей и идей, находящихся на осадном положении, такие учреждения, как университеты, должны были быть до некоторой степени отделены от повседневной жизни. Увы, эта отделенность делала гуманитарные исследования неэффективными. Но с другой стороны, она же позволила гуманитарным наукам начать проект критики здравого смысла.
Время от времени, как, например, в конце 60-х или сегодня в Британии, эта критика вырывалась на улицы, противопоставляя нашей сегодняшней жизни жизнь возможную.
В свое время мы были свидетелями смерти университетов как центров критики. Со времен Маргарет Тэтчер роль академии свелась к обслуживания статус-кво. Она перестала быть местом, бросающим ему вызов во имя справедливости, традиции, воображения, благополучия человека, местом свободной игры умов или альтернативных видений будущего. И нам не изменить эту ситуацию, лишь увеличив государственное финансирование гуманитарных наук, вместо того, чтобы сокращать его до нуля. Мы можем изменить ее, если будем настаивать на том, что критическое осмысление человеческих ценностей и принципов должно быть основой всего, что происходит в университете, а не только изучения Рембрандта или Рембо.
В конечном счете, чтобы защитить гуманитарные науки, нужно показать их незаменимость. Нужно настаивать на их ключевой роли во всем академическом образовании, а не оправдываться, что их содержание обойдется совсем недорого, как будто они бедные родственники.
Как можно добиться этого на практике? С финансовой точки зрения - никак. Правительства намерены урезать, а не расширять финансирование гуманитарных дисциплин.
Не проиграем ли мы нашим конкурентам в экономике, если будем вкладывать слишком много денег в преподавание Шелли? Но без гуманитарных исследований нет и университета, а это значит, что университеты и развитый капитализм фундаментально несовместимы. И политическое значение этого гораздо глубже вопроса о плате за обучение.
Опубликовано в Guardian
Перевод с английского Дмитрия Потемкина
Терри Иглтон
|
Ровно 100 лет назад впервые отметили 8-е марта в Германии, Дании, Швейцарии и Австрии. Отметили митингами в защиту прав женщин - избирательных, трудовых.
Что изменилось за эти 100 лет? Очень многое. 1. Женщины получили избирательные права в следующей последовательности:
1893- Новая Зеландия
1902 – Австралия
1906 – Финляндия
1913- Норвегия
1915 – Дания, Гренландия
1917 - СССР
1918-Канада
1919 – Австрия, Германия, Голландия, Польша, Швеция, Люксембург, Чехословакия
1920 – США
1922 – Ирландия
1928 - Великобритания
1930 – ЮАР
1931 – Испания, Португалия
1932 – Таиланд
1945 – Франция, Италия, Япония, Венгрия, Югославия
1949 – Китай, Чили
1952 – Греция и т.д
а также:
2) возможность получать высшее образование
3) контрацептивы и возможность контролировать репродукцию
4)возможность работать в государственных структурах
5) полетели в космос
6)стали служить в армии
7) стали носить более удобную одежду
А также:
Семь самых важных достижений феминисток за последние 150 лет
Министерские портфели, брюки, возможность умереть от рака легких и другие успехи
Юлия Смирнова | 05 марта 2011 19:05
http://www.forbes.ru/forbes-woman-slideshow/64542-sem-samyh-vazhnyh-dostizhenii-feministok-za-poslednie-150-let
Слово «феминизм» сегодня произносится с оттенком пренебрежения. В лучшем случае перед глазами встает зануда, в худшем — крикливая сумасшедшая. Сегодня почти никто из женщин не считает себя приверженками идеалов Симоны де Бовуар, Кейт Миллет или, не дай бог, Розы Люксембург. Но все пользуются правами, которых женщины добились за последние полтора века. То, что сегодня любой женщине кажется само собой разумеющимся — учиться и работать, носить брюки и голосовать, курить и владеть имуществом — 150 лет назад представлялось верхом смелости или неприличия.
В бывшем СССР 8 марта женщинам дарят цветы и конфеты и желают им оставаться милыми и нежными. В Западной Европе в этот день газеты вспоминают о неравенстве в оплате труда, о «стеклянном потолке», об ущемлении прав женщин в Африке и на Ближнем Востоке. Для российского уха это звучит очень похоже на риторику времен Советского Союза и напоминает эмансипацию, проводимую сверху. Forbes решил вспомнить, за что боролись женщины последние полторы сотни лет и что из этого вышло. Далее — смотреть слайдшоу
|
на этой странице - интервью с одним из крупнейших российских медиевистов ПАВЛОМ УВАРОВЫМ http://www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Universitet-i-CHistilische
Университет и Чистилище
Павел Уваров
От редакции. Университет как социальная институция – важная тема нынешних российских медитаций. Это связано не только с «болонским процессом» и реформой высшей школы. У этого есть и более широкий контекст, о котором пишет в своей недавно изданной в России книге «Университет в руинах» Билла Ридингса. Этому была посвящена и серия очень интересных публикаций Н.Плотникова, В.Россмана, В.Куренного в журнале «Пушкин» (2010, № 1). Университет переживает очень глубокое перерождение, идет спор о том, что вообще останется от классической «гумбольдтовской» модели университета. Чем университет станет завтра?
В августе вышел в свет третий номер журнала «Культиватор», пока мало доступный читателям вне Москвы. Номер также посвящен прошлому и будущему университа. Для него Иосиф Фурман взял интервью с одним из крупнейших российских медиевистов ПАВЛОМ УВАРОВЫМ,
|
Потрясающе интересная статья с описанием причин онкологии в Новгороде в том числе. оказывается, у нас транспортная причина наиболее актуальна.
Вижу первый раз эту статью и понимаю теперь, почему некоторые страны освобождают от транспортного налога гибридные машины и почему там престижны маленькие машины...
см. сайт: http://ecodelo.org/node/5977/1541
|
=============================================
http://www.chaskor.ru/article/udarim_nevezhestvom_po_abortam__24776
Игорь Янович понедельник, 12 сентября 2011 года, 16.30
Ударим невежеством по абортам
«Борцы с абортами не знают про аборты самых элементарных вещей»
К сожалению, обсуждение вопросов рождаемости и репродуктивных прав в российской публичной сфере никогда особенно не было основано на научных фактах. Совсем не потому, что таких фактов нет. Конечно, мы знаем про российскую демографию куда меньше, чем хотелось бы. Очень не хватает масштабных репрезентативных исследований".
см далее http://www.chaskor.ru/article/udarim_nevezhestvom_po_abortam__24776
Сколько можно не прислушиваться правительству к экспертам от науки? Бороться с абортами стало модно, политически выгодно...
|
Интересно - мужчина феминист в том числе объясняет свою позицию. Не много у нас таких смелых...
Мне представляется, что у нас попеременно возникают следующие стадии в отношении феминизма - то игнорируют, то злобно насмехаются, причем не понимая сути дела...
http://www.svobodanews.ru/content/feature/24330531.html
Опубликовано 16.09.2011 14:54
Что люди понимают под словом "феминизм" и что оно означает на самом деле?
Легенды и мифы о феминизме. Русский феминизм и социально-освободительные
движения начала ХХ века и начала Перестройки. Есть ли политический и
социальный контекст для феминизма в современной России? Феминизм и
патриархальность. В чем состоит равенство и неравенство мужчин и женщин и
может ли оно регулироваться законом? Защищает ли феминизм права мужчин?
Теоретический феминизм и уличный активизм: над ними смеются или их боятся?
Идея "личное есть политическое" как лозунг современного феминизма.
Ольга Воронина, директор Московского центра гендерных исследований; Ольга
Здравомыслова, социолог, вице-президент клуба Раисы Горбачевой; Елена
Петровская, старший научный сотрудник Института философии РАН; Ирина
Костерина, координатор программы Гендерная демократия фонда Генриха Белля;
Николай Винник, поэт, медиаактивист, феминист; Frau Derrida, модератор
группы feministki в lifejournal;
Вера Акулова, активистка феминистского движения.
В эфире: в воскресенье в 11:00,
повтор: в воскресенье в 22:00 и в понедельник в 7:00 и 14:00
Фрагмент программы
Ирина Костерина: Очень много стереотипов - о пресловутых «мамонтах».
«Мамонты» - это очень яркая метафора, которая олицетворяет отношение к
положению мужчин и женщин в обществе. Когда заходит дискуссия о том, разные
или одинаковые мужчины и женщины, почему они такие, все говорят: «Мужчина же
с древних времен охотился на мамонта, а женщина должна была готовить, детей
нянчить и ждать, когда он придет с мамонтом». И через «мамонта» объясняется
очень многое в современной культуре. Апелляция к пресловутому «мамонту»
объясняет и современность, и то, что мужчина сейчас не принимает активного
участия в домашней, в приватной сфере. Исследователем быть хорошо, но когда
задаются такие вопросы, я начинаю в ответ говорить вещи, за которые меня
сразу называют феминисткой. И это всегда говорится с очень страшными
глазами, словно быть феминисткой – это что-то ужасное. Люди сразу
воспроизводили какие-то стереотипы: феминистка – мужененавистница, женщина с
несчастной личной жизнью, поэтому она дошла до жизни такой. Феминизм очень
разный, что для кого-то это – идеология, а для кого-то – активизм. Для меня
быть феминисткой – это моя идентичность, с которой я теперь живу.
Продолжение - см
http://www.svobodanews.ru/content/feature/24330531.html
|
Здравствуйте!
В международном проекте меня попросили ответить на ряд вопросов по технологическим возможностям Интернета нашего университета с целью дальнейшего использования его возможностей в учебном курсе. Кроме первого, на другие никак не могу ответить. Не поможе мне разобраться - что они имеют ввиду? Буду очень благодарна за помощь.
Issues of Technology
Does your University have a primary (centrally supported) LMS? If so, what is it? Yes, it is. It’s Learning Management System or E-learning.
Does the LMS have the capability of displaying navigation and core functions in other languages?
Does your University have a support system in place to facilitate adding content and potentially adding non-students?
How and by whom will the students be added into the LMS? What information is needed to do this? How will their login credentials be distributed and by whom? -
Please describe the bandwidth (speed and capacity of your Internet connection e.g. slow, fast etc.) available to you and your students at your institution, and potentially at home, to support this real-time online engagement.
Do you or your students pay by megabyte, for data usage on the Internet? And is this a limitation to you and your students’ use of the internet. -
|
Думаю, что эта тема актуальна и для нас...
"=============================================
http://www.polit.ru/article/2011/10/10/safonova/
Мария Сафонова
Шансы для университетов
10 октября 2011, 08:08
Смогут ли российские вузы участвовать в мировом соревновании за молодые таланты? Каков экспортный потенциал российского рынка образовательных услуг? Ограничены ли возможности для экспорта этих услуг наследием советской образовательной империи? Об этом читайте статью канд. соц. наук, старшего преподавателя факультета социологии Санкт-Петербургского филиала НИУ-ВШЭ Марии Сафоновой "Есть ли у российских университетов шансы на интернациональном рынке образовательных услуг?"
30 марта 2011 г. в выступлении, посвященном реформам высшего образования, президент Медведев заявил: «Считаю, что приток иностранных студентов в тот или иной вуз должен стать одним из индикаторов качества обучения». Эти слова первого лица утвердили официальный статус одного из параметров оценки успешности, который уже до того включили в свои планы все университеты, претендующие на звание и финансирование «федеральных» или «национальных исследовательских». МГУ пообещал за десять лет с 2010 до 2019 увеличить число иностранных учащихся с 19 до 35 процентов; СПбГУ — с 3 до 10%; Казанский университет — с 2.1% до 3,2%; еще более решительный Томский — с 7,10% до 10% для учащихся из стран СНГ, и с 0,2% до 3% для дальнего зарубежья, а самый смелый Новосибирский — с 4% до 10% СНГ и с 1,7% до 10% — для всего остального мира, и так далее. Являются ли эти задачи, поставленные перед собой ведущими вузами, выполнимыми? И если «да», то как можно подойти к их решению?
Для того, чтобы ответить на эти вопросы, нам нужно разобраться, как вообще работает международный рынок образовательных услуг.
Модели мировых рынков образовательных услуг
Мы рассмотрим ниже несколько моделей этого рынка, начав с самой простой и заведомо нереалистичной. Представим себе, что (а) в мире действует универсальный образовательный стандарт, делающий все образовательные программы эквивалентными друг другу с точки зрения содержания; (б) потенциальные абитуриенты из каждой страны в среднем одинаково материально обеспечены, а полезность высшего образования для них идентична; (в) социальная и культурная дистанция не имеет значения — выпускнику школы из Перу совершенно все равно, получать ли дальнейшее образование в Перу или в Гонконге. В этой модели количество дипломов о высшем образовании, выданных в стране А студентам из страны Б, определялось бы двумя параметрами — количеством дипломов, которые предлагаются вузами А, и количеством абитуриентов из Б. Для каждой отдельной страны А распределение иностранных учащихся в ней по происхождению было бы пропорционально общей численности выпускников школ в отправляющих студентов странах.
Способ распределения потребителей образовательных услуг между их поставщиками в этом случае напоминал бы распределение покупателей жетонов метро между окошками, в которых они продаются. Пассажиру совершенно все равно, в каком окошке их покупать, и количество продаж из каждого окошка есть произведение двух переменных — (а) времени, которое это окошко было открыто, (б) количества пассажиров, зашедших на станцию. Распределение мужчин и женщин, старых и молодых, блондинов и брюнетов, голосовавших за «Единую Россию» и против, купивших жетоны в каждом из них, было бы одинаковым в пределах статистической погрешности.
Эта модель вопиюще неадекватна в нескольких отношениях. Во-первых, образовательные услуги не похожи на жетоны метро в том смысле, что они не эквивалентны друг другу — они варьируются по качеству и по профилю. Основные вариации по качеству имеют место между факультетами, а не между странами — в каждой стране есть лучшие и худшие факультеты по любой специальности — но поскольку факультеты интегрированы в национальные системы образования, между средним качеством программ по данной специальности в двух странах могут быть существенные различия. В целом, медицинские факультеты Великобритании, вероятно, лучше, чем медфаки Бурунди. Некоторые страны могут специализироваться на более качественном и более дорогом образовании, другие — на менее качественном и доступном. Аналогично, сегментация может происходить по специализации — одна страна поставляет медицинское образование, другая — инженерное.
Во-вторых, потребители образовательных услуг различаются по своей покупательной способности и по своим предпочтениям в отношении содержания образования. Как и с качеством образования, тут есть вариации внутри каждого общества — в каждом есть более и менее обеспеченные — но в целом мы можем предположить, что средняя покупательная способность абитуриентов из богатой страны будет выше, чем абитуриентов из бедной. Вообще говоря, мы можем допустить также, что спрос будет варьироваться и по профилю — более прикладная и техническая ориентация культуры одной страны, более гуманитарная — другой.
В-третьих, физическая и социальная дистанция между регионом–донором и регионом-реципиентом не может не иметь значения. Чем ближе в пространственном отношении, тем дешевле билеты и проще поддерживать связь с домом. Чем ближе в культурном и социальном отношении, тем более все знакомо и понятно, тем легче сориентироваться на месте и проще социальная адаптация. Чем дальше, тем выше то, что институциональная экономика называет «транзакционными издержками».
Мы можем — пока чисто умозрительно — предложить несколько моделей сегментации глобального образовательного рынка. Первая — ценовая — предполагает, что будут страны, специализирующиеся на элитарном и дорогом образовании, в основном привлекающие абитуриентов из богатых регионов; страны, специализирующиеся на более низкого качества бюджетном образовании, рекрутирующие выпускников из более бедных регионов, и, наконец, страны, не экспортирующие образовательных услуг вовсе. Вторая — тематическая — предполагает, что будут устойчивые дисциплинарные профили разных национальных образовательных систем. Первая и вторая модели могут легко совмещаться студенты из бедных стран будут чаще выбирать медицину и инженерные специальности, на которые есть большой спрос у них дома, из богатых — элитарные научные или гуманитарные дисциплины.
Наконец, третья модель или, вернее, модели, указывают на разные формы близости — пространственной, цивилизационной, политической, исторической, институциональной или какой-либо еще. Опять же, они могут быть объединены с предыдущими в разных комбинациях — например, для студентов из более бедных стран физическая дистанция может оказаться более важным фактором, чем для студентов из более богатых, и тогда мы можем получить более территориально локализованные рынки медицинского образования и более глобальные — образования в области теоретической физики.
Международная статистика студенческих миграций: наследие
В одном отношении модель окошек с жетонами немедленно оказывается абсолютно неадекватной: она предполагает, что студентам совершенно все равно, получать ли образование дома или за границей. Самый краткий экскурс в статистику ЮНЕСКО [1] доказывает обратное: подавляющее большинство студентов в мире учатся в своей стране и всего около 2% от общего числа студентов в мире становятся интернационально-мобильными [2]. Эта доля не меняется с 1960-х годов; абсолютное число интернационально-мобильных студентов растет вместе с общей экспансией высшего образования. В 2007 году средняя доля обучающихся за границей студентов по отношению к студентам, обучающимся в своей стране (outmobile student ratio), для 108 государств, представивших статистику, составляла 12,9%. При этом, медианное значение составляло лишь 3,7% — сдвиг среднего в сторону увеличения произошел в основном за счет нескольких стран с очень высоким показателем — Антигуа и Барбадоса (147%), Лихтенштейна (131%), Бермуд (124%), Кипра (103%) и некоторых других. Уже из этого перечисления хорошо видно, что доля мобильных студентов, отправляемых страной-донором, сильнее всего связана с размером этой страны. Корреляция Спирмена для доли интернационально мобильных студентов и общей численностью населения составляет -0.747 — чем меньше страна, тем больше студентов уезжает учиться за ее пределами.
Напротив, никакой значимой связи между долей международно мобильных студентов и показателями экономического развития (ВВП на душу населения) не обнаружилось (Спирмен -0.143, p>0.1). Нет ни положительной зависимости (чем богаче страна, тем больше возможностей оплатить образование за рубежом) , ни отрицательной (чем беднее страна, тем хуже образование и, в целом, тем большие стимулов стремиться из нее мигрировать). Не прослеживается и наличия какой-то нелинейной зависимости. Можно было бы предполагать, например, что студенческая миграция из самых бедных стран невозможна, поскольку лишь немногие дети там получают хотя бы среднее образование, зато из немного более развитых в образовательном отношении она наиболее интенсивна, в то время как из самых богатых — вновь низка (зачем им куда-то ехать, если можно привезти лучших преподавателей к себе?). Имеющаяся статистика, однако, не позволяет зафиксировать подобного эффекта. Доля мобильных студентов не зависит от экономического благосостоянии.
Но если брать только студентов, уже покинувших свою страну, то окажется, что жетонная модель обладает не такой уж низкой предсказательной силой для государств — крупнейших поставщиков образовательных услуг, как можно было бы подозревать. Рассмотрим вначале три примера — США, Великобританию и Францию, которые в совокупности получают 41.5% всех мобильных студентов в мире (США — 21.3%, Великобритания — 11.4%, Франция — 8.8 %)
На Рисунке № 1 показана зависимость объема потока (т.е. количества) иностранных студентов из некой страны-донора N, получаемого Соединенными Штатами, от общего числа интернационально-мобильных студентов, отравляемых страной N. Зависимость оказывается очень сильной — показатель R² (0,578) демонстрирует, что в случае с США размер отправляющей страны объясняет почти 60% наблюдающихся вариаций в численности иностранных студентов, решивших получить образование в Штатах.
Рисунок 1. Зависимость количества студентов из страны N в США от общей численности мобильных студентов из N
На этом и следующих далее рисунках точками обозначены отправляющие студентов страны. По горизонтальной оси отложено общее число интернационально-мобильных студентов из какой-либо отправляющей страны N, по вертикали — их количество в одной из крупных стран-реципиентов (в данном случае, в США). Для простоты отображения взят натуральный логарифм обоих чисел[3]. Центральная диагональная линия обозначает линию регрессии. Эта линия показывает, какой прирост студенческой популяции из страны N в США дает дополнительная единица мобильного студенчества, отданная международному рынку образования донором N. Две параллельные ей линии описывают 95% доверительный интервал.
Мы видим, что чем больше страна N отправляет студентов, тем большую их долю получают Соединенные Штаты. Однако на рисунке можно обнаружить ряд точек, которые находятся значительно выше центральной линии — это Канада, Индия, Ямайка, Танзания, Египет, Панама, Мексика, Южная Корея, Япония и др. Это страны, которые отправляют в США значительно больше своих интернационально-мобильных студентов, чем мы предполагали, исходя из жетонной модели. Мы также видим случаи, находящиеся значительно ниже центральной линии — это, например, Алжир, Тунис, Джибути, Таджикистан, Азербайджан, Мальта, Бруней и др. Это страны, которые отправляют значительно меньше своих интернационально-мобильных студентов, чем можно было предположить, опираясь на жетонную модель.
На Рисунке № 2 показана зависимость объема потока иностранных студентов из некой страны-донора N, идущего в Великобританию, от общего числа интернационально мобильных студентов, отравляемых страной N.
Рисунок 2. Зависимость количества студентов из страны N в Великобритании от общей численности мобильных студентов из N; красные значки соответствуют бывшим британским колониям
Зависимость является чуть менее сильной (R²=0.479), чем в случае США. Здесь мы снова видим ряд точек, которые находятся значительно выше центральной прямой — США, Ирландия, Нигерия, Гибралтар, Катар, Мальта, Уганда и др. — и отображают страны, которые отправляют в Великобританию значительно больше своих иностранных студентов, чем мы могли ожидать, веря в жетонную модель. Мы снова обнаруживаем случаи, которые находятся значительно ниже центральной линии, т.е. отправляют меньше студентов, чем мы могли бы предположить: Марокко, Узбекистан, Сенегал, Перу, Бенин, Лаос, Гаити, Коморские острова, Суринам и т.д.
Поскольку жетонная модель в данном случае становится менее удовлетворительной, а случаев, ведущих себя неожиданным образом (т.е. расположенных значительно ниже или выше центральной линии), становится больше, приходится начинать думать об альтернативных объяснениях. Что общего есть между странами, которые находятся слишком высоко или слишком низко на нашем графике? Выше было предложено три возможных гипотезы — во-первых, ценовая сегментация, во-вторых, тематическая сегментация, в третьих, пространственная и институциональная близость. Они будут рассмотрены по очереди.
Может ли быть так, что одни страны специализируются на элитарном высшем образовании для богатых, а другие — на бюджетном образовании для бедных? Глядя на расположение точек на графике, это объяснение оказывается не очень убедительным. Среди тех, кто отдает неожиданно много студентов Великобритании, оказываются как обеспеченные Ирландия и Катар, так и голодающие Нигерия и Сьерра-Леоне. Более формально, проанализировав корреляцию между числом студентов в принимающей стране для трех крупнейших экспортеров образовательных услуг и ВВП на душу населения в отправляющей, мы найдем значимую связь только для Великобритании, которая, видимо, действительно получает студентов из более богатых стран. Для США и Франции подобная связь отсутствует. Если экономическая сегментация что-то и объясняет, то немного.
Вторая гипотеза не может быть проверена в данный момент, поскольку ЮНЕСКО не публикует сведения о том, что именно едут изучать мобильные студенты. Интуитивно, однако, она кажется малоубедительной. На уровне обыденного знания, ничего не известно о принципиальных различиях специализациях, по которым предлагают дипломы университеты США, Великобритании и Франции. Допущение же, что студенты из Камеруна, Нигерии, ЮАР и Центрально-Африканской республики предпочитают радикально различные области знания, и вовсе кажется неправдоподобным.
Гипотеза территориальной близости на первый взгляд работает лучше. Ирландия находится рядом с Великобританией, а Мексика и острова Карибского бассейна — рядом с США. В других случаях, однако, и она дает сбой — обе страны находятся на приличном расстоянии от Южной Кореи, Индии и Филиппин, что не мешает последним отправлять в США или Великобританию много мобильных студентов.
Существует, однако, еще одно предположение, которое отчасти поглощает предыдущее и согласуется с данными еще лучше. Это предположение о значимости институциональной и культурной близости. Такая близость обеспечивалась экспортом институциональных и культурных моделей из одной страны в другую. Наиболее ощутимые следы такого экспорта можно найти в странах, в истории которых есть период принадлежности к крупной империи (были колонизированы, находились на зависимых территориях и т.п.). Действительно, отклоняющиеся точки на графиках настойчиво напоминают о событиях на арене международных отношений из курсов по Новой и Новейшей истории.
На рисунке, отображающем выигрыши Великобритании, наличие/отсутствие институционально и культурного экспорта из принимающей страны в страны-доноры обозначено с помощью значков разного типа. Квадратные значки на рисунке отображают страны, в истории которых в течение XIX — XX века был период политической зависимости от Великобритании (территория страны имела статус колонии или зависимой территории, находилась под протекторатом, заключала специальное соглашение, была мандатной территорией). Круглые — страны, в истории которых не было такого периода. Такая манипуляция с точками позволяет обнаружить, что квадратные значки концентрируются преимущественно над центральной линией. Страны, которые в прошлом были политически зависимы от Великобритании, отправляют в ее университеты гораздо больше своих мобильных студентов, чем можно предполагать, основываясь только на их размере.
В случае третьего крупного международного поставщика образовательных услуг — Франции — жетонная модель работает еще хуже (Рис. № 3). Во-первых, на диаграмме появляется еще больше исключительных случаев, поднимающих высоко над центральной линией. Некоторые из этих случаев были замечены нами на предыдущих рисунках и обозначали страны, которые отправляли в Великобританию или США неожиданно мало студентов: Алжир, Сенегал, Гаити, Бенин, Коморские острова и др.
Рисунок 3. Зависимость количества студентов из страны N в Франции от общей численности мобильных студентов из N; красные значки соответствуют бывшим французским колониям
На рисунок снова помещены точки двух видов: квадратными значками обозначаем страны, в истории которых был период политической зависимости от Франции, круглыми — страны, в истории которых такого периода не было. Квадратные значки в большинстве своем концентрируются высоко над центральной линией, причем выше, чем в британском случае; кроме того, ниже центральной линии такие значки отсутствуют. Тунис, Марокко, Камерун, Мадагаскар, Того, Мали, Джибути, Центрально-Африканская республика, Гаити, Нигер и т.д. отправляют во Францию значительно больше студентов, чем мы могли бы ожидать. Значительно ниже центральной линии мы видим страны, которые отправляют во Францию неожиданно мало студентов: Индию, Узбекистан, Бангладеш, Оман, Замбию, Зимбабве и др. Мы обнаруживаем, что мобильных студентов из некой страны N, «недополученных» одним реципиентом студенческой миграции, отнимает другой реципиент, причем именно тот, частью чьей империи когда-то был N.
Модель, учитывающая институциональную и культурную близость, дает значительные возможности для объяснения существования студенческих потоков между странами, которые были связаны отношениями политической взаимозависимости в прошлом. Гипотеза о значимости пространственной близости может быть включена в эту модель: соседнюю территорию легче покорить, политически или экономически, а, главное, легче оборонять от других претендентов. Чтобы проверить это наше предположение, мы можем посмотреть, какие потоки и в каком объеме достаются странам, которые в данных момент не входят в пятерку крупнейших реципиентов студенческой мобильности, но осуществляли интенсивную политическую, экономическую и культурную экспансию в прошлом.
На рисунке № 4 показана зависимость объема потока иностранных студентов из некой страны-донора N, получаемого Испанией, от общего числа интернационально-мобильных студентов, отравляемых страной N. Эта зависимость гораздо слабее, чем в предыдущих случаях. «Отклоняющие» случаи, обозначенные красными значками — Мексика, Марокко, Филиппины, Венесуэла, Бразилия, Эквадор, Куба, Уругвай, Экваториальная Гвинея — взлетают очень высоко над центральной линией.
Рисунок 4. Зависимость количества студентов из страны N в Испании от общей численности мобильных студентов из N; красные значки соответствуют бывшим испанским колониям
Мы не можем построить простой регрессионной модели, демонстрирующей аналогичную зависимость объема потоков, идущих в еще одну бывшую империю — Португалию — в силу ограничения, которое накладывает специфика данных, однако можем нарисовать очень наглядную диаграмму рассеяния. На ней мы обнаруживаем уже знакомый образец распределения точек (см. Рис. № 5). Мы видим, что красные значки, обозначающие бывшие португальские колонии Анголу, Кабо Верде, Бразилию, Мозамбик, Сан Томе и Принсипи, здесь поднялись гораздо выше всех прочих и отдают образовательной системе Португалии значительно больше своих иностранных студентов, чем остальные страны.
Рисунок 5. Зависимость количества студентов из страны N в Португалии от общей численности мобильных студентов из N; красные значки соответствуют бывшим португальским колониям
Из чего складываются выигрыши России в соревновании за мировой талант, и в какой мере для нее работает жетонная модель? К сожалению, мы не можем построить аналогичной модели для России, поскольку Росстат предоставляет детализированные данные о численности студентов только для ограниченного списка стран, из которых поступают самые большие их количества (для 28 стран, включая 14 стран СНГ и Балтии), а для всех остальных дает сведения в агрегированном виде («студенты из Азии», «студены из Северной Америки», «студенты из Центральной и Южной Америки»). Поэтому нам придется ограничиться диаграммой рассеяния для тех случаев, данные о которых у нас все-таки есть (см. Рис. № 6).
На этой диаграмме мы снова видим знакомый образец распределения точек. Квадратные значки, обозначающие бывшие советские республики, дают России заметную долю своих интернационально-мобильных студентов. Однако и все остальные государства, попавшие на него, напоминают нам о карте успехов советской внешней политики. Если бы у нас появилась возможность отобразить на диаграмме те страны, которые отсутствуют в силу ограничения данных, то они концентрировались бы в нижней половине рисунка.
Рисунок 6. Зависимость количества студентов из страны N в России от общей численности мобильных студентов из N; красные значки соответствуют республикам бывшего СССР
Мы видим, что размах политической и экономической экспансии страны в прошлом определяет существенную долю ее современных прибылей на рынке международного образования. Это доля для разных игроков разная. Экспортный сектор образовательных систем Португалии и России зависит от наследия политической экспансии очень сильно и получает от бывших колоний более 70% иностранных студентов. Образовательные системы Франции и Испании получают более 50%, образовательная система Великобритании — более 40%. Образовательная система США получает около 30% иностранных студентов из бывших британских колоний (14% из Индии). Для сравнения: из бывших французских колоний Штаты получают менее 3% иностранных студентов.
До сих пор рассматривались примеры отдельных стран. Взглянем теперь на мировую карту студенческих миграций с высоты полета МКС, для чего можно воспользоваться имеющейся у нас статистикой ЮНЕСКО и Росстата, и с помощью средств визуализации сетевых данных построить карты, которые будут отображать существующие международные студенческие миграции. Данные о наличие студентов из страны N в стране L будут кодироваться как существование связи между этими двумя странами, причем связь будет фиксироваться как направленная от страны N к стране L. На карте точками будут обозначены отправляющие и принимающие иностранных студентов страны, стрелками — наличие и направление потока между ними. Оставим на карте только наиболее существенные для отправляющих стран студенческие потоки, такие, по которым перемещается не менее 30% всех интернационально-мобильных студентов из страны-донора N. На рисунке № 7 мы видим только тех экспортеров и потребителей высшего образования, которые связаны подобными сильными (для страны-потребителя) отношениями. Те каналы, которые способны регулярно перемещать большие потоки интернационально-мобильных студентов, можно назвать «глубокими» миграционными каналами.
Рисунок 7. «Глубокие каналы» международной студенческой миграции
Мы видим, что большинство потоков, которые идут по каналам с глубиной не менее 30% от всего количества иностранных студентов страны N, идут в единственную принимающую страну L; другим странам достаются только небольшие доли [4].
Манипуляция, произведенная с данными, позволяет обнаружить, что на карте международных студенческих потоков есть всего несколько точек, притягивающих студенческую миграцию, идущую по глубоким каналам[5] . На карте остаются шесть основных центров притяжения: США, Великобритания, Франция, Австралия, Германия и Россия. Кроме крупнейших реципиентов на этой карте появляются три небольших — Португалия, Испания, и Куба. Еще семь стран получают лишь один поток, идущий по глубокому миграционному каналу (Дания — из Исландии, Нидерланды — из Суринама, и т.д.). Центральные крупные реципиенты окружены веером входящих потоков. В большинстве случаев отправляющая страна связана глубоким каналом студенческой миграции только с одной принимающей страной. Большинство отправляющих стран мы видели в качестве «отклоняющихся» точек на рисунках в первой части статьи.
Социальная организация глубоких каналов студенческой миграции
Почему вообще образуются глубокие миграционные каналы, и почему они повторяют контуры исчезнувших империй? От современных миграционистов мы знаем, что трудовая миграция имеет кумулятивные эффекты[6]. Эти кумулятивные эффекты производят базовые элементы социальной структуры, которые поддерживают трудовую миграцию — социальные сети. Сети поддерживают как миграцию мексиканских (или турецких, или узбекских и т.д.) рабочих, так и миграцию высококвалифицированных IT-специалистов (из Индии, России и т.д.). Люди, которые направляются из одной страны в другую для заработка, никогда не одиноки. Они либо перемещаются с товарищами, либо в принимающей стране их ждет земляк, либо в их родном городе/деревне есть кто-то, кто уже бывал в стране-реципиенте и снабдил новых трудовых мигрантов советами и контактами. Земляки или знакомые земляков помогают вновь прибывшим найти работу и жилье, дружескую компанию, выручают в случае трудной ситуации и т.д.
Такая организация миграции упрощает и ускоряет процесс адаптации, и делает миграцию в какую-то другую страну (где нет или не было земляков) менее простым, комфортным и, в конечном счете, менее прибыльным предприятием. Поскольку процесс перемещения упрощается, а выигрыши от миграции возрастают, то все новые и новые мигранты вовлекаются в процесс. Поэтому если трудовая миграция между двумя странами однажды началась, то некоторое время ее объемы будут нарастать: земляческие связи облегчают процесс перемещения и рекрутируют все новых и новых трудовых мигрантов.
Персональные сети стабильно связывают конкретную принимающую страну и конкретную отправляющую страну миграционным потоком, так как обеспечивают регулярное пополнение потока новыми поколениями мигрантов. Массовые миграции относительно устойчивы во времени и пространстве. Чем больше земляков в принимающей стране — тем проще процесс адаптации и меньше издержки на получение навыков жизни в новой стране. Чем проще адаптация — тем более привлекательная страна, где есть принимающее сообщество [7] земляков, и тем более устойчивым становиться конкретный миграционный поток.
Мы видим, что глубокие миграционные каналы преимущественно соединяют страны, связанные опытом принадлежности к одной политической структуре. Для того, чтобы сделать картину еще более ясной, на рисунке № 7 были использованы графические средства. Страны, которые были частью одной из семи крупных империй Нового и Новейшего времени и у которых в результате экспансии есть общий лингва-франка (английский, французский, испанский, русский и т.д.), были выделены значком одной формы. Отдельный значок был присвоен странам, территории зависели и от Франции, и от Великобритании, т.е. Камеруну и Канаде.
Почему мы обращаем внимание прежде всего на язык? Во-первых, потому, что как мы уже говорили выше, знание языка обучения значительно сокращает возможные издержки потенциального интернационально-мобильного студента. Во-вторых, если язык имперского центра имеет статус государственно или используется как линва-франка, то он является единственным или одним из языков системы образования в стране-доноре. В тех случаях, когда после получения независимости в этой системе образования появлялись школы, которые предоставляли возможность обучаться на другом, отличном от языка колонизаторов, языке, старый колониальный экспорт порождал основания для неравенства. Поскольку в ситуации политической зависимости знание языка колонизаторов предоставляло больше возможностей для мобильности, доступ к образованию на языке колонизаторов имели элиты и образованные слои. После получения независимости они не только не отказывались от него, но поддерживали его статус как языка обучения в ряде школ, поскольку язык оставался инструментом поддержания классовых границ и приобретения жизненных шансов. Ряд школ с языком обучения колонизаторов продолжали иметь высокий статус; новые школы с локальными языками обучения, куда получали доступ те, кто стоял ниже на ступенях социальной иерархии, имели соответствующую непривлекательную позицию в системе образования.
Более того, как мы знаем из истории колониальных империй, они экспортировали не только язык, но и элементы системы образования. Это означало, что школьники и родители из зависимой страны имели навыки навигации в системе образования, конструкция которой является схожей с конструкцией системы образования метрополии. Кроме того, в системах циркулируют сходные дипломы о получении среднего образования, что означает отсутствие или небольшие издержки при конвертации дипломов.
Таким образом, экспортировав язык, бывшие имперские центры «встроили» в системы образования зависимых территорий элементы, которые направляют интернационально-мобильных студентов из политически-зависимых в прошлом стран в бывшие метрополии.
Экспорт языка и институциональных образцов образовательной системы может либо создавать для экспортирующей страны исключительные условия получения возвратных студенческих потоков, либо возможности для их последующего разделения или перенаправления среди ее бывших колоний. Исключительные условия имеют Франция, Португалия, Нидерланды, Дания и Россия, поскольку на данный момент нет реципиентов, которые способны учить на их языках так успешно, что могли бы создать новые глубокие каналы. Первичный экспорт английского языка, осуществленный Великобританией, создал одно из условий для перенаправления больших потоков из Азии в США и Австралию. Первичный экспорт испанского создал одно из условий перенаправления отдельных потоков из Латинской Америки в кубинские университеты.
США как страна иммиграции и страна, обладающая крупнейшей академической системой, оказывается в самой сильной позиции. К ней направлены три типа глубоких каналов студенческой миграции. Первый тип появился как один из выигрышей от собственной экономической и политической экспансии второй половины XIX — первой половины XX века (страны Латинской Америки, Филиппины, Япония). Второй тип потоков связан с более поздней экономической и культурной экспансией, однако для них в прошлом была подготовлена почва: Великобританией был экспортирован язык и ряд институциональных образцов (в Индию, например). Третий тип появился как следствие современной экономической и образовательной экспансии; лучший пример такого потока — поток из Южной Кореи и китайского Тайваня[8] . В этих и ряде других случаев современные студенческие потоки, идущие в США, имеют те же элементы в социальной организации, которые удерживают «постколониальные» потоки в европейские страны.
Американские исследователи демонстрируют, что устойчивые потоки мигрантов, обладающих большим объемом человеческого капитала (в том числе потоки студентов, едущих на магистерские и аспирантские (PhD) программы), идущих из ряда стран Азии в США, организованы с помощью университетских подструктур, которые созданы в отправляющих странах силами выпускников американских университетов по американским образцам. Они называют наблюдаемое явление «сопряжением» образовательных систем двух стран (articulation of educational systems). Таким образом построен миграционный канал, обеспечивающий большой поток из Южной Кореи в США (63,8 тысяч студентов). Наличие такого рода элементов способствует дополнительному экспорту языка (значительная его часть осуществляется за счет диффузии культурных образцов средствами массовой культуры).
История деятельности Кубы на рынке международного образования — один из интереснейших случаев, которые заслуживают более подробного изучения. Как утверждают кубинские исследователи [9], в течение 1960-1980-х Куба была связана исходящим студенческим потоком и активными академическими взаимодействиями со странами Восточной Европы (70% академических взаимодействий). На этот период пришлось интенсивное развитие старой университетской системы Кубы (университеты возникают в тот период, когда еще сильна зависимость от Испании, и создаются по испанским образцам). После распада СССР и прекращения финансовой помощи Куба снова начала отправлять молодых людей в Испанию, а сама развернула активную экспортную кампанию в испаноязычной Латинской Америке (70% современных академических взаимодействий Кубы локализованы в Латинской Америке), которая привела к ее современному сильному положению в регионе (см. рис. 7).
Пример Кубы наводит на следующие соображения. Мы знаем, что некоторые страны, территория которых в прошлом входила в состав крупных империй, сегодня являются поставщиками услуг на международном рынке образования, однако размах их предпринимательской деятельности довольно невелик (за исключением Кубы) и территориально в основном очерчен все теми же имперскими границами. Так, Чили получает 31% всех своих иностранных студентов от Перу, Марокко получает 13% всех своих иностранных студентов от Мавритании, Вьетнам получает 70% всех своих иностранных студентов от Лаоса и 13% от Камбоджи, Гана получает 85% своих иностранных студентов от Нигерии, Киргизия получает 70% своих иностранных студентов от Узбекистана и 16% от Казахстана и т.д. Вопрос, который возникает при внимательном знакомстве со статистикой, может быть сформулирован следующим образом: смогут ли альтернативные образовательные центры на территории бывшего Советского Союза при некоторых инвестициях (собственных или иностранных) в университеты «перетянуть» часть студентов из стран СНГ и Балтии, едущих сейчас в Россию?
Из работ по трудовым миграциям мы знаем, что на основе межличностных сетей мигрантов образуются предприятия (их легальный статус бывает разным), которые на регулярной основе рекрутируют трудовых мигрантов. В случае образовательной миграции организации системы образования — школы и бакалаврские программы — работают как предприятия, стабильно рекрутирующие студентов-мигрантов.
Кроме того, в ходе экономической экспансии, помимо экспорта языка, центры крупных империй создали устойчивую транспортную инфраструктуру. В прошлом она позволяла метрополиям получать сырьевые ресурсы. Сегодня эта транспортная инфраструктура делает перемещение в бывшую метрополию более простым и привычным (хотя не всегда более дешевым). Ранее она упрощала перемещение рабочих, и способствовала возникновению устойчивых потоков трудовой миграции. Наличие трудовых потоков упрощает перемещение современных студентов в связи с упоминавшимися выше кумулятивными эффектами миграционных сетей. Транспортная инфраструктура поддерживает и трудовую миграцию, и студенческую.
Модель, которая позволяет объяснить существование устойчивых каналов студенческой миграции, можно назвать историко-институциональной. Она учитывает, каким образом устойчивый экспорт институциональных и культурных образцов на протяжении какого-то исторического промежутка определяет современную студенческую мобильн
|
Три года назад писала в блоге о том, как сложно обстоит дело в университете со стационарными мультимедийными проекторами, как приходится бегать со служебками в политехе, как предлагают самой носить проектор в сельхозинституте (наряду со своим ноутбуком). Более-менее хорошо дело обстоит в экономическом институте и в гуманитарном. За это время на тех факультетах, что преподаю, появилась лишь одна новая аудитория с проектором – 1208 на филологическом. Радует, что хоть что-то.... А вот на философском и ФПОИТ их нет, к сожалению. В нашем институте - ИНПО – хотела недавно провести лекцию с использованием проектора и интернета – оказалось, что он сломан, а wi-fi ловит только в одном углу здания, где как раз мы и не занимаемся. В техническом отделе молодой человек предложил мне пойти по кафедрам и поспрашивать – авось где-нибудь подадут….
Разговариваю со многими преподавателями и слышу, что они хотели бы использовать проекторы в работе, но натерпелись (как и я впрочем уже) и больше даже не вспоминают и забыли про современные методы работы. Особенно беспокоит, что нет оборудованных поточных аудиторий в политехе, где сейчас много иностранных студентов и им обязательно нужно показывать все визуально - так они лучше понимают материал, особенно когда аудитории большие. На слух воспринимается обычно около 30% информации, визуально - уже на 50-60%.
На все мои вопросы – «когда у нас будет нормальное техническое оснащение аудиторий?» я обычно слышу «финансов нет, дорого» или другой вариант - "это нужно только вам"!
Но… это как раз и значит, что надо что-то предпринимать.
Например, почему бы не создать фонд поддержки университета, куда успешные выпускники могли бы пересылать благотворительные взносы – на развитие alma mater - на технику, на расширение зоны wi-fi, на самообслуживаемые ксероксы в библиотеках? Об этом недавно говорил и наш президент по телевизору, так работают многие западные университеты. Сделать это так, чтобы успешным выпускникам было удобно проявлять благотворительность – отправлять им письма с уже готовыми квитанциями. А с нашей стороны – создать, например, какую-нибудь галерею успешных выпускников, которые поддерживают свой родной университет. Признание немаловажно для успешных личностей. А для университета – не менее престижно показать своих выдающихся выпускников.
На мой взгляд, мы недостаточно знаем их - своих успешных выпускников. Например, я не видела в историях успеха на нашем сайте Сережу Иванова, выпускника ФТФ. Сергей работал руководителем МТС в Калининграде и сейчас не менее успешно работает в Москве, кажется, уже на более высокой должности. Сережа подрабатывал у нас в лаборатории социологии программистом и кстати, защитил диссертацию по социологии, как и его жена Виктория, тоже наша выпускница и также кандидат социологических наук. Сейчас она работает над докторской в области социологии образования. Познакомились они, кстати, на нашей кафедре.
Думаю, что еще очень много успешных выпускников, прошедших норвежский колледж, который организовал наш выдающийся проректор по международным отношениям Валерий Николаевич Зеленин, светлая ему память.
Главное в этом деле, чтобы бухгалтерия фонда была прозрачной.
С надеждой на поддержку коллег и студентов,
Е.Г.Лук-я.
|
На мой взгляд в выступлении социолога Михаила Соколова затрагиваются очень актульные вопросы университетского образования, в том числе и проблемы финансирования.
http://contextclub.org/events/y2010/m12/n47
Выступление на тему «Спрос на образовательные услуги и экономические стратегии: почему дипломы перестают быть "рыночными сигналами", и что с этим делать?» кандидата социологических наук, старшего научного сотрудника Лаборатории социологии образования и науки СПб филиала ГУ-ВШЭ Михаила Соколова. В обсуждении приняли участие: Александр Абдин, доктор медицины США, основатель, главный врач клиники «ЕвроМед»; Андрей Вейхер, кандидат экономических наук, профессор, заведующий Кафедрой методов и технологий социологических исследований СПб филиала ГУ-ВШЭ; Александр Карпов, кандидат биологических наук, директор Центра экспертиз ЭКОМ; Мария Маргулис, владелец, генеральный директор компании «1000 кадров»; Олег Паченков, кандидат социологических наук, заместитель директора Центра независимых социологических исследований; Виктор Тамберг, управляющий партнер консультационного бюро «Тамберг & Бадьин».
текст выступления
Михаил Соколов: Наверное, я начну с вопроса, с ответа на который, явного или неявного, начинается большая часть литературы по социологии и экономике высшего образования: зачем люди вообще его получают?
Презентация
Вот некоторое количество разных ответов [слайд]. Я разбил их на десять ячеек. Первый ответ – тот, вокруг которого строилась лекция профессора Капелюшникова. Это ответ самый, пожалуй, очевидный, самый привычный, самый обычный – люди получают образование, потому что им нужно знания, которые им это образование дает. Этот ответ помещается в таблице в левом верхнем углу. Очевидный ответ предполагает, что образование дает знания, то есть человеческий или культурный капитал, в зависимости от социологической или экономической традиции, что-то такое, что есть в голове людей, помогает им жить, помогает им решать те задачи, которые перед ними возникают. Второе объяснение, которое находится где-то рядом, в следующей графе – это не через культурный, а через социальный капитал. Образование не просто транслирует информацию, которая может быть использована, но в процессе образования люди, которые его получают, приобретают связи. Они знакомятся с преподавателями, которые специалисты в какой-то области, они знакомятся со своими сокурсниками и старшими, и младшими, которые тоже этим будут заниматься, и это очень полезно. Обычно говорить о важности образования и знания легко и просто. О важности связей в повседневной жизни мы упоминаем реже, хотя было много хороших работ по исследованиям в социологии науки, социологии социологии в частности, которые демонстрировали – то, что дают лучшие университеты, – это вовсе не образование, в том смысле, что они заставляют людей учить что-то такое, что остальные не заставляют учить, а это связи, которые приобретают. Связи с научным руководителем – это то, за что люди платят деньги в Гарварде, Беркли или в Кембридже, потому что программа Кембриджа, программа Гарварда или программа любого другого университета такая же, как у университетов второго эшелона. Люди не те, а программа примерно та же. И наконец, символический капитал (термин из социологии), который я буду понимать здесь более приземленно и более операционально, чем он часто понимается. Имеется в виду сигнал. После того как люди прошли образовательную программу, после того как они приобрели знания, связи, какие-то другие ресурсы, они получают диплом, как сигнал, который сигнализирует, что они этими ресурсами обладают. Все остальные мы не сможем сразу продемонстрировать людям, с которыми взаимодействуем, все свои связи или все свои знания – это очень сложно практически, отняло бы слишком много времени. Но мы можем продемонстрировать диплом. И диплом воспринимается как один простой символ, за которым, предположительно, скрывается все остальное. Если нам принесли гарвардский диплом, мы предполагаем, что человек должен знать что-то такое, должен уметь что-то такое, наверное, ездил на конференции, наверное, связан с людьми, которые будут работать в лучших университетах и лабораториях и когда-нибудь получат Нобелевские премии, ели не сам получит, то кто-то рядом с ним наверняка получит. Вот у нас три формы ресурсов.
Дальше по строкам находятся те сферы, к которым эти ресурсы принадлежат. Первые три строки, которые я обозначил «А» и «В» – академические и профессиональные сферы. Между ними есть очень важное в некотором отношении различие, но сегодня говорить о нем нам почти не придется. Это различие между профессиональным капиталом (тем, который приобретают студенты в учебном заведении, а потом идут работать как профессионалы за пределы академической сферы) и специфически академическим, который оставляет их в академической сфере. Вторые собираются однажды поменяться местами с своими нынешними профессорами. А первые никогда не собираются этого делать. Есть студенты-юристы, которые хотят стать адвокатами, прокурорами, судьями и работать за пределами университета, и студенты-юристы, которые хотят заниматься теорией права, историей права и остаться в университете. Это две совершенно разные студенческие субкультуры, с некоторой точки зрения эти различия очень важные. Но нам не будет это важно, потому как и те, и другие заинтересованы в довольно похожих ресурсах, и те, и другие хотят выучить юриспруденцию в определенных пределах.
Третья строка – это те же самые разновидности ресурсов, но применимые совсем в другом контексте, в контексте более широкого классового воспроизводства общества. Теории, которые здесь появляются, в основном не экономические. Я забыл сказать, что в то время, как в левом верхнем находится теория человеческого капитала, на которую ссылался профессор Капелюшников, дальше сетевую разность образования подчеркивают те версии институциональной экономики, которые теснее всего связаны с изучением социальных сетей и с сетями как механизмом, снижающим транзакционные издержки, в то время как рыночные сигналы – это термин из информационной экономики версии Спенса и Стиглица, это третья, совершенно самостоятельная область. Информационная экономика возникает в связи с неспособностью теории человеческого капитала ответить на простой вопрос, почему спрос на высшее образование растет по мере того, как количество людей, работающих по полученной специальности снижается. В зависимости от того, как определим полученную специальность, цифра будет составлять 20-30% или 40%, но все равно большинство людей не работают по той специальности, которая записана в дипломе. За что они тогда платят? Теория рыночных сигналов версии Спенса на это отвечает: они платят за сертификат, причем не столько за сертификат, который подчеркивает, что у них есть какие-то знания, а то, что у них есть более общие навыки, позволяющие им справляться с большими сложностями, которые всегда создает высшее образование более высокого уровня. Цитата из интервью, которая похожа на цитату из разговора, который большинство из нас, наверное, слышали: «Я всегда возьму парня с матмеха на любую работу, потому что, если человек закончил матмех, значит, у него голова на месте, он умеет со стрессом справляться и жульничать умеет понемногу», – что-нибудь такое, то есть человек умеет справляться ос сложностями. При этом важно не то, что он умеет решать дифференциальные уравнения, бог с ними, с дифференциальными уравнениями. Важно, что с такими типичными сложностями, которые в жизни возникают, он тоже умеет справляться. Это теория рыночного сигнала, которая предполагает, что речь идет о навыках, но навыки при этом определяются более широко. По своему происхождению это все экономические теории, потому что они отливаются в изящные формулы и в кривые спроса и предложения, которые так любят экономисты.
Третий, более нижний слой, более нижняя строка – это социологические теории, которые говорят о том, что образование транслирует совсем другого вида ресурсы, которые годятся людям не для того, чтобы искать работу, а для того, чтобы сохранить в обществе то же положение, которое было у их родителей, а, возможно, это положение улучшить. В высших учебных заведениях, говорит нам Веблен, Вебер или Бурдье, происходит следующее. Дети из лучших семейств, в которых есть деньги на то, чтобы заплатить за высшее образование, есть возможность вырвать детей из производства на несколько лет. Дети в это время не работают, не обеспечивают себя, не обеспечивают свою семью, за них обычно нужно платить в это время, то есть самые бедные и необеспеченные не могут себе этого позволить. И когда это случается, когда дети оказываются в университете, совершенно не важно, что они там учат, потому что система уже начала работу. Важно то, что, во-первых, только богатые могут себе это позволить, во-вторых, когда дети в самый яркий период своей жизни взаимодействуют только с детьми из хороших семей, у них, скорее всего, друзья будут из этих семей, супруги будут из этих семей. Статусная группа, элита, а затем какие-то более благополучные сегменты общества обосабливаются от нижестоящих тем, что посылают детей в университет, где они знакомятся с такими же детьми, создают супружеские пары, на всю жизнь выносят дружбу из этого университета. И в эту систему детям из более простых семей никогда не пробиться. То, что в этом университете, якобы, что-то преподается, совершенно не важно. Конечно, желательно, чтобы образование предавало некоторый светский лоск, но такой университет может существовать вполне без всякого образования. И это тоже культурный капитал, но это минимальные светские познания, немножко латыни, которую нужно знать настоящему джентльмену, капельку истории – что-то такое, не очень важное. Очень важны связи и очень важны символы классового статуса, которые выпускник Кембриджа проносит через всю оставшуюся жизнь. В Великобритании правят выпускники Оксбриджа – факт, который многочисленные социальные революции не очень сильно изменили.
Десятая ячейка, которая не вписывается в эту таблицу, но для еще одной группы теорий именно она самая важная, – это возрастной мораторий. Люди, которые взрослеют в современных сложных обществах, которым нужно выполнять самые сложные роли, требующие необычные когнитивные навыки, требующие уметь смотреть на вещи объективно, требующие справляться с очень комплексным окружением, не вырастают до этого быстро, говорят нам Парсонс или Эриксон. Если их просто вбросить выполнять эти роли сразу после выхода из школы, они потеряются, сломаются, не смогут это делать. Нужно создать специальный возрастной мораторий, который морально и эмоционально подготовит их к вовлечению во взрослую культуру. Это как раз университет. Университет – это когда люди могут искать себя, могут находить нишу, которая им наиболее приятна, могут по мелочи узнавать о самых разных вещах, главное – они взрослеют. Современно общество не имеет достаточно взрослых индивидов в 17 лет, взрослые индивиды появляются далеко за 20, поэтому им нужен университет. С этой точки зрения тоже не очень важно, что там преподают, не очень важно, какие связи там транслируются, а важно то, что это такая возможность легитимно существовать, не испытывая давления со стороны окружения, и за эти годы определиться со своей дальнейшей жизнью, со своей дальнейшей судьбой.
Все эти мотивы или все эти причины, для того чтобы получать высшее образование, вполне правдоподобны, и мы легко можем придумать людей или придумать целые университеты, которые работают на удовлетворение определенной потребности из этой группы. Причем некоторые университеты за свою богатую историю успели сменить несколько амплуа. Типу студентов соответствует направленность или тип всего университета, потому что структуру, которая бы удовлетворяла все эти потребности, сложно придумать. Структура, которая лучше всего справляется с тем, чтобы транслировать человеческий капитал, это структура с очень жесткой образовательной программой, которая не оставляет много пространства для выбора, для проявления индивидуальности. Нужно вогнать какой-то объем знаний за ограниченное время. Это совсем не то, что нужно для того, чтобы обеспечить поддержание социальной среды у детей из высшего класса. Детей из высшего класса лучше не очень сильно нагружать, а то им не будет времени общаться друг с другом – а это именно то, за чем они на самом деле пришли, – и никакой специфический человеческий капитал им не понадобится, то есть их не надо учить юриспруденции, экономике или чего-нибудь еще. Когда им нужны будут специалисты в этих областях, они наймут каких-нибудь ботаников. Им важно дружить с такими же, как они. Пример совершенно не элитарного университета и совершенно не элитарного индивида – вспомните колоритное признание Владимира Владимировича Путина о том, что он пил много пива в университете и иногда по этой причине пропускал лекции. На первый взгляд это значит, что он был плохим студентом и не получил того, что было надо от своего высшего образования. Но если вдуматься, став президентом, ему не очень важно помнить содержание этих лекций, во-первых, потому, что программы по праву изменились вместе с самим законодательством, а во-вторых, потому что проблемы нанять квалифицированного эксперта у него нет. Проблема у людей, которые делают такую карьеру, с тем, чтобы иметь надежных друзей, на которых можно полагаться. Эти друзья заводятся в студенческой юности. И пить пиво, точки зрения политической карьеры, гораздо полезнее, чем (если среди нас нет студентов – нет студентов?) ходить на лекции. Университет, который позволяет студентам пить пиво с кем надо и не ходить на лекции – совсем не тот университет, который подготовит из них хороших профессионалов, но вполне может быть тот, который готовит хороших лидеров. Каждому типу мотивов или каждому типу стремлений соответствует своя организационная структура.
История некоторых университетов представляет собой миграцию из одного типа в другой. Например, Кембридж, по сути, начинает как монастырская структура, с колледжами, повторяющими по своей организации маленькие монастыри, куда отправляются молодые монахи, для того чтобы подготовиться к дальнейшему служению. Некоторые из них потом станут государственными администраторами, потому что администраторы вербуются, разумеется, из клириков как единственно грамотных людей. Но большинство из них занимаются очень специфической религиозной деятельностью. Это Кембридж или Оксфорд в XIII веке. Монастыри распущены в XVI веке. Подготовка священнослужителей, по сути, оказалась за пределами Оксфорда и Кембриджа. Теперь туда отправляют молодых шалопаев. Монахи находятся где-нибудь здесь [слайд] – это типичное накопление человеческого капитала. Теперь, в XVI-XVIII веке, во времена Шекспира мы перемещаемся сюда – в Кембридже и Оксфорде уже ничему не учат. Никакого образования там, по сути дела, не осталось. Там иногда случайно оказываются великие ученые, но если они делают какую-то науку, то делает ее через Королевского общество, а вовсе не в Кембридже и не благодаря Кембриджу, и не благодаря Оксфорду. Главное, для чего функционирует Кембридж и Оксфорд – собрать лучших отпрысков вместе, дать им благополучно перебеситься в этих стенах четыре года, чтобы они вышли повзрослевшими, обзавелись правильными связями и дальше приступили к своей аристократической судьбе, и всю оставшуюся жизнь, разумеется, были бы выпускниками Кембриджа и Оксфорда, а не кем-то, кто зашел с улицы.
Так продолжается до XVIII века. В XVIII веке, потом особенно в XIX постепенно происходит трансформация в сторону исследовательского университета, который – опять совершенно новая штука. Исследовательский университет современного образца – это университет, который по большей части не готовит людей очень жестко к какой-то одной деятельности, допуская свободу маневра большую, чем это было в случае с накоплением человеческого капитала, но при этом, во-первых, заботящийся о содержании программ, из которых можно выбирать, а во-вторых, в целом оставляющий меньше шансов для социализации среди себе подобных, вместо этого требующий гораздо больше работы. Дети элиты по-прежнему там, но случилось какое-то большое изменение, связанное с тем, что теперь университет декларирует, что он более не является университетом, который кого-нибудь отвергнет. Современный лозунг Оксфорда: мы никого не отвергнем из-за отсутствия денег. Блестящий выпускник школы всегда найдет стипендии. Гарвард скажет то же самое. Почему это так? Не потому что они – не экономические предприятия. Они остаются экономическими предприятиями. Дальше мы увидим, почему они могут пренебрегать платой за образование. Но теперь даже для тех, кто поступает как дети аристократов, лэйбл людей, которые учились в месте, отбирающем только самых блестящих и способных индивидов теперь важен. Теперь, для того чтобы сохранить положение в высшем классе, недостаточно быть только выходцем из того же класса. Вам нужно пройти какую-то процедуру, которая сертифицирует то, что вы еще и являетесь блестящим индивидом. Как скажут марксисты, для поддержания этой ширмы теперь возводятся все эти лаборатории, исследовательские центры. И действительно, некоторое количество детей из хороших семей выпадает, потому что не справляется с программой, а «с улицы» проходят, и свежая кровь вливается в господствующие классы. Но они за счет этого сохраняют свое господство. Вот история, которую проделал университет.
Пока я описывал только очень благополучную картину, в которой университет не сталкивается с одной специфической проблема. Пока мы рассматривали связь между этими ячейками [слайд] как совершенно не проблематичные. Мы считали, что до тех пор, пока университет транслирует какие-то навыки, какие-то знания, какие-то связи, диплом сообщает о наличии всех этих ресурсов, диплом позволяет точно определить, какими связями и навыками индивид обладает. Но ясно, что это не совсем так, что в некоторых ситуациях появляется возможность для того, чтобы почему-то диплом перестал функционировать как надежный символ, как надежный сигнал обладания ресурсами. Он сохраняется как бумага, но однозначность его коннотаций в смысле атрибутов индивида, которому принадлежит диплом, уже теряется. Теперь мы видим человека с дипломом, но не знаем о нем многого. Диплом перестает быть сигналом, на основании которого мы что-то можем сказать об атрибутах.
Самая общая теория в социологии, которая целиком сосредоточена на этих проблема, обязана своим возникновением социологу канадско-американского происхождения по имени Эрвинг Гоффман, который построил весьма изящную концепцию взаимодействия, исходя из того простейшего наблюдения, что символы социального статуса, то есть сигналы, которые мы распознаем, не являются очень хорошими тестами или не всегда являются тестами того или иного статуса. Взаимодействуя с другими людьми, мы всегда вынуждены полагаться на ту информацию, которая о них есть. Эта информация считывается по тем символам и сигналам, которые они подают. Эти символы и сигналы могут вводить в заблуждение. Они не обязательно свидетельствуют о точном положении дел, они могут быть искажены сознательно или несознательно. Тогда мы делаем ошибочные умозаключения и ведем себя с другими людьми не так, как мы бы вели себя, если бы знали буквально все. В случае с дипломом – диплом предполагает наличие каких-то атрибутов – того, о чем мы говорили раньше: знаний, может быть, мы догадываемся о связях, может быть, мы догадываемся о классовом происхождении по диплому. Диплом Кембриджа имеет значение в каждом из этих смыслов. Но диплом может начать терять однозначность умозаключений, которые могут быть сделаны на его основе. Связка между сигналом и атрибутами, от которых сигнал исходит, разрывается.
Университет, если мы посмотрим на него теперь, превращается в организацию, которая выполняет две разные функции. Во-первых, она транслирует какие-то знания. Во-вторых, она сертифицирует их наличия. Во втором смысле университет функционирует как курирующая группа (термин из Гоффмана), которая присваивает символ, и которая гарантирует валидность этого символа – то, что он соответствует атрибутам обладателя символа, которому он присвоен. Это два разных вида работы, которые требуют разных затрат. Организация может проделать одну половину этой работы, не проделав вторую. То, что происходит в результате, – это как раз инфляция или девальвация символов, в результате которых символ начинает значить несколько меньше, чем он значил раньше. Теперь, видя диплом, мы уже не можем сказать о его носителе что-то такое, что могли сказать раньше. Раньше мы были уверены, что обладатель диплома физфака СПбГУ помнит закон Ома. А сегодня мы можем встретить выпускника физфака СПбГУ, который не помнит закона Ома. Связанные с дипломом предположения о том, что есть элементарные знания физики, оказывается вдруг неверным.
Почему происходит подобная девальвация? Есть несколько возможных причин, которые разные для разных типов университетов и разных типов университетских структур. На основании каких-то простых обобщений мы видим, что университеты, которые в основном ориентированы на академическую и профессиональную квалификацию, на поддержание профессиональных групп и научных дисциплин, гораздо более подвержены инфляции своих дипломов, чем университеты, которые выполняют сугубо классовые функции. Классовый университет практически не взламываемый. Для университета, который главное, что делает, собирает вместе детей элиты, девальвация является очень малым риском. Для университета, который транслирует академические и профессиональные знания, этот риск довольно велик. Чтобы понять, как и в какой ситуации возникает девальвация, нужно посмотреть на разные группы, которые участвуют в самом процессе присвоения, передачи знаний и символов. Во-первых, это университет, который функционирует и как курирующая группа, отвечающая за передачу диплома, и как ретранслятор, который реально чему-то учит, реально создает какие-то условия для взаимодействия между студентами и преподавателями. Во-вторых, это реципиент или реципиенты, в данном случае – студенты. В-третьих, это плательщик, который может совпадать с реципиентом – это в случае, если кто-то платит за себя. Но есть также домохозяйства, плату может вносить корпорация, и практически во всех современных странах некоторую долю расходов берет на себя государство, но эта доля разная. Есть внешние курирующие группы, которые могут выступать как оценщики по заказу одной из этих сторон, и которые могут представлять независимую экспертизу услуг, которые предоставляет университет, а могут этого не делать. В разных системах они играют разные роли. И наконец, есть пользователь, в роли которого выступает любой, кто на основании диплома пытается сделать выводы об обладателе этого диплома.
В этой системе есть много возможностей для того, что экономисты называют оппортунистическим поведением. Самая очевидная заинтересованная в нем группа – это университет, потому что преподавать плохо гораздо проще, чем преподавать хорошо. Затраты преподавательского корпуса существенно снижаются, если мы не ставим перед собой цели кого бы то ни было чему бы то ни было научить. Тогда можно снизить нагрузки, снизить общение с каждым студентом, давать простые контрольные работы, которые гарантировано все напишут и никто не придет на пересдачу, никогда никого не заваливать, не обновлять материалы своих курсов, а пустить все так на самотек, чтобы оно как-нибудь шло: оценки были получены, ведомости сданы, студенты сдали зачеты и экзамены и перешли на следующие курсы, и все были абсолютно довольны. У каждого преподавателя есть большой соблазн сыграть таким образом. У каждого университета на следующем уровне есть тоже большой соблазн пустить все на самотек, потому что, если ему важно нанять преподавателей, которые будут чему-то учить, то сразу возникает вопрос о том, сколько эти преподаватели будут стоить. Преподаватели, которые учат плохо и оказались в университете, потому что единственная альтернатива университету для них – это, скажем, торговать в круглосуточном магазине, не попросят столько денег, сколько попросит капризный нобелевский лауреат. С капризным нобелевским лауреатом надо возиться, потому что, во-первых, он попросит денег, во-вторых, он попросит скостить себе рабочие часы, в-третьих, он потребует лабораторию, в-четвертых, у него случаются страшные закидоны. Из интервью, которое некоторое время назад бралось в Оксфорде у бывшего проректора одного хорошего британского университета. Они наняли нобелевского лауреата по физике, а он завалил сразу целый курс – за последний тест он всем поставил неудовлетворительные оценки. К нему приходят и говорят: «Ну почему? Правильно же задача решена». – «Задача – отвечает он – решена правильно, но не гениально. Ни одного проблеска мысли. Вот мы в их годы писали статьи, за которые потом давали нобелевские премии, а эти по учебнику решают. Я не поставлю им ничего больше – это моя принципиальная позиция. Если вы на меня надавите, я уеду в Америку». Такие нормальные проблемы с настоящими звездами. Это человек, который, безусловно, может транслировать высокие профессиональные компетенции, у которого есть нужные связи, но с точки зрения минимизации затрат администрации университета на то, чтобы пропустить сквозь себя поток студентов – одна большая головная боль. Поэтому университет может легко сделать следующее. Он может начать предоставлять услуги значительно менее ценные, чем те, которые предполагаются этим получателем образовательных услуг. Диплом тот же самый, а содержание уже не то. Все немножко экономят на своих затратах.
В простейшей и самой благополучной ситуации стимулы для университетов вести себя так преодолеваются очень легко. Они преодолеваются мониторингом самими получателями образования. Если университет имеет дело со студентами, которые явились сюда за человеческим или культурным капиталом, то сэкономить на них очень сложно, потому что они постоянно сравнивают образование, которое им дается, во-первых, с образованием, которое требуется на рынке труда, на который они направляются, а во-вторых, которое дают университеты-конкуренты. Если им начнет казаться, что происходит что-то не то – их учат не по самым последним учебникам, на лабораториях сэкономили, материала не додали – они могут бросить и поступить в другой университет, который их с удовольствием примет. Действительно, ведущие исследовательские университеты на уровне аспирантуры постоянно находятся под контролем своих студентов – тех, кому посчастливилось преподавать в таких учебных заведениях знают, как этот контроль осуществляется. Зарисовки из собственного опыта: приходят аспиранты из Европейского, которые говорят: «Скажите, у вас программа по социологической теории, а Латура-то в ней нет. А как это мы без Латура? А в Шанинке, между прочим, Латура всем преподают». И такой контроль, в смысле сравнение с программой конкурентов осуществляется буквально на месте, буквально студентами и до сведения преподавателя то, что он попытался схалявить, доводится очень быстро. Тут маневра немного.
Но этот контроль осуществляется со стороны студентов при выполнении нескольких условий. Во-первых, нужно, чтобы эти студенты хотели получить человеческий капитал. Во-вторых, нужно, чтобы они могли осуществлять мониторинг. В-третьих, нужно, чтобы у них была альтернатива. Если эти условия соблюдены, тогда, конечно, проблемы девальвации как таковой не возникает. В каких-то секторах университетской системы она не существовала никогда. В других случаях она возникает. Еще одно обстоятельство, которое очень располагает к девальвации диплома, – это наличие селективных выгод, возникающих тогда, когда плательщик – это не реципиент и с реципиентом они никак не связаны. Если студент сам платит за свое образование, картина сильно отличается от той, которая появляется тогда, когда за его образование платит государство. Кроме того, государство платит стипендии, общежития и покрывает какие-то другие расходы за то, что студенты это образование получают. Во втором случае стимулов к тому, чтобы благополучно обзаводиться дипломом, не обзаводясь никакими прилагающимися к нему знаниями, гораздо больше. Тогда возникает условие для сговора между университетом и реципиентом. Теперь не просто преподаватель пускает все по пути минимального сопротивления. Он делает это вместе в молчаливом сговоре со студентом. Теперь студент не выполняет задания, а преподаватель их не проверяет. Студент ничего не читает. Преподаватель тоже ничего не читает, и они остаются абсолютно довольны друг другом. Тут не возникает никаких поводов для разногласий между этими двумя группами. Они соревнуются в том, как все это легче пропустить. В идеале они вообще договариваются о том, что отменяют часть лекций и договариваются о самообразовании. Один раз в месяц студенты приходят, преподаватель рассказывает им пару баек из своей жизни, студенты весело смеются, они расходятся страшно довольные друг другом, потом встречаются на зачете, преподаватель ставит им зачет, студенты идут дальше учиться, преподаватель – дальше в другой вуз преподавать по той же самой схеме. Минимальные издержки для всех сторон.
Частично эта ситуация преодолевается мониторингом со стороны внешних курирующих групп или внешних организаций. И сегодня мы видим, как Российское государство отчаянно борется за то, чтобы создать структуры (самая активная ныне называется Рособрнадзором), порывающихся осуществить внешний контроль, предполагая, что, если предоставить вузы самим себе, они быстро придут не к тому состоянию, что нужно что-то сделать. Во-первых, нужно контролировать вступительные требования, а во-вторых, нужно контролировать процесс. Если преподавателю потребуется написать программу своего курса, запечатлев ее в чем-то, что называется учебно-методический комплекс, который можно проверить, то шансов, что преподаватель эту программу курсов, действительно, подготовит, а потом озвучит, все-таки больше. Человек уже все-таки что-то подготовил. Если иногда проверять лекции и проводить тесты остаточных знаний среди студентов, тогда шансы, по идее, должны еще вырасти. Жизнь любого постсоветского вуза последние три года состоит из постоянной борьбы профессорско-преподавательского состава с периодическими наездами Рособрнадзора или какой-нибудь другой инстанции такого рода. Мы все знаем, что это не очень эффективно. УМК может написать специально обученный, специально нанятый человек. Тесты остаточных знаний, скорее всего, окажутся у всех университетов низкими, и можно заранее получить варианты. В общем государство пока не победило в этой безнадежной борьбе и, возможно, вообще никогда не победит. А главное ее ведение чудовищно увеличивает затраты для преподавателя, потому что УМК же надо еще наваять, студентов к тесту надо еще специально натаскать. Если ваши результаты оцениваются по тесту, вы будете натаскивать студентов на тест, разумеется, в первую очередь. В случае с Россией еще не понятно, кто составит этот тест. Если мы берем социологию или большинство гуманитарных наук, то мы получим такие вещи, которым, может быть, мы побрезгуем учить своих студентов в любой другой ситуации. Наконец, есть третья возможность, и она, кажется, описывает российскую ситуацию едва ли не лучше, чем все предыдущие. Сговор может быть на самом высоком уровне между реципиентом, университетом и обобщенным государством. Ситуация, которая возникает в 1990-е годы, особенно в начале 1990-х годов – государство предпринимает все меры, для того чтобы провести базовые экономические реформы, не встречая очень большого сопротивления. Людям перестали платить. Все, что можно сделать, это дать им возможность зарабатывать самим, как-нибудь прокормить себя. Пока они как-нибудь кормят себя, они, наверное, не вымрут и не устроят революцию. Поэтому если вдруг в университете люди оказываются способными себя прокормить – это прекрасно, это отлично, нужно дать им все возможности для этого. Все возможности открываются – пожалуйста, берите деньги откуда угодно. Мы вам не платим, откуда вы их возьмете – уже абсолютно не наше дело. Мы не вмешиваемся. Вы можете себе позволить все, что угодно.
Снижение затрат на образование для университета и для студента – простое продолжение той же самой логической линии. Университет как-то кормится, не протестует – и слава тебе, господи. Это все, чего мы от него хотим. Мы видим, как в 1990-е годы интенсивность внешнего контроля существенно снижается, что легко сделать в связи с общими настроениями, движением децентрализации. Некоторое время нет практически никаких государственных стандартов. Потом они начинают вводиться. Они начинают вводиться и насильственно внедряться уже существенно позднее, и, кажется, что местами без особого энтузиазма.
Два слова о том, почему происходит или не происходит девальвация в университетах, исполняющих, прежде всего, классовые функции. Во-первых, она обычно не происходит, потому что коррупция построена на том, что кому-то можно продать что-то, что, по идее, не должно продаваться в академической сфере. Но классовый университет и так продает свое образование тому, кто заплатит дороже всего. Здесь у университета просто нет возможности нажиться на каких бы то ни было взятках. Классовый университет идеально устойчив в том смысле, что в университет, в который поступают «за взятки», мы точно знаем, учатся те люди, которые заплатили «самую большую взятку». В этом плане вуз, типа МГИМО, неподкупен. Он, действительно, продается за «самую большую взятку». У него нет никаких экономических стимулов, чтобы отклоняться от этой экономической стратегии. Я имею в виду обобщенный МГИМО, не конкретный МГИМО, такой провербиальный вуз, в который вы попадаете для того, чтобы там проучиться, и знаете, что там учатся только люди, которые этого достойны, потому что они происходят из правильных семей, у них есть правильные деньги. Что может поставить под угрозу такой университет? Он очень прост в управлении, потому что там никаких требований к образовательным программам, он может довольно дешево стоить. Единственный признак такого университета – то, что в нем уже учится элита. Элите просто в него поступать, потому что он производит самоисполняющееся пророчество, он сам по себе всегда оказывается элитарным. Главное – сделать его элитарным, а дальше все родители будут отдавать своих детей туда, где уже училась элита, и неважно, чему их там учат, важно, что их предшественники учились там же.
Две вещи, которые могут поставить такой университет под угрозу. Во-первых, может измениться господствующая идеология, которая определяет поведение плательщиков, в данном случае – домохозяйств. Это то, о чем я успел упомянуть коротко вначале. Теперь среди доминирующих классов может распространиться мнение о том, что недостаточно, чтобы дети обладали дипломом, гарантирующим, что они из правильной семьи. Теперь хорошо бы, чтобы дети имели диплом, демонстрирующий, что они что-то знают и умеют. Из правильной семьи, конечно, хорошо, но если это правильная семья, плюс, мозги – это гораздо лучше. Когда такое настроение распространяется, тогда система начинает трансформироваться. Во-вторых, может произойти еще одна вещь, о которой я не говорил ничего. Может перераспределиться власть внутри университета. Та картина, которую я рисовал до сих пор, была очень упрощена в одном отношении. Перед тем, как говорить об этом, я скажу два слова о том, что, по-моему, произошло в России. Во-первых, в России существовала традиционная практика оплаты образования по результатам, которая очень располагала к тому, чтобы выдавать диплом кому угодно. Университет зависел от того, сколько студентов он выпустит, буквально – сколько дипломов он выдаст. Не выдавать диплом человеку, который уже оказался внутри, у самой организаци
|
Компания Google и Технологический Институт имени Аниты Борг проводят конкурс на получение в 2012-2013 академическом году грантов (стипендий) имени Аниты Борг .
К участию в конкурсе приглашаются студентки, обучающиеся в университетах по программам в области компьютерных технологий, информатики, математики или тесно связанных с ними научных направлений, предусматривающих получение степеней бакалавра (3-й курс и выше), магистра, кандидата наук (или эквивалентных им).
Среди всех участниц конкурса будет отобрана группа финалисток. Среди финалистов будут выбраны стипендиаты - победители конкурса.
Победители конкурса получат стипендии в размере 7000 евро (или эквивалент в другой валюте).
В июне 2012 года стипендиаты и финалисты будут приглашены на рабочую встречу в европейский офис компании Googlе для делового общения и обмена опытом.
Заявки принимаются до 01 февраля 2012 года.
Подробная информация о конкурсе представлена на странице http://www.google.com/anitaborg-europe .
|
http://www.un.org/ru/events/nonviolenceday/
Международный день ненасилия отмечается 2 октября
«Существует много такого, за что я готов умереть, но нет ничего такого, за что я был бы готов убить».Махатма Ганди, История моих экспериментов с истиной, 1927 год
Скульптура «Нет насилию» К. Ф. Рейтерсуорда установлена на пьедестале перед входом для посетителей в комплекс Центральных учреждений ООН. Фото: ООН.
Международный день ненасилия отмечается 2 октября, в день рождения Махатмы Ганди — руководителя движения за независимость Индии и основоположника философии и стратегии ненасилия.
В соответствии с резолюцией A/RES/61/271 Генеральной Ассамблеи от 15 июня 2007 года, предусматривающей его проведение, этот Международный день служит еще одним поводом для того, чтобы «пропагандировать лозунг ненасилия, в том числе путем просветительной и общественно-разъяснительной работы». В резолюции подтверждается «универсальная значимость принципа ненасилия», а также желание «утвердить культуру мира, терпимости, понимания и ненасилия».
Государственный министр по международным делам Индии г-н Ананд Шарма, внося эту резолюцию от имени 140 авторов на рассмотрение Генеральной Ассамблеи, заявил, что широкий и разнообразный спектр авторов этой резолюции является отражением чувства глубокого уважения к Махатме Ганди, а также непреходящего значения его философских взглядов. В своем выступлении он привел следующее высказывание покойного руководителя: «Ненасилие является величайшей силой в руках человечества. Оно мощнее самого мощного разрушительного оружия, порожденного человеческой изобретательностью».
http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/ECCE/GANDHI_2.HTM
Человек
№2, 2001 г.
--------------------------------------------------------------------------------
Размышления о Ганди
Дж. Оруэлл
До тех пор, пока безгрешность святого не доказана, она остается под сомнением, хотя, разумеется, нельзя подходить ко всем праведникам с одной и той же меркой. В случае с Ганди нас интересует следующее: в какой мере им руководило тщеславие? Не гордился ли он своим могуществом, когда застыв в смиренной наготе на молитвенном коврике, одной лишь силой духа угрожал империям? Пришлось ли ему пожертвовать своими принципами, занявшись политикой, которая неизбежно связана с насилием и обманом? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо тщательно изучить деятельность Ганди, в том числе литературную, ибо его жизнь — своего рода аскетический подвиг и в ней существенна каждая деталь. Неполная автобиография, завершенная описанием событий 20-х годов, свидетельствует в его пользу, освещая тот период его жизни, который сам Ганди назвал бы периодом духовной слепоты и позволяет в этом святом или полусвятом увидеть черты исключительно одаренной личности. Ганди мог бы стать блестящим адвокатом, государственным чиновником или даже предпринимателем, но он выбрал иной путь.
Первые главы его книги * я прочел в какой-то скверно отпечатанной индийской газете. Они произвели на меня хорошее впечатление, чего я не мог тогда сказать о самом Ганди. То, что с ним обычно ассоциировалось — одежда из домотканного сукна, вегетарианство, вера в «душевные силы», не вызывало у меня симпатии, а его политическая программа отдавала каким-то средневековьем и явно не подходила для отсталой, перенаселенной и голодающей страны. К тому же было очевидно, что англичане используют его в своих интересах, по крайней мере сами они так и считали. Как националист — в строгом смысле слова — он был врагом, но поскольку в любой критической ситуации он делал все возможное, чтобы избежать кровопролития, его можно было считать «своим». Для англичан такая политика равносильна отказу от всякой борьбы, поэтому в частных беседах нередко проскальзывало циничное замечание, что Ганди, дескать, защищает интересы Британской короны. Индийских толстосумов он тоже вполне устраивал: в отличии от социалистов и коммунистов, которые стремились прибрать к рукам их капиталы, он призывал их к раскаянию. Время покажет, насколько подобный расчет оказался верным. Ганди часто говорил, что «в конце концов обманщики обманут лишь самих себя»; однако терпимость властей объясняется еще и тем, что они могли его использовать в своих целях. Гнев английских консерваторов он навлек на себя только когда применил тактику ненасилия по отношению к другому агрессору, как это случилось в 1942 г.
* Ганди М.К. Автобиография или История моих опытов с истиной / Пер. с гуджарати Махадев Десай.
Еще тогда я заметил, что даже чиновники колониальной администрации, относившиеся к Ганди со смешанным чувством неодобрения и сарказма, любили его и чуть ли не восхищались им. Его никогда не обвиняли в продажности и низком тщеславии, никто не смел утверждать, что в основе его деятельности — страх или злой умысел. Говоря о Ганди, невольно исходишь из высших критериев, так что иные его выдающиеся качестве остаются незамеченными. Например, даже из автобиографии видно, что он всегда отличался поразительным бесстрашием, на что указывают и обстоятельства его смерти: когда общественный деятель дорожит своей жизнью, он заботится об охране. Несвойственна Ганди и маниакальная подозрительность, столь характерная для его соплеменников. Как справедливо заметил Э.М. Форстер в романе «Поездка в Индию», у индийцев это такой же традиционный порок, как у англичан — лицемерие. Ганди был проницательным человеком и обмануть его было нелегко, но при этом он хранил непоколебимую веру в искренность и отзывчивость человеческой природы. Типичный представитель среднего сословия, он вырос в бедной семье, с трудом пробивал себе дорогу в жизни и обладал непримечательной наружностью, но он никогда не страдал ни от зависти, не от чувства неполноценности. Откровенная неприязнь к цветному населению, с которой он впервые столкнулся в Южной Африке, поразила его. Хотя борьба Ганди по сути — борьба цветного населения против европейцев, ему всегда была чужда расовая и социальная дискриминация. Человек прежде всего — человек и в этом смысле ничем не отличается от других людей, кем бы он ни был, губернатором провинции, хлопковым миллионером, голодным кули, английским солдатом. Даже в самые тяжелые годы, как например в Южной Африке, когда Ганди вызвал откровенную враждебность белого населения, защищая права индийской общины, у него было много друзей среди европейцев.
Автобиографию, написанную для еженедельника в виде небольших отрывков, не назовешь литературным шедевром, но читается она с интересом, несмотря на обилие отступлений и множество тривиальных подробностей. Оказывается, в юности Ганди питал типичные для индийского студенчества амбиции, а к своим радикальным взглядам пришел постепенно, а в ряде случаев чуть ли не против своей воли. Было время, когда он носил цилиндр, брал уроки танцев, изучал латынь и французский, поднимался на Эйфелеву башню и даже пытался играть на скрипке — одним словом старался как можно полнее ассимилировать европейскую культуру. Мы наслышаны о святых, которые еще в нежном возрасте славились феноменальной набожностью; однако были и другие подвижники, которые удалились от мира, отдав дань пороку. Ганди не принадлежит ни к тем, ни к другим. Он исповедуется во всех прегрешениях юности, хотя и признаваться почти что не в чем. На фронтисписе — фотография, на которой мы видим имущество Ганди в последний период его жизни. За весь этот скарб едва ли можно было выручить больше пяти фунтов, а полное собрание его грехов — по крайней мере плотских, выглядит более чем скромно. Несколько сигарет, несколько кусочков мяса, пара медяков, украденных в детстве у прислуги, два визита в бордель (в обоих случаях он покинул заведение «ничего не совершив»), история с квартирной хозяйкой в Плимуте**, когда ему чудом удалось избежать падения, одна-единственная вспышка гнева — вот и все.
** У Оруэлла здесь ошибка, это произошло в Портсмуте, см.: Ганди. Моя жизнь. М., Наука, 1969. С. 91-92. — Прим. перев.
С детства Ганди отличался честностью, а его мироощущение имело скорее этический, нежели религиозный характер. Однако вплоть до тридцати лет у него не было сколько-нибудь определенной ориентации, а первые шаги на поприще общественной деятельности сделаны благодаря увлечению вегетарианством, если, конечно, пропаганду вегетарианства можно считать общественной деятельностью. Свои деловые качества Ганди унаследовал от предков, торговцев средней руки. Даже после того, как он отказался от своих честолюбивых планов, в нем чувствуется способный адвокат, трезвый политик, учредитель всевозможных комитетов и неутомимый охотник за пожертвованиями, скрупулезно учитывающий каждую рупию. Его характер представлял собой удивительную смесь, но обнаружить в нем какую-либо однозначно дурную черту просто невозможно. Вряд ли даже злейшие его враги станут отрицать, что этот удивительный человек сделал мир духовно богаче самим фактом своего бытия. Любил ли он кого-нибудь? Имеет ли его учение какую-либо ценность для тех, кто не приемлет его религиозной основы? Для меня эти вопросы так и остались нерешенными.
В последнее время модно утверждать, будто Ганди не только симпатизировал левому движению на Западе, но чуть ли не был его участником. Особенно рьяно предъявляют на него права анархисты и пацифисты, поскольку Ганди выступал против централизма и осуждал насилие, чинимое государством. При этом почему-то совершенно игнорируют антигуманистическую, потустороннюю направленность его доктрин. Почему-то забывают, что они несовместимы с принципом гуманизма — «человек есть мера всех вещей», а также с нашей общей целью — добиться лучшей жизни не в мире ином, а здесь, на земле. Полностью принять учение Ганди можно лишь допустив существование Бога и воспринимая окружающий мир, как иллюзию, из плена которой необходимо вырваться. Остановимся на правилах, которые Ганди считал обязательными для тех, кто посвятил себя служению Богу или человечеству (правда, он не настаивал, чтобы все его последователи беспрекословно их соблюдали).
Во-первых, необходимо отказаться от мяса, а по возможности и от всякой животной пищи. (Когда здоровье Ганди было подорвано тяжелой болезнью, он был вынужден пить молоко и постоянно упрекал себя в ренегатстве.) Далее, не допускалось курение, употребление спиртных напитков, а также приправ и пряностей, даже если они были растительного происхождения: назначение пищи — поддерживать жизненные силы, а не услаждать вкус.
Во-вторых, воздержание; единственное назначение половой жизни — рождение детей, но и в этом случае сексуальные контакты должны быть сведены к минимуму. В возрасте 37 лет Ганди дал обет «брахмачарья», что подразумевало не только абсолютное воздержание, но и исчезновение сексуального влечения. Без соблюдения специальной диеты и частых постов это недостижимо, а употребление молока сопряжено с опасностью, так как оно вызывает сексуальное желание.
И наконец последнее, самое главное требование: тот, кто стремится к совершенству должен освобождаться от привязанностей и никому не оказывать предпочтения в любви и дружбе.
Привязанность к друзьям опасна, — говорит Ганди, ибо «друзья влияют друг на друга» и из-за верности можно впасть в прегрешение. С этим трудно не согласиться. Возлюбив Бога или человечество в целом, невозможно кого-то любить больше, а кого-то меньше. Бесспорно, это так, и здесь расходятся гуманистическая и религиозная позиция. В понимании обычного человека любовь — это возможность выбора, когда одних людей предпочитают другим, иначе любовь теряет для него всякий смысл. Вряд ли можно сомневаться в любви Ганди к жене и детям, и все же, когда его жена в связи с тяжелой болезнью трижды была на пороге смерти и врач настаивал на мясной диете, Ганди был непреклонен и скорее был готов потерять жену, чем согласиться с врачом. Правда, она выздоравливала, не нарушая обета, а Ганди, оставаясь непоколебимым, всегда оставлял за ней право выбора — сохранить жизнь ценой отказа от принципов. Но если бы решение зависело только от него, он запретил бы животную пищу невзирая на смертельный риск; не на все можно пойти ради сохранения жизни, должен быть некий предел, и он — по эту сторону мясного бульона.
Быть может эта позиция и возвышенна, но она негуманна именно в том смысле, который этому слову придает большинство людей. Суть того, что мы называем гуманным, заключается в том, чтобы не стремиться к абсолютному совершенству и не бояться впасть в грехи ради любви и верности; человечность несовместима с аскетическим идеалом, осуждающим привязанности. Человек должен быть готов к тому, чтобы сполна заплатить за любовь к другим людям и принять как неизбежность то, что в конце концов жизнь сломает и победит нас. Подобно тому, как праведники воздерживаются от крепких напитков, табака и прочего, люди должны сторониться святости, хотя наверняка найдутся охотники со мной поспорить. В наш одержимый йогой век многие как-то легко согласились с тем, что отсутствие «привязанностей» лучше честного принятия земной жизни, а средний человек просто не в силах от них отказаться, ибо это нелегко. Иными словами, обычный человек — это что-то вроде неудавшегося святого. Но это далеко не так. Большинство людей действительно не хотят быть святыми, а те, кто хотят, скорее всего, никогда не подвергались искушению быть просто людьми.
Если мы проанализируем психологические мотивы «отказа от привязанностей», то обнаружим желание избежать трудностей и в особенности страданий, сопутствующих любви. Любовь же, как чувственная, так и свободная от чувственности, никогда не бывает легкой. Бессмысленно спорить, какой идеал выше, гуманистический или религиозный, поскольку они несовместимы. Просто надо выбрать одно из двух: Бога или Человека, а все «радикалы» и сторонники «прогресса», от умеренных либералов до самых крайних анархистов в конце концов выбрали Человека.
Все же пацифизм Ганди в какой-то степени можно рассматривать отдельно, вне связи с остальными положениями его учения. Хотя мотивы этого пацифизма религиозны, Ганди был убежден, что его можно использовать в качестве метода политической борьбы. Позиция Ганди, однако, отличалась от взглядов западных пацифистов. Сатьяграха, впервые осуществленная в Южной Африке, это война без применения силы: чувство ненависти к противнику и причинение физического либо морального ущерба считалось недопустимым, а победа достигалась исключительно мирным путем. Эта тактика основывалась на гражданском неповиновении; проводились массовые демонстрации и забастовки, когда люди ложились на рельсы перед идущим поездом и, не оказывая сопротивления полиции, отказывались разойтись и т.д. Принятый на Западе термин «пассивное сопротивление» по мнению Ганди не передавал сущности движения («сатьяграха» в переводе с гуджарати означает «упорство в истине»).
Во время бурской войны Ганди был санитаром-носильщиком, а когда Англия вступила в 1-ю мировую войну, он вновь выразил готовность послужить империи, ухаживая за ранеными. Решительно осуждая войну и насилие, Ганди честно признавал необходимость принять чью-либо сторону. Центром его политической деятельности было обретение страной национальной независимости, поэтому он никогда не присоединялся к беспомощной лжи тех, кто утверждает. будто во всякой войне обе стороны стоят друг друга и не важно, кто победит.
В отличие от многих западных пацифистов он не боялся щекотливых вопросов. Во время 2-й мировой войны к числу таких вопросов относился следующий: «Как быть с евреями? Если вы против их уничтожения, то как их спасти, не прибегая к военному вмешательству?» Я не припомню ни одного честного ответа, хотя слышал немало уверток вроде: «Как будто дело в одних евреях!» Как свидетельствует Луис Фишер в книге «Ганди и Сталин», в 1938 году об этом спросили и Ганди, и он ответил, что немецким евреям следует совершить коллективное самоубийство и тем самым «вызвать возмущение всего мира и немецкого народа бесчеловечностью гитлеровского режима». После войны он не отказался от этой точки зрения: евреи все равно погибли, а могли бы умереть осмысленно. Подобные высказывания немало озадачили даже столь горячего поклонника Ганди, как Фишер. Но Ганди был просто до конца честным. Если у тебя не хватает решимости самому лишить себя жизни, будь готов к тому, что ее могут отнять другие. В 1942 году, призывая к ненасильственному сопротивлению японским захватчикам, Ганди знал, что Индии это может стоить несколько миллионов жизней.
Не следует забывать, что Ганди, родившийся в 1869 году — человек эпохи, отошедшей в прошлое. Он не понимал природы тоталитаризма и видел проблемы современности лишь в свете своей борьбы с английским правительством. Важным моментом здесь представляется не столько терпимость властей, сколько тот факт, что Ганди всегда мог обратиться к общественности. Как видно из его слов, приведенных выше, он верил, что можно «вызвать возмущение всего мира». Но для этого мир должен о тебе услышать. Вряд ли методы Ганди будут эффективны в стране, где представители оппозиции бесследно исчезают в течении одной ночи. Без свободной прессы и права на собрания невозможно ни обратиться к мировой общественности, ни развернуть массовое движение, ни даже заявить противнику о своих намерениях.
Есть ли свой Ганди в России? Если есть, каковы его планы? Русские могут оказать гражданское неповиновение лишь при одном условии: если эта идея каким-либо образом придет в голову каждому. Но даже тогда вряд ли что-нибудь существенно изменится, как показал голод на Украине. Допустим, что тактика ненасилия эффективна в борьбе с правительством своей страны или против агрессора: но как применить ее в международном масштабе? Судя по его довольно противоречивым высказываниям по поводу последней войны, Ганди несомненно понимал, насколько это трудно. В сфере внешней политики пацифизм или перестает быть пацифизмом, или вырождается в примиренчество. В отношениях с людьми Ганди исходил из того, что можно найти подход к любому человеку, и он непременно откликнется на благородный жест. Однако этот его принцип нуждается в серьезной проверке. Ибо он окажется ложным, если мы имеем дело с сумасшедшим. И тогда возникает вопрос: кого считать нормальным? Был ли Гитлер безумцем? Может ли целая культура восприниматься как нечто ненормальное в свете ценностей другой культуры? И коль скоро мы можем судить об умонастроениях целого народа, можно ли утверждать, что между благородным поступком и откликом на него существует прямая связь? Может ли благодарность быть фактором внешней политики?
Эти вопросы настоятельно требуют решения, иначе может случиться так, что в один прекрасный день кто-то нажмет на кнопку и в воздух взлетят смертоносные ракеты. Вряд ли наша цивилизация выдержит еще одну мировую войну, и весьма вероятно, что избежать ее можно ненасильственным путем. То, что Ганди не уклонился от честного ответа на вопрос, о котором говорилось выше, свидетельствует о его мужестве; вопросы, подобные этому, он вероятно обсуждал в своих бесчисленных газетных статьях. Далеко не все было ему ясно и многие проблемы ускользали от его понимания, однако он никогда не боялся размышлять над ними и высказывать свои суждения. Я никогда не чувствовал к нему симпатии, но я считаю, что как политический деятель он допустил серьезный просчет и дело всей его жизни кончилось неудачей.
После его убийства многие его последовали, преданные ему душой и телом, с горечью возопили, что Ганди пришлось своими глазами увидеть, как все его усилия пошли прахом: страна вовлечена в гражданскую войну, как это и предвиделось, поскольку гражданская война — одно из побочных последствий смены власти. У меня подобные настроения вызвали недоумение. Ганди отдал свою жизнь вовсе не ради того, чтобы уладить конфликт между индусами и мусульманами. Его главная политическая цель, мирным путем освободиться от английского владычества, была достигнута.
Достоверные факты, как обычно перечат друг другу. С одной стороны, англичане ушли из индии не взявшись за оружие, — мало кто из обозревателей мог предсказать такой поворот событий вплоть до 1947 г., когда это произошло. С другой стороны, это стало возможным благодаря правительству лейбористов, а правительство консерваторов, особенно такое, как при Черчилле, не пошло бы на это ни под каким видом. В Англии в 1945 г. были довольно сильные настроения в защиту Индии, но в какой мере здесь сыграла роль личности Ганди? И если между Англией и Индией в конце концов установятся дружественные отношения, что вполне возможно, будет ли и в этом заслуга Ганди, который упорной борьбой и отсутствием ненависти к противнику дезинфицировал политическую атмосферу? Уже тот факт, что мы задаем себе подобные вопросы, указывает на высокое моральное достоинство этого человека.
Можно, как я, ощущать по отношению к Ганди своего рода эстетическую неприязнь, можно не соглашаться с теми, кто видит в нем святого (кстати, сам он никогда не претендовал на исключительную праведность), можно вообще отвергать идеал святости и исходя из этого считать основные цели Ганди антигуманными и реакционными: но если видеть в нем только политического деятеля и сравнить его с другими ведущими политиками нашего века, какой чистой покажется атмосфера, которую он оставил после себя!
Перевод с английского Вл. Рынкевича
|
Материнство в современном обществе: нормирование вместо разнообразия
http://n-europe.eu/article/2013/02/06/materinstvo_v_sovremennom_obshchestve_normirovanie_vmesto_raznoobraziya
06-02-2013 | Татьяна Щурко
Материнство в современных постсоветских обществах натурализировано и не мыслится как продукт культуры. Это значит, что оно представляется как естественный процесс, результат действия гормонов, материнского инстинкта и способности к репродукции.
26 и 27 января 2013 года в Минске прошли лекция и воркшоп Надежды Нартовой (Санкт-Петербург) под названием «Материнство: конвенции, концепции, практики» [1].
Надежда Нартова
Исследовательница обосновывала, что материнство в современной культуре – сложный и многоуровневый феномен. Это и практика повседневности, уникальный индивидуальный опыт, и жесткий нормирующий институт, регламентирующий практику, стратегии говорения и презентации данной практики.
Материнство как «естественное/природное предназначение»
Материнство в современных постсоветских обществах натурализировано и не мыслится как продукт культуры. Это значит, что оно репрезентировано как естественный процесс, результат действия гормонов, материнского инстинкта и способности к репродукции.
Отсутствие способности реализовать эту функцию (в случае бесплодия) подрывает уверенность женщины в себе и порождает сомнения в своей «женственности». Женщины с репродуктивными проблемами ощущают себя несостоявшимися и как матери, и как женщины. Это подтверждают и исследования М. Ирланд, основанные на интервью со 100 женщинами с различным уровнем образования, опытом беременностей и причинами отсутствия детей [2]. Однако если говорить о биологических процессах, то уместнее оперировать понятием «репродукция», в то время как материнство является тем, что позволяет наделять смыслом репродуктивную способность.
Другими словами, материнство – это то, что определяет, что значит быть матерью в этой конкретной культуре и обществе; что такое «хорошая мать» и «правильное материнство»; что значит «воспитание ребенка» и др. Все это имеет слабое отношение к «природности» и «естественности».
Однако, в нашей культуре часты именно апелляции к материнству как «естественному предназначению» каждой «настоящей женщины».
Так, например, в программе курса для 6–11-х классов «Подросток: подготовка к взрослой жизни» указывается, что «дети нуждаются в постоянном уходе и заботе. Эта функция предназначена для женщины. Потому что она в большей мере наделена качествами, которые необходимы для этой роли. Нежность, мягкость, терпеливость, жертвенность – основные качества матери, она ближе всех к детям ... Основная задача мужа – обеспечивать защиту семьи. Именно он предназначен находиться в непосредственном контакте с агрессивным внешним миром. Поэтому мужчина больше наделён такими качествами как сила, целеустремленность, твёрдость характера, смелость» [3].
Такие формулировки и ведут к пониманию материнства как некой предзаданной сущности, которая полностью предопределяет развитие женщины, влияет на совокупность ее черт характера. Роль социума в данном случае сведена к минимуму и заключается в создании условий для «естественного развития личности женщины», а также контроля «нормальности» этого развития.
Материнство как «счастье» и «радость»
Рассуждения о материнстве часто сопровождаются апеллированием к эмоциям, которые должна испытывать «настоящая мать». В обществе конструируется установка, в соответствии с которой материнство и рождение детей – это то, что, безусловно, должно вызывать позитивную реакцию. Рождение детей представлено как непреложная ценность, которая увязывается с такими категориями, как «счастье», «радость» и т.п.
«Примета весны – мамы с колясками в городских дворах и скверах. Из зимних квартир они "вывозят в свет" своих младенцев.
И малыши улыбаются, радуясь первому в своей жизни майскому солнышку. И мамы улыбаются, радуясь весне своего материнства. И мы все радуемся: жизнь – продолжается!» [4].
«Произошло маленькое чудо, и под сердцем с каждым днем растет и изменяется частичка тебя самой – твой будущий малыш. Тебе предстоит нелегкий путь. Но поверь, что самое прекрасное время в жизни женщины – ожидание ребенка» [5].
Соответственно, женщинам предписывается концентрироваться на позитивных эмоциях и опыте, нивелируя другие эмоциональные проявления.
Современные концепции материнства не оставляют пространства для выражения разнообразного спектра чувств и эмоций – страха, гнева, грусти, ненависти, злости и др.
С трудом можно представить себе женщину, которая может спокойно сказать в публичном пространстве, что ненавидит своего ребенка или что уход за ним часто ее злит. В таком случае сразу будет подвергнута сомнению ее компетентность как матери, т.е. ее способность ухаживать за ребенком, а также ее «нормальность».
Институции и регламентации
Материнство включено в пространство разнообразных институций, определено строгими правилами. Так, при беременности и даже еще до нее женщина должна регулярно посещать врача, сдавать анализы и проходить осмотры. В случае беременности количество разнообразных процедур становится достаточно большим. После родов женщина попадает под контроль детской поликлиники, потом детского сада, школы и других сервисов сферы социального обслуживания. Все они призваны не просто помочь женщине в уходе за ребенком, но проконтролировать «правильно» ли этот уход осуществляется, а также ознакомить мать с теми нормами и предписаниями, которым она должна следовать.
Так, американская писательница и философ Адриен Рич, анализируя свой личный опыт, подчеркивает, что материнство есть институция: «Когда я стараюсь вернуться в тело молодой женщины 26 лет, беременной первый раз, я осознаю, что я была совершенно отчуждена от моего реального тела и духа институтом – не фактом – материнства. Этот институт разрешал мне только определенное видение себя, воплощенное в специальных буклетах, в романах, которые я читала, в суждениях моей свекрови, в памяти моей собственной матери, Сикстинской мадонне или микеланджелевской Пиете» [6].
В Беларуси активно продвигается направление подготовки к беременности, что значит, что перед зачатием женщине желательно пройти обследование, сдать анализы, пропить разнообразные средства. Дальше, государство стимулирует (в виде дополнительного пособия) становиться на учет в женскую консультацию на сроках до 12 недель. Параллельно, помимо медицинских институций и процедур, женщина должна подготовиться к рождению ребенка, начиная от покупки «необходимых» вещей и заканчивая специальными курсами или книгами по подготовке к уходу за ребенком.
Существующие нормы унифицируют женский опыт, превращая беременность, роды, уход за ребенком в некую стандартную практику, которую каждая женщина должна пройти одинаковым образом.
Материнство конструируется как часть универсального женского опыта, в рамках которого какие-либо индивидуальные стремления исключены. При этом женщина в данном процессе является не субъектом своих действий, а скорее объектом предписаний, которые направляются ей со стороны разнообразных институций, экспертного знания.
Материнство в пространстве и времени
Агитационный плакат «Долой кухонное рабство!» (Г.М. Шегаль, 1931)
В современной культуре материнство – это рутинизированная практика. Это значит, что женщина выполняет огромный объем разнообразных обязанностей, связанных с уходом за ребенком. Эти практики редко подвергаются анализу и рефлексии. Они репрезентированы как «естественная» данность и повседневность. Это связано и с тем, что каждодневный процесс заботы о доме, семье, ребенке не воспринимается как труд.
По данным эмпирического исследования бюджета времени молодой семьи в России домашний труд и уход за детьми в выходной день женщины в среднем затрачивают 10–11 часов, в то время как мужчины – только 4–6 часов. Также на постсоветском пространстве материнство является достаточно длительным процессом, пролонгированным во времени. Уход за ребенком не останавливается в момент обретения им/ей совершеннолетия, но длится уже практически на протяжении всей жизни матери. Социально-экономическая ситуация создает такие условия, при которых дети проживают в родительском доме длительный период жизни. Весь этот период мать продолжает выполнять обязанности по уходу за семьей – приготовление пищи и уборка, оказание материальной поддержки.
«Нормальное» материнство
Материнство существует не как некая абстрактная категория, но как четкая концепция «правильного/хорошего материнства». Так, например, социально желательным является материнство в гетеросексуальной паре, брачном союзе, с рождением здоровых детей.
В 2008 году президент страны Александр Лукашенко заявил: «В наше время иметь здоровую, полноценную семью с несколькими детьми должно быть престижно и выгодно. Охрана здоровья матери и ребенка, укрепление семейных ценностей всегда являлись гуманитарным императивом государственно политики нашей страны» [7].
«Правильное» материнство исключает и маргинализирует разнообразие женского опыта, приписывая его «плохим» матерям.
Например, одиноким матерям: «С одной стороны, такая женщина на порядок сокращает свои шансы устроить собственную судьбу, с другой – годами живет на грани стресса. У нее нет тыла, нет свободного времени и нет права заболеть. Между тем, как доказано медиками, и неустроенность, и постоянное беспокойство одинокой матери, и ее разочарованность напрямую отражаются на ребенке. В результате он нередко вырастает нервным и не приспособленным к жизни» [8].
Другой пример «плохой» матери – это несовершеннолетняя мать: «Положение юных мам – просто драматическое. Рождение детей до наступления биологической и социальной зрелости – большой риск для здоровья и самой юной женщины, и для ее ребенка. Самостоятельно не только воспитывать, но даже ухаживать за ребенком девочки-мамы не могут» [9].
Как и мать в старшем возрасте: «… в любом случае беременность планировать нужно до 35 лет. Если по каким-то причинам не получилось «вовремя», тогда чем раньше, тем лучше. Поскольку к 49 годам вероятность зачать, выносить и родить здорового ребенка не превышает и 1 процента» [10].
***
Современные исследования материнства обращаются к тому, каким образом практика и личный опыт превращаются в институт и идеологию, а также обуславливают и оказывают влияние на повседневность и возможности самореализации женщины. Репродуктивная способность, переосмысленная в терминах материнства, жестким образом структурирует опыт, внося в него всегда определенные морально-оценочные категории и предписания, не только наносящие вред конкретным женщинам, но и поддерживающие патриархатные структуры современных обществ.
Примечания:
[1] Надежда Нартова – научный сотрудник Центра молодежных исследований НИУ ВШЭ-Санкт-Петербург, научный сотрудник Центра независимых социологических исследований, старший преподаватель факультета свободных искусств и наук СПбГУ. Сфера научных интересов: феминистская теория, гендерные исследования, социология тела, исследования материнства/родительства и репродукции, квир-исследования.
[2] Ireland M.S. Reconceiving women: separating motherhood from female identity. New York: The Guilford Press, 1993.
[3] Подросток: подготовка к взрослой жизни: Программа курса для учащихся 6-11 классов. Мн.: БГАТУ, 2004. С. 51
[4] Кусливая Л. Добрая примета // Советская Белоруссия, № 121–122, 05.05.2001. С. 13.
[5] Пересада О.А. Подготовка к беременности // Советская Белоруссия, № 37, 27.02.2009. С. 23–24.
[6] Rich A. Of woman born. Motherhood as experience and institution. NewYork, London, 1995. P. 39.
[7] Лукашенко А. «Здоровье государства – это благополучие человека, согласие в обществе, целеустремленность нации». Послание президента А.Г. Лукашенко белорусскому народу и Национальному собранию // Советская Белоруссия, 30 апреля 2008. С. 3.
[8] Тамерланова Л. Рожу по собственному желанию // Советская Белоруссия, 4 августа 2001. С. 5.
[9] Кусливая Л. Дети детей // Советская Белоруссия, № 100, 03.06.2009. С. 3.
[10] Мохор В. Любовь с обязательствами // Советская Белоруссия, 3 ноября 2010. С. 10.
_______________________________________________
|
Как реформировать высшую школу и защитить интересы преподавателей и студентов: история и современность
Круглый стол
Научно-информационный и просветительский центр «Мемориал»
Исследовательская программа НИПЦ «Мемориал» и ее сайт «Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 г.: история, идеи, традиции дем. социализма и судьбы участников левого сопротивления большевистскому режиму»
Центр гуманитарных исследований Российской академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте РФ
Фонд имени Генриха Бёлля
Франко-российский центр гуманитарных и общественных наук в Москве
Фонд Розы Люксембург. Филиал в России
Научно-просветительский центр «Праксис»
при поддержке «Полит. Ру»
проводят круглый стол
«КАК РЕФОРМИРОВАТЬ ВЫСШУЮ ШКОЛУ И ЗАЩИТИТЬ ИНТЕРЕСЫ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ И СТУДЕНТОВ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ»
26 февраля 2013 г. в 18.30 в конференц-зале нового здания Международного Мемориала (адрес: Москва, ул. Каретный ряд, дом. 5/10)
Материалы к обсуждению:
http://unisolidarity.ru/?p=471
http://unisolidarity.ru/?p=165#comment-1030
http://unisolidarity.ru/?p=324
http://unisolidarity.ru/?p=648
В круглом столе примут участие:
Абанкина Ирина Всеволодовна, директор Института развития образования НИУ Высшей школы экономики;
Гусев Алексей Викторович, к.и.н., доцент исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, член Оргкомитета по созыву Учредительной конференции Свободного профсоюза преподавателей вузов России;
Дамье Вадим Валерьевич, д.и.н., Институт Всеобщей истории РАН, Федерация работников образования, науки и техники;
Кравченко Борис Евгеньевич, президент Конфедерации труда России;
Кудюкин Павел Михайлович, доцент Национального исследовательского университета Высшая школа экономики, зам. министра труда в правительстве РФ в 1991-1993 гг., член Оргкомитета по созыву Учредительной конференции Свободного профсоюза преподавателей вузов России;
Зуев Сергей Эдуардович, ректор Московской высшей школы социальных и экономических наук и декан ФГУ РАНХиГС при Президенте РФ, эксперт международных культурно-образовательных программ при Совете Европы;
Олейников Андрей Андреевич, к.ф.н., доцент РГГУ, член Оргкомитета по созыву Учредительной конференции Свободного профсоюза преподавателей вузов России и член редколлегии сайта «Свободный университет»;
ПономарёвИлья Владимирович - член фракции «Справедливая Россия», депутат ГД;
Шанин Теодор – профессор социологии Манчестерского университета, президент Московской высшей школы социальных и экономических наук.
Ведущий – Морозов Константин Николаевич, д.и.н., профессор кафедры гуманитарных дисциплин ФГУ РАНХиГС и кафедры Истории России Нового времени ИАИ РГГУ, гл. редактор сайта «Свободный университет» (http://unisolidarity.ru ).
22.02.13 11:26
|
Адрес: http://polit.ru/article/2013/05/07/auzan/
07 мая 2013, 09:29
Миссия университета: взгляд экономиста
Текст и видеозапись лекции известного экономиста и общественного деятеля - доктора экономических наук, профессора, декана экономического факультета МГУ, президента Института национального проекта "Общественный договор" Александра Аузана, прочитанной 18 апреля 2013 года в клубе ZaVtra (ПирОГИ на Сретенке) в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру».
Лекция посвящена различным вариантам понимания университета, его социальной функции производства культуры, кризису высшего образования, а также тому, что нужно сделать, чтобы в условиях кризиса оно продолжало эту свою функцию выполнять. Более того - преобразовывать общество, меняя его установки на те, с помощью которых оно сможет развиваться в желаемом направлении.
Текст лекции
Добрый вечер. Давненько я не был на лекциях "Полит.ру", и понятно, что это не потому, что я как-то манкировал этим важным проектом. Я действительно придаю этому проекту очень большое значение. Я считаю, он играет значительную роль в жизни разных людей, в том числе, в моей жизни. Тема, которую я хочу сегодня вам предложить, навеяна целым рядом обстоятельств. Начнем с того, что ровно в такой апрельский день, солнечный и яркий, в 1930 году замечательный испанский мыслитель Ортега-и-Гассет прочел лекцию «Миссия университета», которая, на мой взгляд, явилась поворотной в понимании того, зачем существуют университеты. Поэтому в каком-то смысле нынешний апрель 2013 года находится для меня в перекличке с апрелем 1930 года, хотя мы будем говорить и о тех мыслителях, которые до Ортеги-и-Гассета искали ответ на очень непростой вопрос, зачем существуют университеты. Не секрет, что меня это занимает как человека, который всю свою жизнь связан с Московским университетом, а с 19 ноября прошлого года я просто живу на экономическом факультете МГУ, в очень комфортном здании, практически дворце, который мой предшественник построил для факультета. Но вам-то это зачем? Мне кажется, что вопрос об университетах, как ни странно, становится одним из фокусов общественного и властного внимания. Я напомню несколько случайных фактов. Таких как волнения студентов российского Торгово-экономического университета в конце 2012 года, это событие было связано с идеей, что университет надо закрывать, а там 70 тысяч студентов, которых не очень понятно, как образовывать. С другой стороны, мечты власти, и, может быть, и общества насчет того, что пятерка российских университетов должна бы входить в 100 лучших университетов мира, где сейчас только один МГУ им. Ломоносова. Он 50-й по репутационному рейтингу Times Higher Education, 80-й по Шанхайскому рейтингу. А хотелось бы видеть и МГУ на лучших позициях, чем сейчас, и еще несколько университетов там. Но мне кажется, что этот неосознанный интерес к университетам связан еще и с другим - с тем, что они стали играть какую-то непонятную, во многом новую роль в российской, но и не только российской, общественной жизни, в формировании ценностей, и поэтому хотелось бы попытаться для себя и, может быть, для вас разобраться в некоторых вопросах, которые имеют и длинную историческую ретроспективу, и нынешний нерв в обсуждениях вокруг университетов.
Вообще, интерес к университетам, я бы даже сказал, спрос на университеты - это явление, в истории зафиксированное. Когда во время освобождения нидерландских провинций закончилась драматическая борьба Лейдена с армией Альбы, гёзы зашли в затопленный город, Вильгельм Оранский предложил городу на выбор какой-нибудь подарок, например, освобождение от налогов на длительное время. Горожане подумали и отказались от очень разумного для нидерландцев подарка, сказали, что они хотят университет. 400 лет спустя аналогичная история случилась на просторах нашей страны - когда Алтайский край собрал невиданно большой урожай, генсек ЦК КПСС приехал, как положено, вручить орден и спросить первого секретаря райкома, а что, собственно, надо: мост, завод… И первый секретарь сказал «университет». Нужны же здания? Есть здания. А нужно же селить профессуру где-то (потому что профессуру из Томска приглашали)? Отдадим дом, построенный для горкома. Оказывается, в 20 веке тоже иногда свершались подвиги выбора по типу лейденского: университет для чего-то нужен. Университеты нужны настолько, что можно отказаться от весьма насущных вещей - от налогового освобождения или от нового моста, нового завода, - для того, чтобы был сделан университет.
А зачем нужны университеты? На мой взгляд, первый раз этот вопрос осознанно обсуждали не тогда, когда создавали университеты (в Европе это примерно с 1088 года, если считать Болонский университет первым), а существенно позже, когда на рубеже 18 и 19 века почти вдвое снизилось количество университетов в Европе. Обратите внимание, что тогда это был кризис, связанный с тем, что шел отказ от университетов. Сейчас это кризис, связанный с тем, что у нас очень много университетов, изобилие вроде бы высшего образования. И то, и другое вызывает желание разобраться, зачем нужны университеты. Тогда, на рубеже 18 и 19 века, возникло 3 точки зрения, у истоков каждой из них стоял человек очень неординарный. Одну высказал отец политической экономии Адам Смит, вторую – Наполеон Бонапарт, а третью – Вильгельм фон Гумбольдт, который создал, на мой взгляд, неоклассическую модель университета.
Суждение Адама Смита, отца всех экономических наук, от взгляда которого мне потом придется отказаться, состояло в том, что не надо платить деньги профессорам университетов. Им должны платить студенты, потому что тогда понятно, как спрос будет формировать предложение. Естественное для таких ранних экономических моделей суждение. Наполеон Бонапарт пошел по совершенно другому пути. Университеты нужны для того, чтобы производить специалистов по узким профессиям. На это государство готово тратить деньги, но государство должно контролировать эти университеты. А наука – это совершенно другой вопрос; она должна быть отделена от университетов, потому что что там оплачивать в науке – это слишком тонко, слишком непонятно. Наконец, Вильгельм фон Гумбольдт попытался создать альтернативу - и создал в итоге неоклассическую модель университета, где главным является образование, соединенное с наукой, где университет трактуется как содружество студентов и преподавателей, и при этом обладает автономностью, то есть определенной свободой преподавания, и свободой образования.
Поразительная перекличка с нынешними дискуссиями! В нынешних дискуссиях я нахожу следы всех трех позиций: и Смита, и Бонапарта, и Гумбольдта. Правда, у Карла Маркса есть замечательная фраза, он сказал: «Гении никогда не делают ошибочных выводов из собственных неверных посылок, они предоставляют это своим ученикам». Идея Смита про то, что надо бы, наверное, спрос замерить деньгами на университетское образование, у нас реализовалось в 90-х годах в очень странной концепции, что образование есть услуга, которая может быть измерена как услуга, как услуга оплачена, и прочее. Ну, по Смиту все-таки не так. Это если и услуга, то капитальная, которая создает способности, которые затем приводят к доходу обладателей этих знаний и способностей - все-таки несколько сложнее. Этот взгляд только-только отошел в прошлое. В новом Законе об образовании нет слов про образовательную услугу.
Взгляд Бонапарта виден в варианте современном, - я бы сказал, что это актуальная минфиновская позиция, - представление о том, что должен быть норматив финансирования вузов - и тогда вся система выстраивается, потому что если государство платит деньги, то оно должно понимать, за что платит деньги, и контролировать того, кому платит деньги. В чем преимущество, понятно - да, надо производить не только тех, кого спрашивает рынок, и даже иногда совсем не тех, потому что это понимание образования как некоторого социально значимого блага (то есть частного блага, которое доставляет эффекты не только тому, кто получил образование и потом будет грести деньги лопатой, но и еще кому-то), потому что должен быть определенный обязательный набор профессий в обществе, особенно, если оно достаточно большое, стремится развиваться и т.д. В начале 19 века «нормативный» взгляд еще бы прошел через экономическую критику, а сейчас вряд ли. Мы понимаем, что на самом деле образование отнюдь не является совершенным рынком, что мы имеем здесь монопсонию, т.е. государство закупает некоторую деятельность университетов; олигополию, то есть не вполне конкурирующие между собой университеты, которые делят рынки; высокие трансакционные издержки перехода, поэтому здесь нормативы совершенно не ведут к счастью и успеху всей системы. Мне кажется, что этот взгляд мы тоже постепенно переживем, но все-таки где же ответ на вопрос, зачем университеты? Если это не способ производства знания, которое потом человек продает, и тем самым, капитализирует, если это не способ обеспечить некоторую комплексность в обществе, и обеспечить его необходимыми профессиями, то что это такое? Откуда этот взгляд фон Гумбольдта, который очень непросто обосновать? Зачем нужен неоклассический университет с его автономией, с товариществом и т.д.?
Я бы сказал, что леммой к этой теореме - или подсказкой к решению является то, что произошло со школой. Обратите внимание, что отец педагогики Ян Амос Коменский, гениальный чех, который закончил свои дни в городе Амстердаме, - действительно отец педагогики, потому что он создал классно-урочную систему, звонки, учебники. Но когда прошло время, и когда уже не было Коменского, оказалось, что он создал нечто большее, чем классно-урочную систему: он создал промышленность, хотя совершенно не собирался этого делать. Почему он создал промышленность? Потому что существенна способность разделить труд, создать некоторую организацию, задать некоторый ритм, создать материалы и т.д. Когда люди таким образом сформированы, вышли в жизнь и занялись разными делами, - от них пошли мануфактуры, потом под это уже подтянулся материальный фундамент, и произошла промышленная революция. Не знаю, что больше повлияло на промышленную революцию - факторы, связанные с техническими изобретениями, или с тем, что в мозгах людей сформировалась некоторая система понимания и поведения, которая исходит от отца педагогики, ставшего отцом современной промышленности. Получается, что школа генерирует далеко не только знания.
Думаю, что в Пруссии это понимали лучше, чем во многих других местах, потому что когда Бисмарк, обобщая результаты, сказал, что прусский учитель выиграл битву при Садовой, - он имел в виду то преобразование нации, то рождение нации, которое осуществили и школа, и армия одновременно, потому что и школа, и армия оказались мощными механизмами социализации, они совершенно изменили немца, который в 18 веке был мечтателем, не пил пиво, а пил шнапс, был не ритмичен, участвовал в такой типично российской авральной экономике, и никто в Европе не воспринимал немца как опасность: что эти мечтатели могут сделать? Пусть они работают кем угодно, хоть министрами, они свое-то государство не могут создать. К концу 19 века оказалось, что ох как могут создать государство, и не только государство. Во многом это сделала школа.
Поэтому я думаю, что Гумбольдт, формулируя свое понимание университета, который живет сейчас в виде так называемых классических университетов континентального типа, континентальной традиции, был в известной мере под воздействием понимания того, что здесь производится не только знание, а что-то еще. Для того, чтобы понять что, важны были работы Ньюмена Ясперса, но, думаю, нужен был Ортега-и-Гассет, потому что он в своей лекции «Миссия университетов» сформулировал несколько парадоксов, которые совершенно по-другому смотрятся сейчас с точки зрения того, что стало понятно в науке, прежде всего, в экономической, за последние 80 лет, прошедших после этих парадоксов Ортега-и-Гассета. Я бы свел его богатые суждения к 3 парадоксам. Во-первых, он сказал, что университеты нужны не потому, что студенты разумны, а потому, что они недостаточно разумны: иначе бы они обучились сами. Во-вторых, он сказал, что университет среднему человеку пытается дать высшее образование и сделать из него классного специалиста. При этом он неотделим от науки, но у среднего человека нет никаких причин становиться ученым. Наука там нужна, но для чего-то другого, потому что очень мало из людей, заканчивающих университеты, становятся учеными. Имея в виду Испанию, он вообще сказал жесткую фразу, что наука вряд ли когда-нибудь будет сильным местом испанской нации. Но, тем не менее, наука в испанских университетах нужна так же, как в германских или британских. На этих парадоксах, мне кажется, зиждется интересное понимание миссии университетов, с которым хотелось бы немножко разобраться в более современной терминологии.
Что, по существу, положил в основу своего понимания миссии Ортега-и-Гассет? Идею ограниченной рациональности, которая стала теорией, признанной и отмеченной Нобелевской премией через 40 лет после лекции испанца, потому что Герберт Саймон только в 50-е годы выпустил статьи про административное поведение, а Нобелевскую премию за теорию ограниченной рациональности получил уже в 1973. Действительно, эта идея, что люди не боги, что они не всеведущие, с трудом собирают информацию, не обладают бесконечными калькулятивными и интерпретационными способностями, принципиально важна для понимания университета, потому что из этого, во-первых, следует, что фон Гумбольдт прав, что университет вынужден становиться неким товариществом студента и преподавателя, потому что студент не может обучиться сам. Но ключевая проблема университета – это способности студента. Кстати, современная социология это подтверждает. Успешность университета на 40% зависит от качества студентов. В основном, и прежде всего - это качество студентов. Отсюда и проблема отбора в университеты, очень непростая проблема.
Я бы сказал, что именно понимая значимость качества студентов, Ломоносов создал свою модель университета. Когда в прошлом году отмечали 300-летие Михаила Васильевича, очень много говорили правильных и красивых речей, те стихи читали, другие, но мне кажется, что почти не замечали самого главного в Ломоносове. Это был очень свободный человек, свободно перемещавшийся по миру, по наукам, и он создал бессословный университет в сословной стране. Предыдущая модель «академического» университета была дискуссионной, формировалась в столкновениях между Петром Первым и Лейбницем. Лейбниц уговаривал Петра не делать Российскую академию в 1725 году, он уговаривал его сначала сделать университет, а через 20 лет – академию. Петр, как обычно, торопился, поэтому сделал и то, и другое. А через 20 лет оказалось, что университета нет, а есть туристическое агентство по посылке дворянских детей на стажировку в германские княжества и нидерландские провинции. А университета нет, потому что нужно было найти ломоносовский принцип отбора: «Студент тот, кто лучше научается, а чей ты сын? - в нем нет нужды».
Поэтому я бы сказал, что первая важная идея, которая вытекает из принципа ограниченной рациональности, по-своему понятая Ортега-и-Гассетом, - это коренное значение студентов, причем значение не потому, что они высокоталантливы, а потому что они недостаточно талантливы для того, чтобы учиться сами, их надо отбирать, их надо вести. Если вы сумели отобрать, вы создали мощную основу для университета. Теперь о втором парадоксе, который связан с наукой. Здесь работает тот же принцип ограниченной рациональности, потому что, по Ортеге-и-Гассету, для чего нужна наука в университетах? Ни в коем случае не для того, чтобы студенты становились учеными. Наука дает материал, который может давать не только наука, который до науки давала мифология, религиозная догматика, и т.д., материал, из которого строится картина мира. Главная цель университета, говорит Ортега-и-Гассет, - это поставить человека вровень со своим временем для того, чтобы он это время понимал и ориентировался в нем.
Может ли это сделать наука? Сама наука не может, потому что наука отличается ровно тем же, чем и отдельный студент, - ограниченной рациональностью. Наука никогда не построит полную и непротиворечивую картину мира: это исключено, это невозможно. Создать картину, в которой люди чувствовали бы себя комфортно, понимали мир, двигались бы в этом мире, ориентировались, и при этом эта картина была бы научной, рационально обоснованной, не содержащей конфликтов, разрывов, белых пятен, невозможно. Это только материал для того, чтобы не ученый, а учитель создал картину. Здесь возникает угроза ложного решения. Какое ложное решение? Идеологические университеты, потому что если нужно построить единую картину, то ее ведь из чего-то надо строить и при этом как-то надо замкнуть. Строим картину мира и говорим, например, что в основе лежит понимание, что свобода – это главное. А другие говорят: нет, в основе лежит понимание, что семья – это главное, или традиция – это главное, или еще что-то, или вера, или любовь. И мы получаем университеты: либеральные, консервативные, католические, исламские и т.д. Это ложный белый гриб, это попытка создать единую картину из наличного материала и замкнуть ее на идеологию, потому что надо же чем-то замыкать, раз наука не справляется с этой задачей.
Почему это решение мне кажется таким близким, напрашивающимся? Потому что должен же человек, несмотря на ограниченность науки, как-то выйти из университета, понимая, куда идти, для чего жить. Но почему оно оказывается, мягко говоря, несовершенно? Опять сошлюсь на то, что было доказано уже после лекции Ортеги-и-Гассета. В 1937 году вышла первая громкая статья Рональда Коуза о социальных издержках. которая потом привела к формулировке теоремы Коуза. Теорема Коуза создала абсолютно иную постановку проблемы выбора, потому что идея, что в социальном мире существуют трансакционные издержки, то есть всегда существует сила трения, означает, что ни один нормативный проект не может быть осуществлен так, как он задуман. Мы всегда имеем мир, в котором несколько проектов могут реализоваться - грубо говоря, либеральный, консервативный, социалистический, православный, мусульманский. Как бы они ни реализовывались, они не будут реализованы в том формате и замысле, как это предполагается. Почему? Потому что трансакционные издержки всегда отличны от нуля, потому что в этом мире существует сила социального трения, поэтому выбор состоит не в том, чтобы найти одно-единственное верное решение, а в том, чтобы непрерывно взвешивать разные сценарии движения. А это требует уже не идеологической рамки для университета, а культурной.
Я буду редко показывать слайды до заключительной части, которую без графиков не покажешь, но, с вашего позволения, я покажу, как взгляд, понимание миссии, выработанное Ортегой-и-Гассетом, на основе того, что фон Гумбольдт думал и сделал в классических университетах, стало символом веры для университетов. Это Великая Хартия университетов, статья первая:
Как видите, здесь научные исследования, и даже образование является средством, каналом, а университет – это учреждение, которое критическим образом создает и распространяет культуру. Именно поэтому он должен иметь моральную и интеллектуальную независимость по отношению к политической и экономической власти, реализуя свою деятельность в области исследования образования.
Кстати, на мой взгляд, идеологический университет не имеет этой моральной и интеллектуальной независимости. Он уже свой выбор потенциально сделал - в пользу, может быть, власти, еще не существующей, но вполне определенной, из тех ценностей, которые легли в основу той или иной картины мира. Поэтому, завершая эту часть, которая посвящена тому, как понимать миссию университета, я бы сказал, что - да, выясняется, что университеты производят, по крайней мере, не только частное благо в виде капитализируемого знания, которое можно продать, как думал Смит. Не только социально значимое благо в виде функций, которые нужны не только этому человеку для его зарплаты и работы, но и каким-то другим людям, как это было положено во французской системе начала 19 века - в наполеоновской системе. Но производят общественное благо, смысл которого – производство и распространение культуры. Я бы сказал, что университеты производят некоторые неформальные институты, системы ценностей и поведенческих установок, которые затем через разное время превращаются в формализованные институты - в системы экономики, политики, торговли и т.д.
Великая Хартия университетов пришла к этому пониманию, и пришла в результате 200-летних размышлений, но нынешний кризис университетов – реальность. Откуда кризис? Я бы сказал, что мы имеем очень тяжелую дилемму, связанную с тем, что когда мы начинаем применять эту миссию к современному миру, возникает тяжелая развилка между тем, что университеты производят определенную культуру, и тем, что они должны производить из среднего человека высокого специалиста. Ровно это мы имеем в России, но не только в России. Я сошлюсь на обсуждения, которые мы сейчас ведем в формах закрытых семинаров у нас на экономическом факультете МГУ. Мы стали звать коллег из других университетов для того, чтобы обсудить проблему, которая малоинтересна широкой публике, - проблему аспирантуры, потому что аспирантура – это и есть способ производства самих себя. Это тема и проблема для самих университетов.
Дело, однако, в том, что аспирантура с 1 сентября этого года станет третьим уровнем высшего образования в нашей стране. К этому как-то надо отнестись, как-то это понять. Нам не удалось у создателей закона получить ответ на вопрос, а зачем они это сделали, мы не получили этот ответ, и тогда мы решили его добывать сами. И нам это общение не было трудно, потому что, скажем, на мой взгляд, лучший в России специалист по проблемам образования, Татьяна Львовна Клячко, возглавляющая Центр исследования образования в Академии народного хозяйства и государственной службы, она выпускница нашего экономического факультета. Ирина Всеволодовна Абанкина, которая возглавляет такую же структуру в Высшей школе экономики, - выпускница экономического факультета. Мы собираемся кругом выпускников альма матер и за закрытыми дверями себе пытаемся дать ответы на насущные вопросы. И стала вырисовываться неожиданная картина (я сказал, что буду это называть теоремой Клячко после того, как это все будет доформулировано).
Как известно, у нас теперь почти все школьники (иногда все школьники, а иногда больше, чем все школьники) поступают в вуз. Но есть страны, где эта цифра еще выше, чем в России, и в целом то, что мы наблюдаем в начале 21 века, - это почти всеобщий доступ к высшему образованию в развитых странах. Что в результате этой всеобщности доступа? Что в результате того, что уже Ортега-и-Гассет видел, когда говорил о массах, которые придут в университет? В результате происходят очень интересные последствия. С одной стороны, уровень студента, конечно, падает. На чем держится, на каких воздушных шарах в этом погружении удерживают себя лучшие по рейтингам университеты мира? Ведущие университеты мира удерживаются не на своих студентах, а на китайских, индийских и прочих - на студентах из тех наций, где по-прежнему поступает не 80% в вузы, а 10%. Они задают уровень, поэтому теперь это борьба за студента. Студент задает уровень университета. Теперь борьба не за мирового профессора, а за мирового студента, потому что он должен эту планку держать. Свои уже не выдерживают, они приходят сюда как в очередной класс школы.
Образование начинает проседать. Почему выделился бакалавриат? Надо же общее образование доделать. Школа теперь готовит человека не к жизни, а к поступлению в вуз. А надо же общее образование завершить до того и для того, чтобы сделать из среднего человека специалиста. А магистратура делает ту работу, которую раньше делали все университеты, - делает человека специалистом. А аспирантура? Магистратура не успевает научить человека писать научные работы, поэтому это должна теперь делать аспирантура. У нас происходит, с одной стороны, опускание уровня, а с другой – рост иерархий, и он будет происходить, то есть вся система по мере расширения демократизации, широкого доступа, она опускается вниз, а количество уровней все время растет. И отсюда возникает ситуация, с которой я и начал сегодняшнюю лекцию, - когда мы перестаем понимать, а где университеты, производящие специалистов, а где университеты, не производящие специалистов? Проблема, которая прояснилась для общества во время кризиса вокруг РГТЭУ с теми видео, которые были в интернете, в связи с ответами выпускников университета на вопросы о том, как они понимают мир, для того, чтобы наняться на работу, что они знают по профессии. Мало они знают.
Почему это так важно, почему это так существенно? Потому что образование ведь не только общественное благо. Оно обладает еще одним свойством – оно доверительное благо, то есть благо, качество которого невозможно установить прямым разговором: даже если вы придумаете министерский экзамен для всех университетов, для всех выпускников бакалавриата, это не дает возможности установить истинный уровень знаний. Это дает возможность создать еще одну настройку на тесты, еще один уровень предварительной подготовки. Качество образования всегда проявляется «потом». И вследствие этого возникает опасность, потому что, конечно, хорошо, что университет производит культуру, но еще хорошо бы, чтобы хирург, который будет вам вырезать аппендицит, был бы еще и специалистом, - кроме того, что он несет определенную картину мира. Это довольно важно, поэтому вокруг этого противоречия начинает структурироваться проблема - и какие решения проблемы напрашиваются?
Понятно, первое решение – давайте мы закроем те вузы, университеты, которые не производят специалистов. Этот вопрос обсуждается очень, я бы сказал, страстно и на рабочих совещаниях в экономическом совете при президенте России, потому что, как вы понимаете, половина членов экономического совета при президенте – это люди, которые либо возглавляют факультеты или университеты, либо имеют теснейшую с ними связь. Поэтому там разные идеи возникают, но позвольте, я, возвращаясь к идее миссии, покажу, почему простота хуже воровства, почему простые решения про закрытие плохих университетов не дадут нужного результата. Экономистам это как раз понятно. Смотрите: наша школа выпускает в мир хороших, но не вполне образованных людей. При этом наша экономика и в хорошо образованных людях не очень нуждается, потому что она сырьевая. Возникает проблема социального сейфа. Куда девать молодежь, которая еще ничего не умеет, но уже не нужна, что с ней делать? Возможные варианты: тюрьма, армия, университеты. Думаю, что четвертого варианта не существует, потому что четвертый вариант - оставить их на улице, но тогда, скорее всего, тюрьма. Куда денутся люди с большой энергией, не находящие работы, с амбициями? Армию мы тоже воспринимаем как не очень удачный социальный сейф: общество явно не радуется от того, что существует всеобщая воинская обязанность, а на самом деле понятно, почему существует. Нужно же в какой-то социальный институт забрать, чтобы доделать работу школы, тем более, что экономика в себя их все равно не принимает и не требует.
С этой точки зрения выясняется, что плохой университет лучше даже хорошей армии, не говоря уже о тюрьме. Что реально производят эти плохие университеты? Исходя из того, что я говорил о миссии университетов, я могу сказать, что они производят средний класс в России. Это очень позитивный продукт массовой плохой системы высшего образования в России. Что такое средний класс? Все попытки определить средний класс через доходные характеристики, профессиональные, не очень успешны. Татьяна Михайловна Малева, лучший специалист в стране – и тоже, разумеется, выпускница экономфака МГУ - по этому вопросу, говорит, что это либо сумма поведенческих характеристик, либо самоидентификация. Но это означает, что средний класс – это явление культурное, это означает, что это люди с определенными ценностями и поведенческими установками. Это люди, которые по каким-то причинам пришли к выводу, что не надо пить денатурат, что закусывать надо этим, а не тем, что ездить за рулем нужно трезвым, фитнес находится за углом, а деньги нужно хранить на депозитных счетах, они бывают разные. Являются ли эти люди специалистами? То есть реализовался ли парадокс Ортеги-и-Гассета по поводу того, сделает ли среднего человека высшее образование хорошим специалистом? Нет, не факт. Но создает ли это положительные социальные эффекты? Конечно, потому что даже продолжительность жизни человека, продолжительность активной жизни человека зависит от образования во много раз сильнее, чем от здравоохранения, потому что от этих поведенческих установок мы получаем сбережение населения и его способность к работе.
Поэтому несомненны положительные социальные эффекты. И несомненны высокие социальные риски, потому что диплом не свидетельствует о том, что этот человек в состоянии сделать операцию. И не только в медицине. Не очевидно, что это экономист, который в состоянии дать какие-то квалифицированные советы и заключения, или юрист, который в состоянии вас защитить в суде или что-то сделать с законопроектом. Как решить эту проблему? По крайней мере, не простым способом, не сказать «давайте уберем плохие вузы». На самом деле, вспоминая теорему Коуза, хочу сказать: всегда существует решение, и даже не одно, просто надо их взвесить. Они все недостаточно хороши, но все имеют свои плюсы и минусы.
Например, можно пойти по пути жесткого разделения бакалавриатов и магистратур: нельзя иметь магистратуру университетам, которые не вытягивают на определенный стандарт, - это будет означать, что они выпускают общеобразованных для жизни людей, не являющихся дорогостоящими специалистами. А магистратура уже делает другую работу. Можно попытаться разделить их на высшую лигу, первую лигу, вторую лигу, то есть ассоциации университетов, которые задают определенный стандарт. Вопрос только, будут ли понимать работодатели, что этот человек вышел из первой лиги, а первая лига – это совсем не высшая лига? Можно искать какие-то еще решения, связанные с внешней аттестацией, будь то рейтинги или государственные способы оценки. Решения могут быть найдены - надо только понять, что задача состоит не в том, чтобы уничтожить слабые вузы и оставить только выпуск хороших специалистов, а в том, чтобы сепарировать, различить. И поэтому я уже не пугаюсь, когда говорят, что будет прикладной бакалавриат, который раньше назывался техникум и считался средним образованием, а теперь будет считаться высшим. А бакалавриат будет, наверное, двух- или трехлетний, и не прикладной тоже, нормально. Это все в духе «теоремы Клячко», - идет опускание всей системы с падением качества и ростом количества иерархических звеньев. Но социальную функцию эти учреждения будут реализовывать.
Для страны, конечно, хорошо, что существует система производства разных отрядов среднего класса. Это спасает страну, может быть, от внутренних будущих неурядиц, гражданских войн, диктатур, переворотов, потому что средний класс придает некоторую стабилизацию, но не факт, что это придаст какой-то драйв, какой-то темп, вектор развития страны, потому что это все-таки будет зависеть от той части системы образования, которая способна производить конкурентоспособный человеческий капитал. Тут я перехожу к заключительной части и вынужден обратиться к графикам. Я начну, с вашего позволения, с этого слайда:
Этот красивый слайд сделан профессионалами из Института «Стрелка», он из нашей совместной презентации с блестящим голландским архитектором Рейниром де Граафом, которую мы делали летом этого года. Это далеко не полный список нобелевских лауреатов и новаторов, родившихся в России. А вот это картинка, что происходило с ними:
- причем тут можно было бы картинку раскрашивать очень разными цветами по поводу оставшихся здесь, но значительная часть лучших умов страны - они произрастали далее и я бы сказал, в продуктивную фазу вошли за рубежом.
Я скажу о некоторых оценках. Трудно говорить по фундаментальным идеям, проще говорить по изобретателям. Я назову цифру по Владимиру Зворыкину. Он, как вы помните, автор идеи телевидения. Один из лучших макроэкономистов в России, который был одним из моих учителей на экономическом факультете МГУ, академик Револьд Михайлович Энтов оценивает продукт, созданный на основе идеи Зворыкина, в 20 годовых продуктов нынешней Российской Федерации. Я бы сказал, что Сергей Брин с Гуглом пока поскромнее, - я думаю, 5-7 годовых продуктов РФ, но если мы начнем ходить по списку, мы вдруг поймем, что здесь возможности экономической продуктивности гораздо выше, чем в нашей небедной углеводородной экономике. Только вот вопрос: как это все получается? Как получается, что в стране, где непрерывно то делают не очень удачные реформы, то вообще расстреливают и сажают учителей, то, скажем, уже учеников учат чему-то непонятному, почему-то все время рождаются талантливые люди, и мы оказываемся конкурентоспособными в определенных направлениях? Можем мы ответить на вопрос, почему так происходит? Тогда мы ответим на вопрос о том, что в российских университетах, имея эти предпосылки, реализовывать. Я и попробую отвечать на этот самый вопрос.
Вот это график, который показывает, что в мире существует 2 траектории: А и В.
Это работы гениального англо-американского статистика, Ангуса Мэдисона, который умер 2 года тому назад, это так называемые таблицы Мэдисона, которые у нас в МГУ пересчитаны в графики. Есть 2 траектории, и есть 5 стран, которые смогли перейти с низкой траектории, с первой космической скорости, на вторую космическую скорость. Среди них нет СССР и России: мы не перешли на эту высокую траекторию по валовому продукту на душу населения. Нет там и Китайской Народной Республики, ей пока далеко до этого перехода. Но почему кому-то удается, кому-то не удается? Подозрения, которые зародились в последнее время, я об этом говорил в предыдущих лекциях, эти подозрения замкнуты на идею, что есть социокультурные факторы, которые удерживают страну в одной траектории или в другой траектории, а их изменение позволяют пересечь таблицу. Что мы можем сказать про эти социокультурные факторы? Прежде всего, они измеримы, они стали измеримы. За последние 50 лет накоплено социометрическая информация по кросскультурным измерениям. Эта методика Рональда Инглхарта, - замер ценностей, то есть правил высокого порядка, по кросскультурным исследованиям:
Здесь отображена Россия. Хочу сказать, что экономически успешное направление – это северо-восточный угол. Россия в этом смысле, как обычно, движется парадоксально. Она ухудшает очень высокие показатели, которые у нее были в 1999 году по рациональности, переходя к более традиционным несекулярным взглядам, более религиозным. Но, с другой стороны, она движется в сторону большего предпочтения самореализации, то есть в этом смысле в правильном направлении. А вот это более операциональные вещи:
Это замеры по поведенческим установкам, по методике Гирта Хофстеде, голландского социопсихолога. Это сравнение России с четырьмя другими крупными странами. Здесь КНР, Германия, США, Япония. И видно, где лежат отличия. Вот из этого материала мы можем что-то сказать про то, что могут давать культурные характеристики, ценностные, поведенческие для развития? Наверное, можем, если мы поймем, что мы оперируем, в общем, понятиями, которые могут иметь экономический смысл. То, что я сейчас говорю, - это суперкраткое введение в теорию неформальных институтов:
Неформальные институты – это институты, которые действуют не потому, что есть специально обученные люди, принуждающие к исполнению правил, а потому, что к этому принуждает сообщество - либо узкое замкнутое закрытое сообщество, либо широкое, состоящее из разнообразных людей. И поведенческие установки могут быть разными, поэтому мы пытаемся ввести, понять не только социальный капитал, но и культурный.
Повторяю, количественно это все измеримо.
Три гипотезы, которые мы с коллегами из Института национального проекта впервые опубликовали (я выступал с этим докладом 2 месяца тому назад на Российском экономическом конгрессе) про социокультурные коды, - это только гипотезы, предположения о том, как одно воздействует на другое:
Сейчас важно вернуться к университету, а для этого, важна гипотеза о конкурентных преимуществах, - что некоторые пары поведенческих коэффициентов дают возможность стране успешно специализироваться на чем-то, где-то позиционироваться, существенна для университетов. И третья гипотеза - о трансформации, про то, что изменение некоторых установок дает экономический переход, трансформацию, изменение траектории страны.
Теперь поконкретней, чтобы объяснить вторую и третью гипотезу, смотрите:
В правой колонке - иллюстрация ко второй гипотезе. Мы можем объяснить, почему та или иная страна успешна в массовом производстве, а эта в высокотехнологичном, а эти в инновационной экономике, - с точки зрения коэффициентов Хофстеде. Там есть отчетливые корреляции. Именно поэтому я теперь на разных трибунах уже с цифрами в руках доказываю, что российский автопром не произведет конкурентоспособного автомобиля, но продолжать строительство космических аппаратов мы можем. Вот она картинка, которая показывает: только страны с готовностью соблюдать инструкцию и доводить до конца стандарт могут производить массовую промышленную продукцию, а у нас получается, что одну уникальную вещь делаем хорошо, а 10 одинаковых делать не способны. Массовое производство не может быть так устроено. Слева перечень характеристик, которые мы с коллегами по МГУ и Институту национального проекта вынули из анализа стран, которые успешно пересекли таблицу - 5 стран, которые за последние 50 лет поменяли позиционирование. Это успешные опыты Японии, Южной Кореи, Тайваня, Гонконга и Сингапура. У них у всех менялись эти характеристики - 2 индекса Инглхарта и 3 коэффициента Хофстеда. То есть мы понимаем: изменения в этих направлениях дают успех. Теперь давайте перейдем к России:
Это портрет, я о нем уже говорил, он был сделан с использованием личного положения, когда я возглавлял Консультативную группу президента по модернизации, мы заказали эти микросоциологические исследования по особенностям поведения наших соотечественников в инновационном секторе Германии, России и США. Таково положение страны с точки зрения социокультурных характеристик:
Мы, с одной стороны, имеем характеристики, которые блокируют изменения, не позволяют делать массовое производство, препятствуют самоорганизации, - а, с другой стороны, есть характеристики, которые нам позволяют в определенных нишах продвигаться очень даже неплохо. Вопрос - как можно это все вместе использовать? Секрет модернизации – это вопрос, как вы можете из существующих недостатков сделать достоинство. Теперь давайте вернемся к образованию специалистов. Вот смотрите, это свежий анализ, который был сделан нашими коллегами из Института национального проекта в прошлом году.
Мы посмотрели на те трудовые рынки, где наши соотечественники широко представлены много лет. Это Германия, США и Израиль. Там есть трудовая статистика, есть миграционная статистика. Мы можем посмотреть успешность наших соотечественников. Они потрясающе успешны в IT, математике, физике, химии. Они более успешны, чем те, кто в этой стране родился, или конкуренты из других стран. Это зона абсолютного лидерства тех, кто получил образование у нас. На втором месте - второе и третье по двум странам - лидируют люди из искусства, спорта и медиа, либо люди из медицины и биологии. Это второй эшелон наших преимуществ в мировом развитии, качества человеческого капитала, который здесь производился. А это картинка не наша, это исследование McKinsey про то, что будет со спросом на высококвалифицированных специалистов, прогноз на 2030 год.
Обратите внимание, что в развитых странах дефицит высококвалифицированных людей к 30 году 16-18 миллионов в инженерной специальности и других технических областях.
А вот вывод, который я хотел предложить вашему вниманию.
Смотрите, что получается. Что фактически делает университет? Университет опирается на культурную рамку, которая уже создана, и эта культурная рамка, задавая ценности и поведенческие установки, способствует одним результатам и препятствует другим. Кстати, почему и с какими профессиями это связано – это тоже исследовалось. Когда есть такие характеристики, как высокая дистанция власти, средний или высокий индивидуализм и наличие долгосрочной ориентации - это характеристика нашей страны, - то хорошо производятся математики. В такой стране формируются математические школы, но хуже производятся юристы и журналисты. Анализ миграционной статистики пока приводит к таким результатам. Значит, мы имеем ситуацию, когда можно нынешние воспроизводящиеся способности в определенной группе специальностей использовать как основу образовательной подготовки, и тем самым производить высококачественный человеческий капитал в мировом смысле.
Это позволяет стране удерживаться, но не позволяет развиваться, потому что проблема - как реализовать третью гипотезу, как сдвинуть такие характеристики, которые не позволяют делать, например, высокотехнологичные массовые производства? Сошлюсь на гипотезу Инглхарта, что ценности у людей кристаллизуются в ранней взрослости - от 18 до 25 лет. Это возраст пребывания в университетах. Поэтому я бы сказал, что вот здесь, скорее всего, находится позиционирование успешных российских университетов. Если мы помним, что их миссией тоже является культура, не только высокая специальность, но и культура, потому что они на этой культуре стоят, они из нее делают капитальный результат, это делается из существующей культурной рамки, действующей в системе образования. С другой стороны, должны несколько сдвигаться те характеристики, которые блокируют желаемые в стране изменения.
Это все практические вещи. Мне интересно, как устроен мир, но мне еще важно понимать, куда двигать один из самых больших факультетов МГУ им. Ломоносова, который устойчиво производил, производит и будет производить элиту для России и ряда соседних стран. Я для себя из предложенного взгляда сделал три вывода. Во-первых, ограниченная рациональность заставляет ориентироваться, прежде всего, на студентов, и МГУ силен именно тем, что этот шпиль – мощный магнит, который продолжает притягивать самых талантливых ребят. Я могу просто цифрами подтверждать, что не преподаватели, а студенты МГУ – это по-прежнему, благодаря действию этого притяжения шпиля, самые талантливые студенты в России, поэтому даже при каких-то изъянах образования наши факультетские команды выигрывают национальные первенства, сейчас они по финансовому анализу в Лондоне вышли в финал Евразии. Проиграли финал, но они вышли туда! А до этого выиграли национальное первенство у всех конкурентов. Очень хороший стартовый студенческий потенциал студентов в МГУ, поэтому очень важно его поддерживать. Это редкий ресурс, важный.
Второй момент – ну что делать, если нынешняя культурная рамка позволяет производить талантливых математиков, физиков, в мировом уровне конкурентоспособных, лучше, чем экономистов, юристов, журналистов? - я могу сказать, что делать. МГУ по рейтингу Блумберга в 2012 году занял первое место в мире по математической подготовке экономистов. Понятно почему – математические школы в МГУ.Поэтому мы сейчас совместные магистерские программы будем делать с ВМК, биоэкономику с биофаком и прочее. Нужно просто сцеплять эти вещи, чтобы наши талантливые экономисты пошли вместе с зонами прорыва, где накоплен культурный капитал. И третье - раз уж мы производим разного рода элиты - управленческие, исследовательские, академические, - может быть, мы сможем как-то повлиять на некоторые ограничения и характеристики этих элит, например, решить, по-моему, самые тяжелые проблемы, это сочетание высокого избегания неопределенности с высокой дистанцией власти? Это означает, что люди боятся будущего, значит, они сценарно не готовы мыслить, для элит это означает, что они вести никуда не могут, потому что страшно: вдруг там что-то произойдет? Вот эти вещи подвигать можно, не быстро, но, я думаю, лет через 20 при нормальной работе университета могут измениться характеристики российских элит. Спасибо, я закончил.
Обсуждение лекции
Борис Долгин: Спасибо большое. Я бы хотел сначала дать две сноски. Наверное, их надо было дать до, но, с другой стороны, понятно, что только по итогам мы окончательно знаем, о чем же будет лекция. Первая сноска - на лекцию Павла Юрьевича Уварова о том, как вообще возникли университеты в Европе, понятно, что они расширят какие-то одни пункты из сегодняшней нашей лекции. А другая сноска - на лекцию Михаила Соколова о том, как устроены рейтинги университетов. Да, спасибо большое, было очень интересно, и это очень порождает мысли. Честно говоря, я-то по природе своей куда более скептичен относительно МГУ и качества тех, кто туда поступает, в зависимости от факультета, и было немало людей, которым я отсоветовал на некоторые факультеты туда поступать, порекомендовав что-то, на мой взгляд, более качественное, но дело не в этом. Это как бы вопрос некоторой привычки, традиции, отнесения себя к традиции. Несомненно, репутация есть, и кого-то она притягивает, но пойдем по каким-то таким более принципиальным моментам. Если мы исходим из того, что задача такого массового вуза, «плохого» вуза, – это производство культурного человека, там опять-таки сложный вопрос, то, что было сказано по характеристикам, тот ли средний класс, который Татьяна Малева признала бы таковым, есть вопрос, а производят ли они его действительно, не стоит ли померить? Это не к лекции, это просто некоторый вопрос для будущих способов измерения качества образования вузов или качества вузов, потому что многих явно не устроила та пятикритериальность, которую минобрнауки, при всех возможных симпатиях, предложил. Эти 5 критериев были очень странные: явно они не мерили ни качества производства культуры, ни чего-то другого тоже не мерили.
Если 60% качества вуза – это студенты, то тогда, наверное, опять-таки, это еще одна интересная вещь к этим самым критериям - это необходимость мерить студентов. Там по студентам был только один критерий, которые мерил, собственно, ЕГЭ на входе. Это интересный момент, но опять-таки дальше надо думать о том, как править этот критерий. Это просто некоторые размышления. Дальше, если мы исходим из того, что бакалавриат будет заниматься производством культуры, вообще бакалавриат в целом, то отсюда явная потребность в том, чтобы, вообще-то говоря, убрать или уничтожить, или что-то другое сделать со специализацией в бакалавриате, перепланировать бакалавриат - и четко тогда концептуализировать его как общее образование, а магистратуру действительно, - как некоторое специальное образование, потому что это уже вопрос не качества университета, а того, что вообще-то там сейчас пытаются делать совсем не то. Может быть, есть смысл тогда об этом подумать. Были еще какие-то мысли, но я думаю, что я потом еще о них вспомню.
|
Согласна с автором статьи о важной гуманизирующей функции высшего образования в современном обществе и о том, что не нужно сокращать бюджетные места в унивесрситетах
http://slon.ru/russia/6_grafikov_kotorye_oprovergayut_mif_o_tom_chto_v_rossii_mnogo_lyudey_s_vysshim_obrazovaniem-808854.xhtml
3 графика, опровергающие миф о том, что в России много людей с высшим образованием
|